Исаев, Алексей Валерьевич
Поделись знанием:
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
| Алексей Валерьевич Исаев | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: |
Великая Отечественная война |
| Учёная степень: | |
Алексе́й Вале́рьевич Иса́ев (р. 15 августа 1974, Ташкент) — российский историк, внештатный сотрудник Института военной истории министерства обороны Российской Федерации (2007—2010)[1], кандидат исторических наук (2012).
Биография
С 1987 года проживает в Москве. Окончил факультет кибернетики Московского инженерно-физического института (кафедра системного анализа). Работает с материалами[прояснить] Центрального архива Минобороны России и др.
В 2007—2010 гг. — внештатный сотрудник Института военной истории министерства обороны РФ.[1]
Помимо научной и литературной деятельности работает инженером в сфере телекоммуникаций.
Библиография
- [militera.lib.ru/research/isaev_av1/index.html Антисуворов. Большая ложь маленького человечка]. — М.: Яуза, 2004. — 352 с. — (Война и мы). — 5000 экз. — ISBN 5-699-05998-0. (переиздание: Эксмо, 2006 г., 4000 экз.; 2007 г., 3000 экз.)
- [militera.lib.ru/research/isaev_av2/index.html Антисуворов. Десять мифов Второй мировой]. — М.: Эксмо, 2006. — 416 с. — (Война и мы). — 10 000 экз. — ISBN 5-699-07634-4.
- [militera.lib.ru/h/isaev_av7/index.html Берлин 45-го. Сражения в логове зверя]. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 728 с. — (Война и мы). — 10 000 экз. — ISBN 978-5-699-20927-9.
- [militera.lib.ru/h/isaev_av3/title.html От Дубно до Ростова.] — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. — 710 с. — ISBN 5-17-022744-2
- 1941: Бои на Украине. — М.: Стратегия КМ, 2004. — 80 с. — ISBN 5-901266-01-3
- Краткий курс истории ВОВ. Наступление Маршала Шапошникова.[2] — М.: Яуза, 2005. — 332 с. — ISBN 1-699-43532-0 [militera.lib.ru/h/isaev_av4/index.html]
- Битва за Харьков. Февраль-март 1943 года. — М.: Стратегия КМ, 2005. — 80 с. — (Фронтовая иллюстрация).
- Когда внезапности уже не было. История ВОВ, которую мы не знали. — М.: Эксмо; Яуза, 2005. — 479 с. — ISBN 5-699-11949-3 [militera.lib.ru/h/isaev_av5/index.html]
- «Котлы» 41-го. История ВОВ, которую мы не знали.[3] — М.: Эксмо; Яуза, 2005. — 400 с. — ISBN 5-699-12899-9 [militera.lib.ru/h/isaev_av5/index.html]
- Георгий Жуков. Последний довод короля.[4] — М.: Эксмо, 2006. — 480 с. — ISBN 5-699-16564-9 [militera.lib.ru/bio/isaev_av_zhukov/index.html]
- Прорыв «Миус-фронта» июль-август 1943 года. — М.: Стратегия КМ, 2006. — 80 с. — ISBN 5-901266-01-3
- Исаев А. В. Сталинград. За Волгой для нас земли нет. — М: Эксмо, Яуза, 2008. — 448 с. — (Война и мы). — 10 000 экз. — ISBN 978-5-699-26236-6.
- Исаев А. В., Драбкин А. В. 22 июня. Чёрный день календаря. — М.: Яуза; Эксмо, 2008. — 384 с. — ISBN 978-5-699-27211-2
- 1943-й… От трагедии Харькова до Курского прорыва. — М.: Вече, 2008. — 336 с. — ISBN 978-5-9533-3135-7
- 1945-й… Триумф в наступлении и в обороне: От Висло-Одерской до Балатона. — М.: Вече, 2008. — 256 с. — ISBN 978-5-9533-3474-7
- Дубно 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой. — М.: Яуза; Эксмо, 2009. — 192 с. — ISBN 978-5-699-32625-9
- 1945. Последний круг ада.[6] — М.: Яуза; Эксмо, 2009. — 352 с. — ISBN 978-5-699-34969-2
- Исаев А. В., Коломиец М. В. Разгром 6-й танковой армии СС. Могила Панцерваффе.[7] — М.: Яуза; Эксмо; Стратегия КМ, 2009. — 160 с. — ISBN 978-5-699-34808-4
- Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. — М.: Яуза; Эксмо, 2010. — 480 с. — ISBN 978-5-699-41198-6
- Разгром 1945. Битва за Германию. — М.: Яуза; Эксмо, 2010. — 360 с. — ISBN 978-5-699-41196-2
- Иной 1941. От границы до Ленинграда. — М.: Яуза; Эксмо, 2011. — 416 с. — ISBN 978-5-699-49705-8
- Приграничное сражение 1941.[8] — М.: Яуза; Эксмо, 2011. — 704 с. — ISBN 978-5-699-50840-2
- Великая Отечественная альтернатива. 1941 в сослагательном наклонении. — М.: Яуза; Эксмо, 2011. — 288 с. — ISBN 978-5-699-52235-4
- Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…». — М.: Эксмо, Яуза, 2013. — 554 с. — (Война и мы). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-61508-7.
- Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии. — М.: Яуза; Эксмо, 2014. — 448 с. — ISBN 978-5-699-72841-1
Критика
- Михаил Ходаренок. Стремительный домкрат Алексея Исаева ("Колонка редактора") // Воздушно-космическая оборона : Печатный орган Вневедомственного совета по проблемам воздушно-космической обороны. — М.: Издательский дом «ВПК-Медиа».
- Мащенко Ю. П. [www.duel.ru/200711/?11_6_2 Пельмень им. Йенца]
- Пётр Тон. [lib.ololo.cc/b/160991/read Живому классику А. Исаеву. Вопросы по Антисуворову]
- Никонов А. П. Бей первым! Главная загадка второй мировой войны
- Георгий Колыванов (псевдоним Михаила Ходаренка) [nvo.ng.ru/history/2006-09-01/5_iskusstvo.html Вокруг и около оперативного искусств. Отход от классических военных понятий и терминов равнозначен дилетантизму]
- Валерий Голицын [golitsyn.livejournal.com/2632.html Критическая заметка по книге «Приграничное сражение 1941»]
См. также
Напишите отзыв о статье "Исаев, Алексей Валерьевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [rian.ru/authors/isaev/ Алексей Исаев] // РИА Новости
- ↑ Также издавалась под названием «Наступление маршала Шапошникова. История ВОВ, которую мы не знали» (М., 2005) и «АнтиБЛИЦКРИГ Красной Армии. От победы под Москвой до Харьковской катастрофы» (М., 2011)
- ↑ Переиздавалась под названием «Пять кругов ада. Красная Армия в „котлах“» (М., 2008)
- ↑ Переиздавалась под названием «Мифы и правда о Маршале Жукове» (М., 2010)
- ↑ 2-е доп. издание издавалось под названием «Мифы и правда о Сталинграде» (М., 2011), третье дополненное издание вышло под названием «Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю» (М., 2012)
- ↑ Переиздавалась под названием «Битва за Берлин. Флаг над Рейхстагом» (М., 2010)
- ↑ Переиздавалась под названием «Последние контрудары Гитлера. Разгром Панцерваффе» (М., 2010)
- ↑ Состоит из немного дополненной первой части книги «Иной 1941», первых четырёх глав книги «Неизвестный 1941» и полностью книги «Дубно 1941».
Ссылки
-
— Исаев, Алексей Валерьевич в «Живом Журнале» - [yauza.org/author_selected.php?author_id=34 А. Исаев на сайте издательства «Яуза»]
- [echo.msk.ru/guests/13429/ Все интервью Алексея Исаева] на радио «Эхо Москвы»
- [rusnovosti.ru/guests/visitor/23792/ Все интервью Алексея Исаева на радио] // Русская Служба Новостей
- [www.zavtra.ru/accounts/user/ext_1529/articles/ Публикации Алексея Исаева] в газете «Завтра»
- И. Смирнов. [scepsis.ru/library/id_2609.html Рецензия на книгу «1945-й»] // «Скепсис»
- [echo.msk.ru/programs/klinch/786109-echo/ Июнь 1941: хаос или порядок//Передача радиостанции «Эхо Москвы» (спор М. Солонина и А. Исаева)]
- [www.naslednick.ru/archive/rubric/rubric_103.html Кто вы, маршал Жуков?] Интервью журналу «Наследник»
- [ria.ru/analytics/20111026/471253446-print.html Генерал Жуков — кризисный менеджер осени 41-го.] Интервью от 26.10.2011 г.
- [actualhistory.ru/medinskiy_war Три «А»: о книге В. Р. Мединского «Война»]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Исаев, Алексей Валерьевич
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
