Ирула
| Самоназвание |
ирулига, солигару, иллигару |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: около 10 тысяч человек | |
| Религия | |
Ирула (самоназвания: ирулига, солигару, иллигару) — народ, проживающий в Южной Индии (штаты: Керала, Карнатака, Тамилнад). Численность около 10 тысяч человек[1] (по переписи 1961 года — около 50 тысяч человек)[2].
До XIX века народ ирула жил в почти полной изоляции. По генетической принадлежности близки к тамилам, но отличаются от них более тёмным цветом кожи и курчавыми волосами. Разговаривают на языке ирула дравидийской языковой семьи, который крайне близок тамильскому языку (и даже некоторыми лингвистами определяется как диалект тамильского языка). Образ жизни — оседлый. Проживают в основном в маленьких посёлках (6-7 круглых глинобитных хижин, стоящих сомкнутым рядом). Традиционными занятиями являются охота, рыболовство и собирательство, частично распространено также ручное подсечно-огневое земледелие. Часть ирула также работают на плантациях. Исповедают индуизм и традиционные верования (анимизм, культ Матери-Богини, культы камней и лесных духов). Одеждой мужчин является набедренная повязка, а женщин — платье наподобие индийского сари[2].
Напишите отзыв о статье "Ирула"
Примечания
- ↑ [www.aggregateria.com/I/irula.html Ирула на aggregateria.com]. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BmvqDTfN Архивировано из первоисточника 30 октября 2012].
- ↑ 1 2 [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/6923/%D0%98%D0%A0%D0%A3%D0%9B%D0%90 Ирула в советской исторической энциклопедии]. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BmvqzlxH Архивировано из первоисточника 30 октября 2012].
Отрывок, характеризующий Ирула
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
