Исламские налоги

Столпы ислама Свидетельство · Молитва · Пост Милостыня · Паломничество Вероубеждение Аллах · Ангелы · Пророки · Писания Судный день · Предопределение История и представители Мухаммед · Халифы · Сахаба · Ансары Мухаджиры · 12 имамов Основные течения Суннизм · Шиизм · Исмаилизм · Ибадизм · Суфизм · Салафизм · Ваххабизм · Ашариты · Матуридизм Книги и законы Коран · Тафсир · Сунна · Сира Шариат · Фикх · Мазхабы Культура и общество Демография · Брак · Женщины · Имена · Искусство · Мечети · Календарь · Праздники · Философия См. также Глоссарий · Исламоведение · Единобожие · Эсхатология · Критика

Исла́мские нало́ги — различные формы платежей или иных податей, взимаемые с населения исламских стран.

«Система исламского налогооблажения сложилась в процессе арабских завоеваний в VII—VII веках и формирования финансовой структуры Арабского халифата».

«Первоначально одни налоги взимались только с мусульман (закят, ушр), другие (джизья, харадж) — с иноверцев. В современных концепциях исламской экономики налоги играют роль средств обеспечения социальной справедливости путём перераспределения доходов в обществе. [...] В некоторых мусульманских странах закят и ушр имеют статус государственных налогов».

Налоги с мусульман

Закят

Закя́т (араб. زكاة‎) — обязательный годовой налог в пользу бедных, нуждающихся, а также на развитие проектов, способствующих распространению ислама и истинных знаний о нём и так далее. Закят является важным социально-экономическим институтом, призванным утвердить в обществе принципы справедливости, и затрагивающий многие аспекты жизнедеятельности общества. Сегодня к услугам мусульман открыты благотворительные организации по сбору и распространению закята.

Закят выплачивается со следующих категорий имущества:

1. Ценности: золото, серебро, денежные единицы (в том числе наличные деньги, арендная плата, вклады в банках), акции:
2. Скот: только с молочного, племенного и пастбищного, а его численность должна достигать облагаемого минимума. Например, со стада 5-9 голов верблюдов взимается одна овца; а облагаемый минимум овец — 40 голов, с которых также взимается одна овца;
3. Урожай: зерно и плоды.
4. Товары (имущество, предназначенное для продажи): закят в размере 2,5 % выплачивается с товаров, если цена их достигает размера, установленного для золота (84,8 г) и со времени последней выплаты закята с такого имущества прошёл уже полный лунный год;
5. Имущество, добытое из земли, недр, морей и морского шельфа: так с золота и серебра, извлекаемых из рудников уплачивают 1/40, а с найденного клада — 1/5 часть.

Категорий получателей закята:

1. Бедняки — это нуждающиеся люди, которые ничего не имеют.
2. Неимущие — это также нуждающиеся люди, однако их положение лучше, чем положение первых, то есть они не имеют достаточно (категория людей, не обладающих необходимым минимумом, с которого выплачивается закят).
3. Тем, кто занимается сбором закята, назначенные имамом или его заместителями для сбора, хранения, учёта или распределения закята.
4. Тем, чьи сердца хотят завоевать, — это люди, веру которых хотят укрепить.
5. На выкуп рабов и пленников-мусульман для дарования им свободы.
6. Должники а) которые взяли в долг для достижения целей, разрешенных шариатом, в том числе на личные расходы (одежда, лечение, строительство жилища и др.) б) которые взяли в долг в интересах другого человека.
7. На дела во имя Аллаха — эти средства раздаются воинам, ведущим джихад, то есть идущим по пути Аллаха. В том числе людям, способствующим распространению ислама и истинных знаний о нём (фи сабилил-лях) и т. д.
8. Путники — «дети дорог» — люди, оставшиеся в чужой стране без средств к существованию.

Ушр

Ушр (мн. ч. ушур; «десятая часть») — налог или сбор в размере 1/10, десятина. Налог с продуктов земледелия, выплачиваемый мусульманами с земель, которые не подлежат обложению хараджем; торговая пошлина с ахль аль-харб в размере 1/10 цены товара; всякие торговые сборы с мусульман сверх законного закята. Необходимость выплаты ушра закреплена Кораном, Сунной и единогласным решением исламских богословов (иджмой).

Налог с продуктов земледелия выплачивался мусульманами с тех земель, которые по праву завоевания, окультуривания или дарения правителем не подлежат обложению хараджем. Обычно ушр дается с урожая зерновых и фруктов, а огородные культуры обычно не облагаются ушром. Это общее положение лишь приблизительно отражает существовавшую в Арабском халифате практику: так, с одной стороны, с ушровых земель, орошаемых с помощью технических приспособлений, бралась 1/20 урожая, а с другой — харадж с малодоходных богарных земель составлял 1/10 урожая. Право выплаты ушра вместо хараджа со временем превратилось в персональную привилегию. Теоретически ушр представляет собой обязательную милостыню (закят) с продуктов земледелия, и поэтому, некоторые факихи считали, что мусульманин — владелец хараджной земли должен платить ушр сверх хараджа, то есть ушр равен закат. В действительности крупные землевладельцы, платившие ушр, получали с арендаторов харадж и платили из него ушр, оставляя себе разницу.

Хумс

Хумс (или хумус, мн. ч. ахмас; «пятая часть») — отчисление с различных видов добычи в размере 1/5 части. Введен пророком Мухаммадом как выделявшаяся ему доля военной добычи; заменил традиционную четверть, которая отчислялась вождю.

В последующее время хумсом называлось:

1. доля добычи (ганима), каторая отчислялась в распоряжение главы государства (халифа);
2. пошлина государству при продаже мусульманином земли иноверцу;
3. налог с добытых продуктов моря (амбра, драгоценные камни, жемчуг);
4. отчисление доли найденного клада(кафиру).

Не всякий налог в размере 1/5 считался хумсом. Так, христиане-таглибиты платили не джизию, а ушр, но в двойном размере. Данный налог назывался двойной десятиной.

Налоги с иноверцев

Джизья

Джи́зья (араб. جزْية‎) — подушная подать с иноверцев (зимми) в мусульманских государствах. Исламские правоведы рассматривают джизью как выкуп за сохранение жизни при завоевании. От выплаты подати освобождались женщины, старики, инвалиды, нищие, рабы, монахи (до начала VIII века) и христиане, воевавшие в мусульманской армии.

Термин джизья встречается в 29 аяте суры Ат-Тауба. Средневековые правоведы сомневались в том, что в этом аяте под ним разумеется определенный налог, а не просто «воздаяние». В VII веке джизья смешивалась с хараджем, так как весь налог с завоеванной области рассматривался как выкуп иноверцев. В первой четверти VIII века джизья выделилась в особый налог с индивидуальной ответственностью. Из-за увеличения общей суммы налогов по податным округам и исчезновения помощи круговой поруки произошло ухудшение положения податного населения.

Джизьей облагались мужчины, достигшие зрелости. В зависимости от имущественного положения налогоплательщика, джизья равнялась 12, 24 или 48 дирхамам, а в странах с золотым обращением — 1,2,4 динара. Эти ставки сохранялись до XV века, однако из-за постоянного падения достоинства монеты в Османской империи время от времени размер джизьи изменялся. Теоретически джизья должна была выплачиваться единовременно по истечении налогового года, однако на практике она взималась частями. В XI—XIII веках в большинство исламских стран перешло к системе коллективной ответственности. В зависимости от численности иноверцев каждой общине устанавливалась общая сумма джизьи. За её сбор и своевременную сдачу государству отвечал глава общины. В Османской империи в разное время применялись обе формы выплаты джизьи. Иногда джизью выплачивали женщины, получившие в наследство землю. От джизьи освобождались христиане, воевавшие в мусульманской армии. В норманнской Сицилии джизьей называлась также подушная подать с мусульман.

Харадж

Хара́дж (араб. خراج‎) — в исламе — государственный налог, который взимается за пользование землей. Харадж брался с иноверцев (кафиров) с земель, которые были завоеваны мусульманами. Принявшие ислам иноверцы освобождались от выплаты джизьи, но продолжали платить харадж. Система обложения хараджем в большинстве областей Халифата восходит к византийским нормам.

Увеличение числа новообращенных мусульман грозило серьезным сокращением поступлений в бюджет государства, поэтому утвердилось представление о том, что статус хараджных земель неизменен и не зависит от религии землевладельца или арендатора. В конце VIII—IX веке факихи толковали харадж как плату (фай), взимаемую с жителей завоеванных областей за пользование его землями.

Первый земельный кадастр в Сирии и Ираке был проведён при омейядском халифе Муавии, в Египте — в 724-25 годах. В Ираке и многих других областях Ирана харадж был коллективным налогом, лежавшим на земледельцах каждого населённого пункта, связанных круговой порукой. С IX века харадж был индивидуальным налогом в Египте. Харадж взимался как деньгам (Египет), так и натурой (либо в смешанной форме). Ханафитский правовед Абу Юусуф считал наиболее справедливой смешанную форму. Денежный налог собирался в течение всего года, иногда даже месячными долями.

По ханафитскому мазхабу, мусульманин, купивший земли немусульман, должен продолжать платить с этих земель не ушр, а харадж, то есть один вид налога. В трёх других суннитских правовых школах харадж и ушр может выплачиваться с одной и той же земли. Хараджные земли могут быть переданы в аренду.

Харадж бывает трёх видов:

1. аль-Мисаха (муфадана), взимавшийся в твердых ставках с единицы обработанной площади.
2. аль-Муваззафа (мукатаа, мунаджиза), предусмотренный для пригодных для земледелия территорий. В период правления халифа Умара ибн аль-Хаттаба, муваззафа была в размере 18 кг и 1 дирхема с территории 1600 квадратных метров. В зависимости от объективных условий эта цифра могла меняться.
3. аль-Мукасама, выплачиваемый с урожая земель, с которых брали харадж. Размер мукасамы зависел от количества собранного урожая и колебался в размере от четверти до половины урожая. Харадж был установлен пророком Мухаммадом, который после завоевания мусульманами оазисов Хайбар и Фадак, обязал иудеев выплачивать половину собранного ими урожая.

Литература

• Адамс Ч. [opisdela.ru/?p=1728 Для добра и зла: влияние налогов на развитие цивилизации = For Good and Evil: The Impact of Taxes on the Course of Civilization].
• Али-заде, А. А. Харадж : [[web.archive.org/web/20111001002836/slovar-islam.ru/books/h.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
• Беккин Р. И. [www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2755 Исламские налоги как эффективный инструмент решения социально-экономических проблем в местах компактного проживания мусульман в России] // Проблемы современной экономики. — 2009. — № 3 (31).
• Гогиберидзе Г. М. Исламский толковый словарь. — Ростов н/Д: Феникс, 2009. — 266 с. — (Словари). — 3000 экз. — ISBN 978-5-222-15934-7.
• Милославский Г.В., Петросян Ю.А., Пиотровский М.Б., Прозоров С.М. [www.scribd.com/doc/57453775/Ислам-Энциклопедический-словарь-1991 Ислам: Энциклопедический словарь] / Под ред. Негря Л.В. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1991. — 315 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-02-016941-2.

Отрывок, характеризующий Исламские налоги

– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!