Искусство Пакистана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эту страницу предлагается объединить с Культура Пакистана.
Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К объединению/25 ноября 2015.
Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения.
Дата начала обсуждения — 25 ноября 2015.

Искусство Пакистана — совокупность элементов культуры народов Исламской Республики Пакистан.





История

В 1947 году произошло разделение Индии на Индийский союз и Исламскую Республику Пакистан. В государство Пакистан вошло преимущественно мусульманское население. Таким образом, в Пакистане живут и действуют художники бывшие до недавнего времени индийскими и по происхождению и по образованию. Искусство Пакистана основано как на мусульманском наследии, так и на доисламских традициях народов Индийского субконтинента.

На территории Пакистана найдены сельские поселения Амри, Рана-Гхундаи и др. эпохи неолита (4-3-тыс. лет до н. э.) с сохранившимися расписными гончарными изделиями, металлическими украшениями, глиняными статуэтками.

В середине 3-го — середине 2-го тысячелетия до н. э. в долине реки Инд существовала высокоразвитая Индская цивилизация, одним из центров которой был город Мохенджо-Даро, расположенный в в Пакистане, в провинции Синд. В городе отсутствовали архитектурные украшения зданий. Сохранились каменные скульптурные изображения, бронзовые статуэтки (скульптура Мохенджо-Даро — «Танцующая девушка»), терракотовые изделия быков и буйволов, гротескные статуэтки мужчин и женщин.

С III в. до н. э. в области Гандхара сложилось искусство, достигшее расцвета в период Кушанского царства. Сохранились остатки ступ, рельефы, статуи Будды, бодхисатв, чайтья, буддийские комплексы Дхармараджика и Джаулиан.

В г. Синд с VIII века сохранились остатки города-порта Банбхора с массивными каменными укреплениями и мечетью.

Искусство скульптуры развивалось на территории Пакистана в доисламский период. В это время сооружались статуй Будды и бодхисатв, буддийские храмы и монастыри. С принятие ислама развитие скульптуры прекратилось.

С принятием мусульманства в Пакистане сооружались мечети, минареты, мавзолеи, оборонительные сооружения в Мултане, Пешаваре, Лахоре.

Современные мастера декоративно-прикладное искусство Пакистана известны серебряными и золотыми ювелирные украшениями, глиняной посудой, резными предметами из дерева и кости. Пакистанские ковроделы ткут ковры вручную из шерсти или из шелка светлых тонов с украшениями геометрическим орнаментом или растительным узором.

Объекты на территории Пакистана, занесенные в список всемирного наследия ЮНЕСКО: Мохенджо-Даро (1980);[1]; Таксила (1980);[2] ; Тахт-и-Бахи (1980);[3]; Лахорская крепость и Сады Шалимара (1981);[4]; Татта (1981);[5]; Рохтас (1997).[6].

Живопись

В XVI—XVII веках расцвета достигла миниатюрная живопись могольской школы.

Живопись долгое время была представлена книжными миниатюрами и искусством каллиграфии. Предметом каллиграфия было написание священных строк из Корана и создания его рукописей.

В современном изобразительном искусстве художники работают в традициях могольской миниатюры, древних индийских росписей (живописцы А. Р. Чугтаи, А. Бакш), используют также опыт европейского реалистического искусства (Гулги, Б. Ахмад, А. Имам), модернистские течения (живописец Ш. Али, живописец и скульптор З. Агха).

Популярной формой изобразительного искусства Пакистана является украшение грузовых автомобилей[7]. Грузовики украшаются надписями, красочной расцветкой, картинами, цветами, лентами.

После провозглашения независимости, первой женщиной-художником в Пакистане, стала Ана Молька Ахмед (1917—1995)[8].

Музыка

Основная статья: Пакистанская музыка

Пакистанская музыка включает в себя народную музыку в традиционном стиле (каввали). Афганские беженцы в западных провинциях возродил музыку на языке дари.

Музыка Каввали исполняется с чтением суфийской поэзии во время праздников, у гробниц суфийских шейхов и святых. В группе Каввали работаю в основном мужчины. Одна и та же фраза исполняется много раз. Аккомпанемент под индийскую гармонику, табла, мриданг. Исполнители и зрители входят в состояние ваджд — состояние транса, в котором они ощущают единение с Аллахом.

Современная музыка Пакистана связана как с традиционными, так и классическими формами. Известные певцы: Али Зафар, Ариф Лохар и др.

