Шиф, Исаак Александрович

Исаак Александрович Шиф
Род деятельности:	врач-бактериолог
Место рождения:	Динабург, Витебская губерния
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Место смерти:	Петрозаводск, Карело-Финская ССР
Награды и премии:	Герой Труда

Исаак Александрович Шиф (21 января 1869—11 декабря 1948) — врач-бактериолог, доктор медицины, земский врач, Герой Труда (1929).

Биография

Родился в семье учителя. В 1887 г. окончил курс наук в гимназии г. Риги. Окончил медицинский факультет Юрьевского университета в 1893 году. Студентом работал больнице еврейской общины для бедных в Ковенской губернии, участвовал в ликвидации холерной эпидемии в Нижнем Новгороде.

С 1894 г. работал земским врачом в Олонецком уезде в Видлице, где, кроме врачебной деятельности, содействовал открытию 2 школ, Пушкинской библиотеки.

Был членом Олонецкого уездного земского собрания.

В 1904—1913, 1929—1940 годах — директор Петрозаводской фельдшерско-акушерской школы (сейчас — Петрозаводский медицинский колледж), преподавал в нём патологию, фармакологию и гистологию. Одновременно был прозектором и заведовал бактериологическим кабинетом Олонецкой губернской больницы, после 1918 года — Центральной больницы Карельской трудовой коммуны.

Был врачом и преподавателем гигиены Петрозаводской Мариинской женской гимназии, преподавателем гигиены Олонецкого епархиального женского училища.

В 1903, 1906 и 1910 г. находился в заграничных командировках в Германии и Швейцарии.

В 1904 г. — одинатор запасных госпиталей, военврач.

С 1913 по 1929 г. был главным врачом Центральной больницы г. Петрозаводска.

Был членом комитета Петрозаводской Алексеевской общественной библиотеки, в 1918 году — председателем комитета и заведующим библиотеки.

Преподавал в народном университете в Петрозаводске в 1918 году, а также выступал с многочисленными научными и популяризаторскими лекциями о медицине.

Член ВКП(б) с 1930 по 1937 г. (исключен в связи с арестом сына). Председатель секции здравоохранения и депутат Петрозаводского городского совета.

После эвакуации из Петрозаводска в года Великой Отечественной войны — в августе 1941 г. заведующий санбаклабораторией в г. Пудож, в июле 1941 г. — заведующий практикой и преподаватель фармакологии в фельдшерско-акушерской и зубоврачебной школах в Саратове.

С 1943 г. — заведующий Карело-Финской республиканской санбаклабораторией.

С 1944 года преподавал гигиену в Учительском институте Петрозаводска.

В 1944 г. награждён знаком «Отличник здравоохранения», а в 1946 г. медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне»

Память

При жизни его имя носила больница в с. Видлицы.

В 1930-х годах Первый Карельский медицинский политехникум, с 1937 года фельдшерско-акушерская школа носили имя доктора И. А. Шифа.

В честь И. А. Шифа была открыта мемориальная доска в Петрозаводском медицинском колледже.

Статьи

• Шиф И. А. Земская медицинская помощь населению Олонецкой губернии и фельдшерам // Вестник Олонецкого губернского земства. 1907. № 1. С. 15-18; № 2. С 12-14; 20-23.
• Шиф И. А. О предохранительных прививках против холеры. Петрозаводск, Губ. типография, 1908 — 7 с.
• Шиф И. А. Краткий очерк развития медицины в Олонецкой губернии // Врачебно-санитарный обзор Олонецкой губернии. Вып. 1. — Петрозаводск: «Северная Скоропечатня» Р. Г. Кац, 1912. С. 50-59
• Шиф И. А. Центральная больница за 10 лет революции // Красная Карелия. 1927. № 254.

Литература

• Васильев Л. Г., Левин С. М. Здравоохранение Карелии. — Петрозаводск, 1960
• Левин С. М. Охрана народного здоровья. — Петрозаводск, 1972
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 3: Р — Я. — Петрозаводск: «ПетроПресс», 2011. — 384 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0127-8 (т. 3) — С. 283

Отрывок, характеризующий Шиф, Исаак Александрович

– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.