Исаакий (Положенский)

Епископ Исаакий (Иоанн Калинникович Положенский; 23 января 1828 — 11 (23) мая 1894) — епископ Русской православной церкви, епископ Астраханским и Енотаевским, епископ Кишиневский и Хотинский.

Биография

Родился 23 января 1828 года в семье священника Петербургской епархии.

В 1849 году по окончании Санкт-Петербургской духовной семинарии он поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию. Будучи студентом, он 14 сентября 1851 года принял монашество.

Окончил академию в 1853 году со степенью магистра богословия и назначен смотрителем Боровичского духовного училища.

В 1856 году — смотритель Белозерского училища.

В 1857 году — профессор Новгородской семинарии.

14 марта 1858 году возведён в сан архимандрита и определён инспектором Ставропольской духовной семинарии.

С 1 мая 1863 года — ректор Кавказской духовной семинарии.

9 мая 1871 года хиротонисан во епископа Моздокского, викария Кавказской епархии.

С 30 мая 1881 года — епископ Енисейский и Красноярский.

С 8 марта 1886 года — епископ Томский и Семипалатинский.

Оставил по себе добрую память своими миссионерскими трудами среди инородцев в Сибири и других окраинах России.

С 12 января 1891 года — епископ Кишиневский и Хотинский.

21 ноября 1892 года назначен епископом Астраханским и Енотаевским, но ввиду тяжёлой болезни в управление не вступал, 19 декабря был уволен на покой и жил в Гербовецком монастыре на правах настоятеля.

С 1893 году управлял Новгородским Тихвинским монастырём, где и скончался 11 мая 1894 года. Погребение в монастырской церкви 12 Апостолов совершил епископ Кирилловский Арсений (Иващенко).

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [drevo-info.ru/articles/12053.html Исаакий (Положенский)] // Энциклопедия Древо

Отрывок, характеризующий Исаакий (Положенский)

Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.