Напишите отзыв о статье "Искусство Пакистана"

Литература

Основная статья: Литература Пакистана

Большую роль на формирование пакистанской литературы, оказала персидская поэзия и проза.

В настоящее время литературные произведения пишутся на английском языке, урду, на языках панджаби, белуджи, пушту и синдхи.

Известные писатели: Саадат Хасан Манто (1912—1955), англоязычные писатели Шахид Сухаварди, Ахмед Али, Аламгир Хашми, Дауд Камаль, Тофик Рафате, Маки Куреши, М. Атхар Тахир и др.

Пакистан имеет богатое поэтическое наследие, включающее в себя традиции поэзии урду поэзии, поэзии синдхи, стихи пушту, пенджаба, белуджей и др. В Суфийской поэзии стихи читают и поют.

Первым писателем, использовавшим язык урду в прозаическом и поэтическом жанрах был Мирза Асадулла хан Галиб. К поэтам, писавшим на языке Урду относятся: Ахмад Фараз, Ахмад Надим, Файз Ахмед Фаиз, Эхсан Сегал, Парвин Шакир, Ифтихар Ариф, Маджид Амджад, Махмуд Шам, Мунир Ниязи и др. Основной формой поэзии на языке урду были газели. Шейх Мухаммад Ибрахим (Заук) писал на языке урду классические газели. Популярны исторические описания и религиозные сюжеты.

Представители поэзии Пушту: Рахман Баба, Амир Хамза Шинвари, Хан Абдул Гани Хан, Аджмал Хаттак, поэзии Белуджи — Гюль Хан Насир, поэзии Пенджаби: Миан Мухаммад Бахш, Варис Шах, Султан Баху, Шах Хусейн, Устад Даман, поэзии на английском языке: Дауд Камаль, Аламгир Хашми, Зульфикар Гхош, Калим Омар, Омер Тарин и др.

Наиболее известным писателем на языке пушту был Хушкаль хан Хаттак (XVII век).

Классик литературы синдхи — суфий Шах Абдул Латиф Бхитаи (XVIII век).

Национальные танцы

Популярными танцами в Пакистане являются кхаттак (танец с мечами), бхангра (традиционный танец сбора урожая), самми и лудди.

Кино

Основная статья: Кинематограф Пакистана

Большая часть фильмов в Пакистане выпущена на английском языке и урду. Основными центрами кинопроизводства были центры в Лахоре, Карачи и до отделения от Пакистана — в Дакке.

Пакистанская киностудия, базирующаяся в городе Лахор снимает фильмы на языке Урду и Панджаби. Основана в 1929 году.

60-е годы называют золотым веком кино Пакистана. В это время кинематограф перешел на съемки цветных фильмов.

В 1965 году, после вооруженного конфликта между Индией и Пакистаном, все индийские фильмы были сняты с проката в Пакистане. Запрет на индийские фильмы продолжился до 1952 года.

После отделения Бангладеш наиболее крупные работников отрасли остались работать в Дакке.

Киностудия, базирующаяся в Пешаваре является второй по величине в стране. Здесь снимаются фильмы на языке Пушту и Урду. Здесь работали известные артисты Южно-Азиатского кино: Радж Капур, Дилип Кумар, Винод Кханна и Шахрукх Кхан.

Киностудия в Карачи выпускает фильмы на языках Урду, английском и крымскотатарском.

К популярным артистам кино Пакистана относятся: Ayub Khosa, Ayub Khosa, Afzal Khan, Akmal Khan, Ali Haider, Mohammad Ali, Somy Ali, Aslam Pervez, Anjuman, Arbaaz Khan, Babar Ali, Zeba Bakhtiar, Zara Sheikh, Behroze Sabzwari, Inayat Hussain Bhatti, Darpan, Ghulam Mohiuddin, Sajid Hasan, Naeem Hashmi, Husna.

В настоящее время в Пакистане проводятся кинофестивали в Карачи, Лахоре, Исламабаде (с 2012 года).

Архитектура

Основная статья: Архитектура Пакистана

Архитектура Пакистана включает в себя различные сооружения, построенные на протяжении истории государства. Всего в архитектуре Пакистана прослеживаются четырех периода: доисламский, исламский, колониальный и постколониальный.

С началом цивилизации Инда в районе, который охватывает территорию нынешнего Пакистана строились поселений, часть из которых сохранились.

