Исландское имя

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Исландское имя состоит из совокупности имени, отчества (патронима) и в очень редких случаях — фамилии.



Особенности

Особенностью традиционных исландских имён является употребление (помимо собственно имени) отчества и крайне редкое употребление фамилий.

Большинство исландцев (а также иностранцы, получившие в последние годы исландское гражданство) имеют только имя и отчество (подобная практика существовала прежде и в скандинавских странах). В обращении и при упоминании человека употребляется только имя, независимо от того, обращается ли говорящий к данному лицу на «вы» или на «ты». Отчество представляет собой сложную конструкцию, состоящую из имени отца в родительном падеже и слов «сын» (исл. son, русский аналог «-вич») — для мужчин — или «дочь» (исл. dóttir, русский аналог «-вна») — для женщин. Например, Лейф Эрикссон (исл. Leifur Eiriksson), Снорри Стурлусон (исл. Snorri Sturluson), Ингибьёрг Стефаунсдоуттир (исл. Ingibjörg Stefánsdóttir), Бьорк Гвюдмюндсдоуттир (Björk Guðmundsdóttir).

Иногда вместо патронима используется матроним — форма, производная от имени матери. Например, Хейдар Хельгюсон (сын Хельги), Вигдис Хельгюдоуттир (дочь Хельги). Чаще всего матроним вместо патронима используется в результате желания матери (или самого ребёнка) дистанцироваться от отца. Реже матронимы даются детям из стилистических побуждений, для более милозвучного сочетания обеих частей имени. В некоторых случаях используется комбинация матронима и патронима, например, Дагюр Бергтоурюсон Эггертссон (Dagur Bergþóruson Eggertsson), мэр Рейкьявика.

В случаях, когда можно спутать двух полных тёзок по имени и отчеству, применяется отчество второго порядка (по имени деда). Например, Йоун Тоурссон Бьярнарсонар (Jón Þórsson Bjarnarsonar) — Йоун, сын Тоура, сына Бьярни. Такая конструкция весьма обычна в сагах, хотя в настоящее время встречается редко (чаще используется среднее имя).

При издании телефонных справочников сортировка происходит в алфавитном порядке по именам, а не по отчествам и не по несуществующим фамилиям.

Фамилии

Фамилии имеет лишь очень небольшое число исландцев. Чаще всего фамилии исландцев наследуются от родителей иностранного происхождения. Примерами известных исландцев, имеющих фамилии, могут служить футболист Эйдур Гудьонсен, актёр и режиссёр Балтазар Кормакур, актриса Анита Брием, премьер-министр Гейр Хилмар Хорде. Имеющие фамилии нередко вставляют между именем и фамилией отчество в сокращенной форме. При вступлении в брак имена супругов не изменяются, если только жена не берёт фамилию мужа — в тех редких случаях, когда он её имеет.

До 1925 года — момента, когда вопрос именования был урегулирован на законодательном уровне — существовала легальная процедура получения исландцами произвольных фамилий. Такой возможностью воспользовался, к примеру, лауреат Нобелевской премии по литературе 1955 года Халлдор Кильян Лакснесс (урожденный Хальтоур Гвюдйоунссон).

Примеры

отец мужа:
Ингтоур
Бьёднссон
(Ingþór Björnsson)
 
мать мужа:
Хадльбера
Тоурдардоуттир
(Hallbera Þórðardóttir)
 
отец жены:
Гвюдмюндюр
Хадльдоурссон
(Guðmundur Halldórsson)
 
мать жены:
Соульвейг
Йоунатансдоуттир
(Sólveig Jónatansdóttir)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
муж:
Оулавюр
Ингтоурссон
(Ólafur Ingþórsson)
 
 
 
 
 
жена:
Адальхейдюр
Гвюдмюндсдоуттир
(Aðalheiður Guðmundsdóttir)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
дочь:
Элин
Оулавсдоуттир
(Elín Ólafsdóttir)
 
сын:
Ингтоур
Оулавссон
(Ingþór Ólafsson)



К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Напишите отзыв о статье "Исландское имя"

Отрывок, характеризующий Исландское имя

– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.