Ирменская культура

Ирменская культура бронзовый век
Географический регион	Западная Сибирь
Преемственность:

Ирменская культура — археологическая культура позднего бронзового века на территории Западной Сибири.

Описание

Располагалась в лесостепной части Западной Сибири (территория Кемеровской, Новосибирской и Омской областей). М. П. Грязнов выделил особую группу памятников, схожих с памятниками карасукской культуры и назвал их культурой карасукского типа. Название ирменская культура предложила Н. Л. Членова в 1955 году. Помимо Грязнова и Членовой, изучением культуры занимались Т. Н. Троицкая, В. И. Молодин, В. И. Матющенко, В. В. Бобров, А. В. Матвеев и другие.

Разные исследователи предлагают свои варианты датировки культуры: X—VIII вв. до н. э. (В. И. Матющенко), IX—VIII вв. до н. э. (В. И. Молодин), XII — первая половина VIII в. до н. э. (А. В. Матвеев), начало I тыс. до н. э. (В. В. Бобров).

Изученные памятники: поселения Ирмень I, Милованово-3, Быстровка-4, могильники Преображенка-3, Журавлёво-4. Поселения не укреплены. Жилища представляют собой полуземлянки каркасно-столбового или срубного типов. Помещение делилось на две части: для людей и для зимовки скота. В поселениях встречаются зольники. Погребения — невысокие курганы. Погребальный обряд: трупоположения, редко трупосожжения. На раскопках памятника Сопка-2 найдено культовое сооружение.

Из находок чаще всего встречается керамика. Сосуды разделяются на три типа: крупные плоскодонные горшки (для хранения продуктов и готовки), небольшие плоскодонные и круглодонные сосуды с диаметром больше, чем высота (столовая посуда), и плоскодонные кувшины с узким горлом и раздутым туловом (для хранения жидкостей). Орнамент сосудов резной, представлен геометрическим узором (треугольники, ромбы). Реже встречаются бронзовые изделия — гвоздевидные подвески, браслеты, кольца, ножи. Найдены также изделия из кости и каменные жернова.

Население занималось скотоводством — разведением лошадей, крупного и мелкого рогатого скота. Характерно, что животные зимовали в жилищах людей. Важную роль играли земледелие и ремёсла (бронзолитейное производство).

По антропологическому типу ирменцы относились к европеоидам. Прослеживается связь с андроновской культурой. В отдельную культуру выделяется позднеирменская культура, которая является продолжением ирменской.

Литература

• Бобров В. В., Чикишева Т. А., Михайлов Ю. А. Могильник эпохи бронзы Журавлёво-4. Новосибирск, 1993.
• Косарев М. Ф.  Бронзовый век Западной Сибири . М., 1981.
• Косарев М. Ф. О происхождении ирменской культуры // Памятники каменного и бронзового веков Евразии. М., 1966. С. 169—175.
• Косарев М. Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья. М., 1974.
• Матвеев А. В. Ирменская культура в лесостепном Приобье. Новосибирск, 1993.
• Матющенко В. И. Древняя история лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век). Ч. 4 // Из истории Сибири. Томск, 1974. Вып. II, 12.
• Молодин В. И.  Бараба в эпоху бронзы . Новосибирск, 1985.
• Сидоров Е. А. О земледелии ирменской культуры (по материалам лесостепного Приобья) // Палеоэкономика Сибири. Новосибирск, 1986.
• Троицкая Т. Н., Новиков А. В. Археология Западно-Сибирской равнины. Новосибирск, 2004.
• Членова Н. Л. Датировка ирменской культуры // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970. С. 133—149.

Ссылки

• Молодин В. И. [russiasib.ru/irmenskaya-kultura/ Ирменская культура]. Историческая энциклопедия Сибири.

Отрывок, характеризующий Ирменская культура

– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.