Михновский, Исаак Иосифович

Исаак Иосифович Михновкий
Основная информация
Дата рождения	17 апреля 1914(1914-04-17)
Место рождения	Смоленск, Российская империя
Дата смерти	18 февраля 1978(1978-02-18) (63 года)
Место смерти	Москва, СССР
Страна	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Профессии	пианист, композитор, педагог

Исаа́к Ио́сифович Михно́вский (17 апреля 1914, Смоленск — 18 февраля 1978, Москва) — советский пианист, композитор, победитель Первого Всесоюзного конкурса пианистов, профессор. Автор транскрипций многочисленных романсов и оперных фантазий на темы русских композиторов, педагог фортепиано и камерного ансамбля. Автор фортепианных, вокальных и камерных произведений.

Биография

Исаак Михновский родился в Смоленске, в 4-летнем возрасте обратил на себя внимание выдающимися музыкальными способностями. Примерно с этого же возраста началось его формальное музыкальное образование под руководством Е. И. Гуревич-Эйгес. Первые публичные выступления начались в Смоленске в возрасте 9 лет. Через год мальчик переехал в Москву, где продолжал своё музыкальное образование в техникуме Мусоргского и школе Гнесиных. В 1930 году поступил в Московскую консерваторию в начале в класс Льва Оборина, а позже Константина Игумнова. Дипломной работой молодого пианиста было первое в СССР исполнение Рапсодии на тему Паганини С. В. Рахманинова. Продолжал совершенствоваться в школе Высшего исполнительского мастерства. В 1938 году становится победителем Первого Всесоюзного конкурса пианистов в Москве, а через год в составе группы советских молодых музыкантов, в которую так же входили Эмиль Гилельс, Яков Флиер и Павел Серебряков, Исаак Михновский участвовал в конкурсе королевы Елизаветы в Брюсселе. Среди западных пианистов в этом конкурсе принимал участие Артуро Бенедетти Микеланджели. Игра Михновского была высоко оценена западной прессой и слушателями, о ней тепло отзывались пианист Артур Рубинштейн и известный французский музыкальный критик Э. Вийермоз. В это же время начинается его активная деятельность пианиста — исполнителя. Он давал сольные и симфонические концерты в крупнейших городах СССР, часто выступая с такими дирижёрами как Евгений Мравинский, Курт Зандерлинг, Николай Рабинович и Натан Рахлин. Одновременно музыкант начал преподавательскую работу в Московской консерватории, где вскоре ему было присвоено звание доцента. В течение 1946—1948 годов Михновский создал цикл транскрипций романсов русских композиторов, а также фантазий на темы опер Чайковского, Глинки, Рубинштейна, Даргомыжского и Римского-Корсакова. Об этих работах с энтузиазмом отзывались такие музыканты как Мстислав Ростропович, Дмитрий Кабалевский, Лев Оборин, Рейнгольд Глиэр и др. С 1960 года Михновский начинает преподавать в музыкально-педагогическом институте (ныне академия), им. Гнесиных, где ему вскоре было присвоено звание профессора и где он вел классы фортепиано и камерного ансамбля. На протяжении своей творческой жизни музыкант встречался и работал со многими известными музыкантами своего времени; особенно тесные творческие и дружеские отношения его связывали с Мстиславом Ростроповичем.

Как отмечал А. Дроздов по поводу концертного выступления пианиста в 1946 году, «убедительность и выпуклость трактовки, ясность и логичность декламации, глубокий тон, художественно богатая педализация — вот основные качества игры Михновского».

Композиторское наследие музыканта включает в себя сонаты для фортепиано, виолончели, фагота, 12 прелюдий, баллады и эскизы для фортепиано. Он также автор интереснейших каденций к концертам Моцарта и Бетховена.

Музыкальные награды

• 1-я премия на Первом Всесоюзном конкурсе пианистов (1938)

Литература

• Меркулов А. М. Михновский И. И. // Московская консерватория от истоков до наших дней: Биографический энциклопедический словарь. — М., 2007. — С. 352—354.
• Куликова И. И. Михновский. // Шедевры фортепианной транскрипции. — М.: Дека-ВС, 2009. — Вып. 14, 15.

Отрывок, характеризующий Михновский, Исаак Иосифович

«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.