Исаев, Илья Иванович
| Илья Иванович Исаев | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 октября 1731 — 2 апреля 1733 | |||
| Монарх: | Анна Иоанновна | ||
| Рождение: | 18 июля 1674 | ||
| Смерть: | 1741 | ||
| Место погребения: | Церковь Адриана и Наталии, Москва | ||
| Отец: | Иван Исаев | ||
| Дети: | Ирина, Евдокия | ||
Илья Иванович Исаев (18 июля 1674 — июнь 1741) — государственный деятель Российской империи, обер-инспектор Главного магистрата, вице-президент Коммерц-коллегии, действительный статский советник.
Содержание
Биография
По происхождению московский купец, сын взятого в плен в 1655 г. жителя г. Дубровны, записавшегося в 1671 году в московскую мещанскую слободу; Илья Исаев стал известен Петру Великому в Архангельске и так понравился ему своею сметливостью, что когда Рига была занята русскими, Петр в 1712 году, назначил его быть «над рижским магистратом у надсмотра тамошних коммерческих дел»; к великому неудовольствию лифляндского купечества оно было подчинено Исаеву, которому царь поручил заботиться о развитии через Ригу русской торговли и об установлении казенной продажи некоторых отпускных товаров. 16 января 1721 г., когда учрежден был Главный магистрат, президентом его назначен был кн. Ю. Трубецкой, а помощником ему — «обер-инспектор» Илья Исаев и им поручено было устроить магистратское управление во всех городах России; в 1722 г. Петр грозил им обоим строгим наказанием за медленное исполнение этого предписания. В 1726 г. Исаев назначен был, вместе с Дмитрием и Осипом Соловьевыми, к исправлению русского тарифа, причем в руководство им был сообщен тариф голландский в переводе на русский язык.
8 октября 1731 года был издан Именной указ о соединении Берг-коллегии и Мануфактур-конторы с Коммерц-коллегией и утверждении президента и вице-президента Коммерц-коллегии, которыми стали соответственно тайный советник А. Л. Нарышкин и Исаев[1]. Однако они проработали во главе Коммерц-коллегии только полтора года: 2 апреля 1733 года Нарышкин был назначен присутствовать в сенат, новым президентом Коммерц-коллегии стал П. П. Шафиров, а Исаев тем же указом был сменён на посту вице-президента князем И. А. Щербатовым[2].
Это, однако, не означало полного ухода Исаева от дел: так, 31 октября 1735 года он участвовал в совещании с кабинет-министрами и рядом сенаторов (в том числе бывшим президентом Коммерц-коллегии Нарышкиным), на котором они "имели рассуждение об учреждении магистрата"[3].
2 января 1737 года Исаев по прошению был уволен от службы с отпуском в Москву[4]. После смены царствования в 1741 году он подал прошение о награждении чином:
"...в 1737 г., по именному указу, от дел отставлен, а рангом не награждён, и просил, чтоб за многовременное и верно усердное его служение наградить действительным рангом против других, которые тем при отставке пожалованы бывают[5]
Сенат счёл прошение бывшего вице-президента Коммерц-коллегии вполне обоснованным и 8 июня 1741 года представил Исаева к награждению чином действительного статского советника, который и был ему пожалован Правительницей Анной Леопольдовной через месяц, 8 июля[6].
Однако этот знак признания заслуг пришёл слишком поздно: согласно "Московскому некрополю", Исаев умер ещё в июне, а его погребение в церкви Адриана и Наталии на 1-й Мещанской в Москве состоялось 16 июля 1741 года[7].
Семья
Дочери Исаева были замужем за видными военными деятелями:
- Ирина — за адмиралом, членом Адмиралтейств-коллегии Иваном Лукьяновичем Талызиным (1700—1777)
- Евдокия (1717—1774) — за генерал-поручиком, Киевским обер-комендантом, членом Военной коллегии Владимиром Ивановичем Лопухиным (1703—1797); их сын, внук Исаева — сенатор, публицист, действительный тайный советник Иван Владимирович Лопухин (1756—1816).
Напишите отзыв о статье "Исаев, Илья Иванович"
Примечания
- ↑ Баранов П. И. Опись Высочайшим указам и повелениям, хранящимся в Санкт-Петербургском сенатском архиве за XVIII век. Т. II. 1725—1740. — СПб., 1875. — С. 250.
- ↑ Баранов П. И. Указ. соч. С. 305.
- ↑ Бумаги Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны. 1731—1740 гг. Т. IV. (1735 г.) // Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 111. — Юрьев, 1901. — С. 448.
- ↑ Баранов П. И. Указ. соч. С. 447.
- ↑ Сенатский архив. Т. IV. Журналы и определения Правительствующего Сената за июнь, июль, август и сентябрь 1741 г. — СПб., 1891. — С. 41.
- ↑ Баранов П. И. Опись Высочайшим указам и повелениям, хранящимся в Санкт-Петербургском сенатском архиве за XVIII век. Т. III. 1740—1762. — СПб., 1878. — С. 60.
- ↑ Московский некрополь. Т. I. (А—I). — СПб., 1907. — С. 504.
Литература
- Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
Отрывок, характеризующий Исаев, Илья Иванович
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