Буддийский архитектурный стиль Гандхара заимствовал элементы стиля Древней Греции — Таксила[9], в архитектуре XIII—XV веков — влияние крепостного зодчества (мавзолей Рукни-Алам в Мултане).

Из построек XVI—XVII веков известны мечеть Шах-Джахана, мавзолеи кладбища на холме Макли — Мирза Иса Хана и др.

С приходом ислама в стране начали по арабскому образцу строить мечети. Широко использовался стиль айван (сводчатое помещение, с трех сторон обнесённое стеной и открытое с четвёртой стороны). Примером является Мечеть Вазир Хана и Жемчужная мечеть в Лахоре.

В колониальный период разработан индо-европейский стиль зданий, сочетающий европейские и индийско-исламские составляющие. Из известных работ в этом стиле — Дворец Мохатты и Фрир-Холл. Храмы колониального периода в Карачи — Собор Святой Троицы, Церковь Святого Андрея.

В постколониальный период построены мечети Фейсала в Исламабаде, Минар-э-Пакистан в Лахоре, мавзолей из белого мрамора в Карачи — Мавзолей Джинны.

К современным достопримечательностям относятся: мечеть Шах-Фейсал-Масджид с четырьмя минаретами, центральным корпусом в виде бедуинской палатки в Исламабаде; деревня гончаров Саидпур; Мечеть Общества Национальной Защиты из белого мрамора в Карачи.

Галерея

Музеи

Предметы искусства Пакистана экспонируются в музеях: Лахорский музей, музей Лок Вирса, Национальный музей Пакистана, Совет искусств Альхамра, национальной художественной галерее в Исламабаде, Пешаварский музей, археологический музей Моенджодаро (провинция Синдх), археологический музей в Таксиле.

Напишите отзыв о статье "Искусство Пакистана"

Литература

  • Пакистанское общество: Экономическое развитие и социальная структура. М., 1987 Пакистан. Справочник. М., 1991 Белокриницкий В. Я. Капитализм в Пакистане: История социально-экономического развития (середина 19 — 80-е годы 20 в.). М., 1998.
  • ИСиНМ, т. 3, М., 1971.
  • Khan F. A., Architecture and art treasures in Pakistan, Karachi, 1968.
  • Malik, Iftikhar (2005). Culture and Customs of Pakistan (Culture and Customs of Asia). Greenwood. ISBN 978-0-313-33126-8.

Примечания

  1. ↑ [whc.unesco.org/en/list/138 Archaeological Ruins at Moenjodaro] (англ.). World Heritage List № 138. UNESCO (1980). Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/69UmpSvLE Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  2. ↑ [whc.unesco.org/en/list/139 Taxila] (англ.). World Heritage List № 139. UNESCO (1980). Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/69Ums22o0 Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  3. ↑ [whc.unesco.org/en/list/140 Buddhist Ruins of Takht-i-Bahi and Neighbouring City Remains at Sahr-i-Bahlol] (англ.). World Heritage List № 140. UNESCO (1980). Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/69UmtBnSc Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  4. ↑ [whc.unesco.org/en/list/171 Fort and Shalamar Gardens in Lahore] (англ.). World Heritage List № 171. UNESCO (1981). Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/69UmuFyad Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  5. ↑ [whc.unesco.org/en/list/143 Historical Monuments at Makli, Thatta] (англ.). World Heritage List № 143. UNESCO (1981). Проверено 2011-04-14 года. [www.webcitation.org/69UmvR8bK Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  6. ↑ [whc.unesco.org/en/list/586 Rohtas Fort] (англ.). World Heritage List № 586. UNESCO (1997). Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/69UmwZUgI Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  7. ↑ [pakistaniat.com/2008/06/18/pakistans-indigenous-truck-art/ Pakistan’s Indigenous Art of Truck Painting] (June 18, 2008).
  8. ↑ [www.jahojalal.com/2011/04/ana-molka-ahmed-first-woman-painter-of.html Ana Molka Ahmed — the first woman painter of Pakistan]
  9. ↑ Meister , M.W. (1997). Gandhara-Nagara Temples of the Salt Range and the Indus. Kala, the Journal of Indian Art History Congress. Vol 4 (1997-98), pp. 45-52.

Ссылки

  • [www.la-fa.ru/history/history474.html]
  • [www.bharatiya.ru/pakistan/remeslo.html]


Искусство Пакистана на Викискладе?
</table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Искусство Пакистана

Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Искусство_Пакистана&oldid=79164033»

Навигация