Искра (газета)
 Первый номер газеты «Искра» | |
|
| |
| Редактор |
Ленин, Плеханов, Мартов, Аксельрод, Засулич, Потресов (1900—1903) |
|---|---|
| Основана |
1) 24 декабря 1900 |
| Прекращение публикаций | |
| Язык |
русский |
«И́скра» — революционная нелегальная газета, основанная Лениным. Была создана в 1900 году.
Как отмечает Краткий курс истории ВКП(б), «Искра» явилась «общерусской политической газетой, подготовившей идейное и организационное сплочение партии»[1].
Содержание
История
По задумке Ленина «Искра» должна была сплотить раздробленное революционное движение в России на основе марксизма. Ленин начал организовывать газету после ссылки в Шушенском. С этой целью в 1900 году он встречался со сподвижниками в Уфе, Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Самаре, Сызрани, Подольске, Риге и Смоленске.
На Псковском совещании в апреле 1900 года, в котором участвовали В. И. Ульянов-Ленин, С. И. Радченко, П. Б. Струве, М. И. Туган-Барановский, Л. Мартов, А. Н. Потресов, А. М. Стопани, был одобрен ленинский «Проект заявления редакции „Искры“». В Пскове был создан центр по нелегальному распространению газеты «Искра» и журнала «Заря» по всей России, которым руководил П. Н. Лепешинский. В июле 1900 года к участию в газете подключилась швейцарская группа «Освобождение труда».
Редакция «Искры» работала в Мюнхене. Её членами были П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, В. И. Ленин, Ю. О. Мартов, А. Л. Парвус, Г. В. Плеханов и А. Н. Потресов. Первый номер газеты вышел в Лейпциге к 11 (24) декабря 1900 года. Первая попытка переправить «Искру» в Россию оказалась неудачной: 3000 экземпляров первого номера газеты были обнаружены на границе[1]. Начиная со второго номера газета издавалась в типографии, находившейся на квартире Парвуса. До 1902 года газета издавалась ежемесячно, а с 1902 — каждые две недели. Тираж составлял около 8 тысяч. В апреле 1902 года, после того как германское правительство запретило издавать газету на своей территории, редакция переехала из Мюнхена в Лондон, а в 1903 году в Женеву.
1 ноября 1903 года Ленин вышел из редакции «Искры», газета перешла в руки Плеханова и его соратников — он единолично кооптировал в состав редакции В. И. Засулич, Ю. О. Мартова, А. Н. Потресова и П. Б. Аксельрода. Таким образом, с 53 номера «Искра» стала меньшевистской (выходила с 25 ноября 1903 по 8 октября 1905 года (№ 53—112))[2].
Издание газеты прекратилось в октябре 1905 года на 112-м номере.
В сентябре — декабре 1917 года под тем же названием выходил орган меньшевиков-интернационалистов; закрыт большевиками[3].
Память
- Ныне такое же название носят ковровская, интинская, лысьвенская, кунгурская, орловская и запорожская газеты.
- В СССР были выпущены почтовые марки, посвящённые газете.
- Имя газеты носят улица «Искры» в Москве, Сочи, Кирове, Нижнем Новгороде, Новосибирске и Оренбурге.
- Имя газеты носит Искровский проспект в Санкт-Петербурге.
- Имя газеты носит Искринская улица в Харькове.
- Имя газеты носят улицы Газеты Искра в Красноярске, Кизеле, Киеве и Кунгере.
- RIAN archive 744802 House-museum of underground printing-office Nina.jpg
Дом-музей подпольной типографии «Нина», где в 1901—1905 годах печаталась газета «Искра». Азербайджан, Баку, 1969.
- USSR stamp 1950 CPA 1587.jpg
50-летие со дня выхода первого номера газеты. Почтовая марка СССР, 1950 год.
См. также
Напишите отзыв о статье "Искра (газета)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.ras.ru/FStorage/download.aspx?id=2e4ccfdf-1a7a-45f2-8751-b99136e48a5d Ц. С. Зеликсон-Бобровская. К 50-летию выхода первого номера ленинской «Искры»]
- ↑ [leninvi.ru/book_view.jsp?idn=001581&page=325&format=html Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 47.]
- ↑ [lib.ru/HISTORY/FELSHTINSKY/martov.txt Ю. О. Мартов. Письма и документы (1917—1922).]
Ссылки
- [ru.hayazg.info/Агамалян_Артем_Погосович#.D0.91.D0.B8.D0.BE.D0.B3.D1.80.D0.B0.D1.84.D0.B8.D1.8F «Первая „Искра“ в Закавказье»]
- [museum.pskov.ru/virtual/museum/iskra Дом-музей В. И. Ленина (Домик «Искры»)]
- [encspb.ru/object/2805528520 «Ленину В. И., мемориальная доска» в энциклопедии Санкт-Петербурга]
Отрывок, характеризующий Искра (газета)
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
