Ислам в Европе

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

На протяжении всей своей истории человеческие сообщества Европы находились в той или иной стадии религиозных конфликтов, которые как правило сочетались (скрыто или явно) с племенными, национальными и/или языковыми различиями между разными народами континента. Во времена античности конфликтовали между собой ранние христиане и язычники, во времена раннего Средневековья — католики и православные (христиане Востока), в Средние века — католики и протестанты. Начиная с VIII, в ходе арабских вторжений, наметился конфликт между христианами и мусульманами, который в этот период в основном ограничивался южными рубежами Европы и странами Средиземноморья. К XV веку арабы были полностью вытеснены из Южной Европы, однако над христианским миром, расколотым реформацией, нависла новая угроза — Османская империя, которая покончила с колыбелью восточного христианства — Византией, покорив Балканы и Северное Причерноморье. В новое время европейцы, в том числе северные, познакомились с исламом сначала в результате активной колониальной деятельности в XIX—XX веках, а затем в ходе массовой иммиграции (политической и экономической) из стран третьего, в том числе исламского мира, в XX—XXI веках. С ростом численности мусульман в регионах их нетрадиционного проживания (Великобритания, Германия, Швеция, Франция), накапливается и значительный конфликтный потенциал. Впрочем, и в регионах своего традиционного проживания в Европе, то есть там где мусульмане составляют значительную часть населения страны или региона со времён средневековья, (республика Македония, Болгария, Греция, Босния и Герцеговина, автономная республика Крым, Северный Кавказ и Предкавказье) данный конфликтный потенциал имеет тенденцию к росту, как правило из-за разных демографических тенденций мусульманского и немусульманского населения. Сегодня ислам является крупнейшей второй религией в Европе после христианства, а также самой быстрорастущей. По примерным прогнозам, в 2030 году 8% жителей западной Европы будут мусульманами,[2] а в 2100 году — каждый четвёртый.[3]





История ислама в Европе

В контексте рассматриваемого вопроса наибольший интерес представляет взаимодействие и инкорпорирование институтов двух цивилизаций: ислама и христианства. Принято считать, что контакт двух цивилизаций и их носителей происходило двумя основными способами. Востоковед и эксперт в области ислама Руслан Курбанов отмечает, что значительная часть мусульманских меньшинств в немусульманском мире образовалась путём постепенного охвата территории проживания мусульман немусульманским окружением и включением их в состав немусульманского государства. Другая же часть мусульманских меньшинств образовалась путём переселения мусульман на территории проживания немусульман и в немусульманские государства, сформировав там мусульманские общины. Этим путём образовались мусульманские общины западных стран – Западной Европы и Америки.[4]

Местный (исконный) ислам в Европе

Регионами автохтонного распространения ислама в Европе считаются, (в скобках приведён процент мусульман среди современного населения):

Ислам по странам

Великобритания

  • 2001 В городах средней Англии ([news.bbc.co.uk/hi/russian/uk/newsid_1372000/1372500.stm Лидс], [news.bbc.co.uk/hi/russian/uk/newsid_1358000/1358086.stm Олдем]) прокатилась волна столкновений между полицией и мусульманами — выходцами из Пакистана и Бангладеш — самые широко освещенные инциденты такого рода из очень длинной череды.
  • 2005 — серия терактов в Лондоне. Организаторами признаны выходцы из Пакистана и Бангладеш, после чего в обществе сильно укоренилась исламофобия.

Германия

Центральный Совет мусульман Германии в сентябре 2010 года избрал своего нового председателя. Им стал Айман Мазиек, сменивший на этом посту Аюба Акесль Кёлера.[5]

20 сентября 2004 полиция Берлина официально запретила проведение «Первого арабского исламского конгресса в Европе», назвав его антисемитской и антиизраильской акцией. Решение было принято под давлением на берлинский сенат со стороны федерального министра внутренних дел Отто Шили. Из Германии выслали главного координатора конгресса — ливанца Фади Мади. Он лишен вида на жительство в Германии, против него возбуждено уголовное дело по обвинению в причастности к преступному объединению. Многие исламские общины ФРГ отнеслись к готовившемуся конгрессу довольно прохладно, поскольку на нём практически не были представлены мусульмане, живущие в Германии.

