Исидоровская церковь

Не следует путать с одноимённой церковью Александро-Невской лавры

Православная церковь
Свято-Исидоровская церковь Церковь священномученика Исидора Юрьевского и Николая Чудотворца
Вид на храм с северо-востока
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург, Лермонтовский проспект, дом 11
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Тип здания	Церковь
Архитектурный стиль	Русско-византийский
Автор проекта	A. A. Полещук
Строительство	1903—1907 годы
Дата упразднения	1935—1994 годы
Приделы	Верхний храм: главный — священномученика Исидора Юрьевского, северный — преподобного Серафима Саровского, южный — святых апостолов Петра и Павла; нижний храм: святителя Николая Чудотворца.
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810384000

Свя́то-Иси́доровская це́рковь (Церковь Священномученика Исидора Юрьевского и Николая Чудотворца) — приходской православный храм в Санкт-Петербурге, находящийся на пересечении Лермонтовского проспекта и проспекта Римского-Корсакова у Могилёвского моста.

Построена в 1903—1907 годах по проекту архитектора A. A. Полещука. Её верхний трёхпридельный храм освящён во имя священномученика Исидора Юрьевского, что и дало название всей церкви. Боковые приделы верхнего храма освящены во имя преподобного Серафима Саровского и святых апостолов Петра и Павла. Нижний храм Свято-Исидоровской церкви освящён во имя святого Николая Чудотворца.

История

В 1894 году в Коломне возник эстонский православный приход во главе с настоятелем Павлом Кульбушем. К этому времени в Петербурге проживало около 4 тысяч православных эстонцев. У прихода не было своей церкви, и богослужения совершались в подвале Малоколоменской Воскресенской церкви. 29 ноября 1898 года по инициативе настоятеля прихода было открыто эстонское Братство во имя священномученика Исидора Юрьевского. Кульбуш также выступил инициатором постройки церкви для прихода, проект которой был поручен члену общества архитектору Александру Полещуку.

В 1901 году архитектор составил эскиз, а 23 августа 1902 года был утверждён окончательный проект трёхпридельной бесстолпной церкви на 720 человек. Сбор средств на строительство церкви осуществлялся по всей России, а первое пожертвование сделал Иоанн Кронштадтский. В проект также входил примыкающий дом для школы с общежитием, залом для бесед, книжным складом и библиотекой. Сначала был построен церковный дом и деревянная часовня, освящённая 30 марта 1903 года, а 24 августа 1903 года состоялась закладка каменного пятиглавого храма. На втором этаже церковного дома, в двусветном зале для бесед организовали временную церковь. Иконостас и образа для неё исполнило Общество взаимопомощи русских художников. 21 декабря 1903 года епископ Гдовский Константин, при участии Иоанна Кронштадтского освятил алтарь временной церкви во имя Исидора Юрьевского. А чуть позже, 7 февраля 1904 года был освящен её Серафимовский придел.

В 1905 году, когда стены строящейся церкви были доведены до сводов, деньги иссякли. Положение спас председатель строительного комитета действительный статский советник И. М. Богданов, пожертвовавший на строительство 50 тысяч рублей. Также 3 тысячи дал Николай II. В результате строительство храма удалось закончить в 1907 году.

Главный придел верхней церкви был освящён митрополитом Антонием 23 сентября 1907 года, а через три дня — её левый придел преподобного Серафима Саровского. Нижняя церковь была освящена во имя святого Николая Чудотворца епископом Самарским Константином 30 марта 1908 года. Последним был освящён правый придел апостолов Петра и Павла. 4 мая 1908 года. Службы в новой церкви проводились на эстонском и церковно-славянском языках.

Позднее фирмой Франка был изготовлен запрестольный витраж. Трёх- и двухъярусные иконостасы в стиле барокко были исполнены в мастерской П. С. Абросимова по рисункам Полещука. Образа для них были написаны Василием Перминовым. В 1910—1912 годах в мастерской К. О. Гвиди престолы были облицованы белым каррарским мрамором.

C 1923 по 1927 год в здании работали Богословские курсы Центрального района (Петрограда — Ленинграда), преобразованные в 1925 году в Высшие Богословские курсы, ректором которых стал протоиерей Николай Чуков.

25 февраля 1935 года церковь была окончательно закрыта, часть имущества предана в близлежащий Никольский собор. В сентябре 1937 года был расстрелян священномученик протоиерей Карп Эльб, служивший в эстонском приходе города на Неве с 1899 года диаконом, а с 1918 − священником; в январе 1938 год − настоятель церкви (с 1918 по 1935 год) протоиерей Александр Пакляр. После сильной переделки внутри здание долгие годы было занято живописно-оформительским комбинатом Худфонда.

В 1994 году церковь была возвращена епархии и первая литургия была совершена в нижнем храме 30 октября 1994 года. 4 июля 1996 года над храмом поднят крест, в 1999 году начато восстановление верхней церкви, в 2001 году открыта Никольская часовня.

По состоянию на весну 2011 года в верхнем храме реставрационные работы окончены. Восстановлен барочный иконостас, настенные росписи. Изготовлен запрестольный витраж с изображением Иисуса Христа. С сентября 2006 года налажены постоянные богослужения в приделе Исидора. С другой стороны, нижний храм нуждается в ремонте, так как в 1994 году он был оформлен временно.

В храме действуют библиотека и приходская воскресная школа.

Ссылки

• Официальный сайт Свято-Исидоровской церкви — нет
• [encspb.ru/object/2804678922 Энциклопедия Санкт-Петербурга]
• [walkspb.ru/zd/isidor.html Сайт «Прогулки по Петербургу»]
• [sobory.ru/article/index.html?object=01570 Церковь Исидора Юрьевского и Николая Чудотворца на сайте Sobory.ru]

Отрывок, характеризующий Исидоровская церковь

– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.