Исаченков, Николай Васильевич

Исаченков Николай Васильевич
Дата рождения	19 декабря 1902(1902-12-19)
Место рождения	с. Ярцево, Духовщинский уезд, Смоленская губерния, Российская империя
Дата смерти	4 ноября 1969(1969-11-04) (66 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1923—1966
Звание
Награды и премии
В отставке	1966

Никола́й Васи́льевич Исаче́нков (1902—1969) — советский военно-морской деятель, инженер-адмирал.

Биография

Исаченков Николай Васильевич родился 19 декабря 1902 года в селе Ярцево (с 1926 года город) Духовщинского уезда Смоленской губернии, в семье ткачей, работавших на хлопчатобумажной фабрике.

В 1917 году, после окончания двухклассного приходского училища пошёл работать. В годы Гражданской войны в 1919 году участвовал в боях против бандитизма. Окончил Ярцевскую единую трудовую школу — рабфак.

В 1921 году был направлен на учёбу в Москву на рабфак института народного хозяйства, а в 1923 году — в МВТУ им. Баумана. Проучился там недолго — по комсомольскому призыву ушел на флот. В октябре 1923 года поступил в Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф. Э. Дзержинского, которое окончил в мае 1928 года и направлен для прохождения дальнейшей службы на Черноморский флот трюмным инженер-механиком эсминца «Петровский». В мае 1930 года был назначен старшим инженер-механиком эсминца «Дзержинский», а в апреле 1932 года — флагманским механиком отдельного дивизиона эсминцев ЧФ.

В августе 1936 года Исаченкова был переведён в центральный аппарат наркомата ВМФ СССР. Был заместителем начальника, а затем начальником отделения Управления кораблестроения. В 1838 году назначен заместителем начальника Управления кораблестроения, в апреле 1940 года возглавил это Управление.

В 1940 году был командирован в Германию для изучения опыта строительства кораблей. В том же году ему присвоено звание инженер-контр-адмирал и он был награждён орденом «Знак Почета».

Участник Великой отечественной войны. В 1941−1945 годы организовал проводку подводных лодок и эсминцев с Тихоокеанского на Северный флот, руководил переоборудованием гражданских судов в боевые корабли, строительством новых кораблей, в том числе 2 лёгких крейсеров, 19 эсминцев, 54 подводных лодок, торпедных, сторожевых и других классов кораблей.

22 января 1944 года Исаченкову присвоено звание инженер-вице-адмирал, а 8 ноября 1944 года он был награждён флотоводческим орденом Нахимова 1 степени.

3 сентября 1945 года Исаченков назначен на должность начальника Главного управления кораблестроения ВМФ. С 1952 по февраль 1966 года он был заместителем Главкома ВМФ СССР по кораблестроению и вооружению.

31 мая 1954 года ему первому в СССР присвоено высшее для инженерного состава воинское звание «адмирал-инженер».

В послевоенные годы ему принадлежит большая заслуга в реализации государственных программ по строительству новых кораблей на атомных энергетических установках, имеющих на своём борту ракеты с ядерными зарядами, в укреплении военно-морской мощи державы. Николай Исаченков был членом Комитета по Ленинским и Государственным премиям, редактором-консультантом второго издания Большой Советской Энциклопедии.

В феврале 1966 года вышел в отставку по болезни.

Умер Н. В. Исаченков 4 ноября 1969 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Семья

У Николая Васильевича было три сына — Олег, Виктор, Михаил и дочь — Регина. Все сыновья, а также внук Николая Васильевича — Андрей Олегович пошли по стопам своего отца и деда:

Олег — капитан 1 ранга, кандидат военно-морских наук, служил на кораблях ВМФ СССР, возглавлял отдел в НИИ ВМФ.

Виктор — капитан 1 ранга, окончил Нахимовское училище, служил в ГУКе.

Михаил — капитан 1 ранга, окончил Нахимовское училище.

Внук — Андрей Олегович также учился в Нахимовском училище, а затем служил и работал на предприятиях Министерства обороны, кандидат технических наук.

Награды

• два ордена Ленина (1949, 1962);
• три ордена Красного Знамени (1942, 3 ноября 1944, 1953);
• орден Нахимова I степени (5 ноября 1944);
• орден Отечественной войны I степени (21 июля 1945);
• два ордена Красной Звезды (1937, 1962);
• орден «Знак Почёта» (1935);
• медали, в том числе медаль «За оборону Москвы» (1944) , медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945); медаль «За победу над Японией» (28 февраля 1946) и другие.

Память

• Именем Н. В. Исаченкова назван Большой противолодочный корабль проекта 1134-А Северного флота «Адмирал Исаченков», зачисленный в списки кораблей ВМФ СССР 4 февраля 1970 года.

Интересные факты

• Инженер-адмирала Н. Исаченкова сильно раздражала приверженность некоторых его сотрудников к аббревиатуре в подготовленных ими документах. «Ну разве можно читать через каждое слово все эти пкрк, гсн, афа, крз, вдг и т. д.?» Но, увы, его увещевания не достигали цели. И вот в один прекрасный день на документах, поданных адмиралу на подпись, подчиненные увидели размашистую резолюцию: «вход», «вход», «вход»… «Что такое „вход“? — ломали они голову. — „Входящий“? А куда входящий? Может быть, это означает „в ход“?» В конце концов решили спросить у Исаченкова, что же он имел в виду.

— А это аббревиатура. Она означает: «вы халтурно оформляете документы»…

См. также

• Список инженер-адмиралов, инженер-вице-адмиралов, инженер-контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945)

Литература

• Беляев И. Н. Главному кораблестроителю — флотоводческий орден. Исаченков Н. В. // Беляев И. Н. Смоляне в истории Российского флота. Смоленск: Смядынь, 2000.- С. 349—355.
• Беляев И. Н. Исаченков Николай Васильевич // Беляев И. Н. На службе Отечеству: Смоляне — военачальники, генералы, адмиралы: Библиогр. справ. Смоленск: Моск. рабочий, 1988.- С. 71-72.
• Беляев И. Н. Исаченков Николай Васильевич // Смоленская область: Энцикл.- Смоленск, 2001.- Т. 1: Персоналии. С. 105.
• Исаченков Николай Васильевич // Доценко В. Д. Морской биографический словарь. СПб, 1995.- С. 184.
• Мелуа А. И. «Энциклопедия „Инженеры Санкт-Петербурга“».

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/162341/%D0%98%D1%81%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE%D0%B2 Исаченков Николай Васильевич // БСЭ.- 3-е изд..- М.: Совет. энцикл., 1972.- С. 454.]
• [www.korabel.ru/persones/detail/199.html Исаченков Николай Васильевич]
• [bratishka.ru/archiv/2011/7/2011_7_11.php Владимир Щербаков «Человеко-торпеда» по-советски]
• [www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=201110154124 Хрущев в Заполярье: овации и ропот //Мурманский вестник. от 04.10.2011]
• [krupan.ru/site_1/istoriya-raketostroeniya/87-2011-06-09-08-20-56 Из истории Ракетостроения.]

Отрывок, характеризующий Исаченков, Николай Васильевич

– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.