См. также Эль-Шербени, Марва Али

Нидерланды

До пятидесятых годов прошлого столетия в Голландии проживал лишь незначительный процент мусульман. В 1960 году их число составляло не более 1400, однако к 1992 году оно выросло до 484 тысяч, составив 2,3 % от общей численности населения. К 2004 году число мусульман почти удвоилось и составило 944 тысячи. Сегодня ислам — вторая по количеству своих приверженцев религия европейских стран, включая Голландию, где число мусульман равно числу представителей всех других религий (кроме христианства) — иудаизма, буддизма, индуизма и т. д., вместе взятых.

Мусульмане построили в стране множество мечетей и исламских центров, главная цель которых — создать верующим условия для выполнения своих религиозных обязанностей, а также для проведения различных социальных, образовательных и культурных мероприятий. В 128 городах Голландии действуют 380 мечетей. Самое большое их количество — в Амстердаме (29), Роттердаме (26) и Гааге (21).

2 ноября 2004 в Амстердаме был убит кинорежиссёр Тео ван Гог — 47-летний праправнучатый племянник живописца Винсента ван Гога. Убийца-исламист нанёс ему несколько огнестрельных и ножевых ранений, после чего ножом приколол к телу жертвы записку. В ней объяснялось, что режиссёр поплатился за свой, как считал убийца, антиисламский фильм «Submission». Тео ван Гог посвятил памяти своего покойного друга, депутата Пима Фортайна, убитого в мае 2002 года исламским экстремистом, фильм «06-05 de film». Фортайн возглавлял партию «Жизнеспособные Нидерланды» и неоднократно выступал с требованием прекратить принимать в Голландии беженцев из мусульманских стран.

Убийство привело к эскалации этнической нетерпимости в стране. За неделю после убийства в Голландии было совершено несколько нападений на мечети и школы для детей турецких иммигрантов. 8 ноября 2004 была взорвана бомба у дверей мусульманской школы в Эйндховене.

Ян Петер Балкененде, премьер-министр Нидерландов, выступил с телевизионным обращением к нации, где заявил: «Мы не должны создавать в нашей стране радикального климата — позиция „мы против них“ не приведёт ни к чему хорошему. Нидерланды — это страна, граждане которой должны стремиться идти друг другу навстречу, страна, где встречаются культуры».

Вместе с тем правительство намерено бороться и с исламистами: министр иммиграции Нидерландов Рита Вердонк сообщила о подготовке закона, позволяющего высылать из страны радикальных исламистов, даже если те являются её гражданами.

Одним из наиболее яростных борцов против исламизма является Айаан Хирси — популярная женщина-политик, член парламента Нидерландов. Айаан Хирси — чернокожая беженка из Сомали. Она публично отказалась от ислама. В начале 2005 объявила о намерении снять фильм «Submission 2».

Норвегия

Общее количество мусульман в Норвегии около 150 000[6]. Около половины всех мусульман проживают в Осло и Акерсхусе[7]. Этот показатель имеет тенденцию к увеличению, так с 2006 по 2007 год количество мусульман возросло на 10%.[8]

Франция

Большинство мусульман современной Франции составляет первое, второе и третье поколение иммигрантов из бывших французских колоний, где ислам является преобладающей религией. Хотя мусульмане жили во французских колониях в течение многих столетий, их массовая иммиграция в метрополию началась в середине XX века. Ныне мусульманская община Франции является одной из крупнейших в Европе. Большинство мусульман имеет арабское или берберское происхождение из стран Магриба, есть также турки, чернокожие мусульмане и новообращённые в ислам французы. Помимо экономических мигрантов, во Францию переселились и значительное количество политических беженцев из исламских стран и регионов, а также тех кто симпатизировал французскому режиму в период деколонизации (например, харки из бывшего Французского Алжира). Большинство мусульман проживает в крупных городах, в первую очередь в Париже и Марселе.

Антиисламский экстремизм

В 2011 году Андерсом Брейвиком в Норвегии произведён один из наиболее значительных терактов на почве проблем социализации и культурных отличий иммигрантов, в первую очередь мусульман. В своём заявлении, названном Брейвиком 2083-Декларация независимости Европы, он выступил против исламской колонизации Европы, призвал к возвращению европейцев к христианским ценностям и «новому крестовому походу».[9]

См. также

Напишите отзыв о статье "Ислам в Европе"

