Исабелино

Стиль исабели́но (исп. Gótico isabelino, «изабеллина готика», el gótico Reyes Católicos, «готика Католических королей») — направление готической архитектуры, возникшее в Испании в к. XV—нач. XVI вв., в правление королевы Изабеллы Кастильской (1474—1505) и её супруга Фердинанда Арагонского («Католических королей»).

Характеристика

Главным отличием испанского варианта готики от классического европейского является преломление стилем исабелино традиций мавританской архитектуры и стиля мудехар с использованием базы достижений поздней готики, (без какого-либо влияния набиравшего в это время силу итальянского искусства, хоть и с использованием его отдельных декоративных элементов).

Обращение к архаизирующим приемам поздней готики отражало личный вкус королевы Изабеллы. Многие из зданий в этом стиле были построены непосредственно на средства Католических королей или же под их патронажем. Кроме того, правление Католических королей, ознаменовавших конец Реконкисты, характеризовалось утверждением абсолютизма, что проявилось в торжественности архитектуры исабелино. Также ему свойственны фантастические образы природы. В исабелино применяются пришедшие из Кастилии декоративные элементы, а также орнаментика, имеющая исламскую традицию. Наиболее узнаваемой чертой стиля является доминирование геральдических и эпиграфических мотивов, а также шпили, изображение гранатов и шаров. Другие отличия испанской готики, помимо особенной орнаментации — окна гораздо меньшего размера, несмотря на возможности, предоставляемые конструктивной системой; не столь выраженный наклон кровли. Особенная тенденция испанцев к орнаментации найдет выражение в следующем по хронологии стиле архитектуры — платереско, испанском варианте ренессансного строительства.

В Португалии в ту же эпоху развивался параллельный и во многом схожий стиль, получивший название мануэлино по имени правящего монарха Мануэля I Португальского.

Термин

Данное направление получило условное наименование по имени правившей королевы с легкой руки французского ученого Эмиля Берто, который в 1911 году впервые ввёл его, использовав в монументальной «Всеобщей истории искусств» Андре Мишеля.

Памятники

• Монастырь Сан-Хуан-де-лос-Рейес (Толедо)
• Церковь монастыря Сан Пабло (Вальядолид)
• Коллегия Сан Грегорио (Вальядолид)
• Королевская капелла (Гранада)
• Монастырь Сан Херонимо Эль Реаль (Мадрид)
• Монастырь Санто Томас (Авила)
• Картуха де Мирафлорес (Бургос)
• Дворец Инфантадо (Гвадалахара)
• Фасад дворца Хабалькинто (Баэса)

Литература

• Chueca Goitia, Fernando: Historia de la arquitectura española, two volumes. Diputación de Ávila, 2001. ISBN 84-923918-7-1

Отрывок, характеризующий Исабелино

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.