Исмаил Самани

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Исмаил Самани
перс. ابو ابراهیم اسماعیل بن احمد<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет на банкноте 100 сомони</td></tr>

Эмир Мавераннахра и Хорасана
849 — 24 ноября 907
Предшественник: Наср I
Преемник: Ахмад ибн Исмаил
 
Вероисповедание: ислам суннитского толка
Рождение: апрель 849
Фергана
Смерть: 24 ноября 907(0907-11-24)
Бухара
Место погребения: Мавзолей Саманидов в Бухаре
Род: Саманиды
Отец: Ахмад Самани
Дети: сын: Ахмад ибн Исмаил

Абу́ Ибрахи́м Исмаи́л ибн А́хмад Самани́ (перс. ابو ابراهیم اسماعیل بن احمد سامانی‎; апрель 849, Фергана — 24 ноября 907) — эмир из династии Саманидов, основатель государства в Средней Азии.





Ранние годы

Существуют несколько предположений о месте рождения Исмаила. Исследователи отмечают Фергану и Балх. Исмаил родился в семье местного аристократа Ахмада, сына Самана-худата. Исмаил был наместником своего брата Насра в Бухаре (874892).

Восхождение на престол

В 888 году он одержал победу над братом, но сохранил ему власть. Лишь после смерти своего брата стал эмиром Мавераннахра и в 892 году был утвержден в этой стране халифом. После ликвидации междоусобиц и мятежей и установления своего единовластия ему пришлось заниматься обеспечением безопасности государства от набегов тюркских кочевников. В 893 году он предпринял поход до Тараза, завоевал город и Таласскую долину, в которой располагались богатые серебряные рудники. Возраставшая роль Саманидов в Мавераннахре и Саффаридов в Хорасане сильно беспокоила халифов Багдада. В 898 году халиф издал рескрипт о низложении Исмаила и назначении наместником Мавераннахра Саффарида Амр ибн Лейса. Несмотря на это, после победы в битве при Балхе Исмаила Самани (900) халиф выразил победителю своё удовлетворение[1].

Наследие Саффаридов в Хорасане оспаривал у Саманида Мухаммед ибн Зейд, правитель Табаристана. Полководцу Исмаила Мухаммеду ибн Харуну удалось не только изгнать врагов из Хорасана, но и даже завоевать Табаристан. Однако после этого он восстал против своего государя, принял белый цвет — цвет восставших против законного правительства — и захватил Рей. Исмаилу пришлось самому выступить против мятежного полководца. После победы над ним Рей и Казвин были присоединены к государству Саманидов и, тем самым, были установлены границы последнего на западе (902). В 904 году на востоке было отражено, с помощью добровольцев из других мусульманских стран, вторжение многочисленного тюркского народа.

Память

В Бухаре, ставшей при Исмаиле столицей государства Саманидов, находится Мавзолей Исмаила Самани, усыпальница династии, выдающийся памятник архитектуры.

Интересно, что в «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» отмечается, что женою предка правителя второй половины XV — начала XVI века Мухаммед Шейбани-хана — Минг-Тимура была дочь Джанди-бека, который был потомком Исмаил Самани.[2]

Имя Исмаила Самани с 1998 года носит высочайший пик Памира (ранее — Пик Коммунизма), а также посёлок городского типа и один из 4-х районов Душанбе.

В 1999 году в Таджикистане состоялось празднование 1100-летия государства Саманидов, в Душанбе на площади Дусти был возведён архитектурный ансамбль первому правителю государства таджиков — Исмаилу Самани, высотой 13 метров.

Несколько памятников Исмаилу Самани украсили города Таджикистана — Ходжент, Гафуров, Курган-Тюбе.

В Таджикистане в память об основателе государства учрежден орден Исмоили Сомони, введена в обращение денежная купюра с изображением правителя, его именем названы административные районы, городские посёлки, площади, скверы и улицы городов и посёлков.

Напишите отзыв о статье "Исмаил Самани"

Примечания

  1. История таджикского народа. Том II.- Душанбе, 1999, — с. 334.
  2. Материалы по истории казахских ханств XV—XVIII веков. (Извлечения из персидских и тюркских сочинений). Алма-Ата, 1969. С. 35

Литература

  • История таджикского народа. Том II Эпоха формирования таджикского народа. Под редакцией акад. Н. Н. Негматова. — Душанбе, 1999, — 790 с.
  • Бартольд В. В. Исмаил б. Ахмед // Бартольд В. В. Сочинения. — М.: Наука, 1964. — Т. II, Ч. 2: Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. — С. 522.
  • Исмаил Самани // Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская Энциклопедия, 1965. — Т. 6. — С. 351.

Отрывок, характеризующий Исмаил Самани

Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.