Примечания

  1. Pew Forum, [www.pewforum.org/The-Future-of-the-Global-Muslim-Population.aspx?print=true 2011-01] [features.pewforum.org/muslim-population/ report]
  2. www.pewforum.org/uploadedfiles/Topics/Demographics/Muslimpopulation.pdf, p. 25. Islam in Europe states 3.2% Muslims in European Union, but non-European Union countries (mainly Russia) harbour even more Muslims so percents go to about 5.2%.
  3. Philip Jenkins, Demographics, Religion, and the Future of Europe, Orbis: A Journal of World Affairs (англ.), vol. 50, no. 3, pp. 533, summer 2006
  4. Курбанов Р.В. [www.ansar.ru/downloads/%D0%A4%D0%B8%D0%BA%D1%85%20%D0%BC%D1%83%D1%81%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85%20%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D1%88%D0%B8%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2.pdf Фикх мусульманских меньшинств. Мусульманское право в современном немусульманском мире (На примере стран Западной Европы и Северной Америки).] М., 2010. С.8
  5. [web.archive.org/web/20100921114525/www.tagesschau.de/inland/mazyek100.html Mazyek löst Köhler ab] (нем.)
  6. [folk.uio.no/leirvik/tekster/IslamiNorge.html Ислам в Норвегии]
  7. [www.ssb.no/emner/07/02/10/trosamf/tab-2006-12-18-02.html Medlemmer i trus-og livssynssamfunn utanfor Den norske kyrkja]
  8. [www.ssb.no/english/subjects/07/02/10/trosamf_en/tab-2008-01-07-01-en.html Таблица членов религиозных общин и жизненная позиция вне Церкви Норвегии, религия/жизненная позиция. 2005 - 2007 гг. Число и проценты.]
  9. [www.vesti.ru/doc.html?id=517540&tid=92235 Норвежский террорист написал Декларацию независимости Европы]

Литература

  • Белов Е., Шкуренко О. [www.kommersant.ru/doc/1366896 10 ссор неверных с исламом] // Огонёк. — 17.05.2010. — № 19. — С. 25.

Ссылки

  • [www.idmedina.ru/books/islamic/?5485 Ислам в современном мире №1-2 2013 (спецвыпуск по Европе)]
  • [www.academia.edu/4020367/_ Бородай С.Ю. Ислам в современной Европе: демография, интеграция, перспективы]
  • [www.evangelie.ru/forum/t29280.html Максимов Юрий: МУСУЛЬМАНСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ЕВРОПУ КАК ВЫЗОВ ХРИСТИАНСКОМУ МИРУ]
  • Четверикова О. [www.russia-21.ru/XXI/RUS_21/ARXIV/arx_pdf.htm Ислам в современной Европе] // Россия XXI, 2005, № 1-2 [www.vtunnel.com/index.php/1000110A/995531c5f1c93e5caeaabadfc96a04d0f960a8735fe2e5c6f3cabe1d0507fb3dc9bc63c52e88334b8577ff797d8c06697e1617160 альт.]
  • [ru.danielpipes.org/article/5551 Даниэль Пайпс: Не превратится ли Европа в Еврабию?]
  • [www.ansar.ru/downloads/Фикх%20мусульманских%20меньшинств.pdf Курбанов Р.В. Фикх мусульманских меньшинств.Мусульманское право в современном немусульманском мире]
  • [maof.rjews.net/index.php?option=com_content&task=view&id=12368&Itemid=1 Фотографии с мусульманской демонстрации в Лондоне]
  • [www.iimes.ru/rus/stat/2009/11-06-09.htm Плещунов Ф. О. Исламофобия как лозунг на выборах в Европейский парламент]
  • [www.iimes.ru/rus/stat/2009/28-09-09.htm Плещунов Ф. О. Европа отметила Ид-аль-Фитр]
  • [iimes.ru/rus/stat/2010/20-03-10b.htm Плещунов Ф. О. Ислам — главная проблема Нидерландов?]
  • [iimes.ru/rus/stat/2012/10-03-12d.htm Плещунов Ф. О. Ислам в Дании: от карикатур на пророка Мухаммеда до шариата]
  • [iimes.ru/rus/stat/2012/23-03-12b.htm Плещунов Ф. О. Ислам в Бельгии: демократия или халифат?]
  • [iimes.ru/rus/stat/2012/19-07-12a.htm Плещунов Ф. О. Ислам в современной Испании: мечта о возрождении Аль-Андалуса]
  • [web.archive.org/web/20100912011331/www.expert.ru/printissues/expert/2010/35/sarracin_pugaet_kaddafi_pokupaet/ Г.Мирзоян, С.Сумленный Саррацин пугает, Каддафи покупает. Евросоюзу нужна новая модель взаимоотношений с мусульманами]
  • [t1.dp.ua/mir/kto_poterjal_evropu/ Кто потерял Европу? На портале Первый Междугородный Журнал Триумф (ПМЖ)]

Отрывок, характеризующий Ислам в Европе

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .