Испано-американская война

Испано-американская война
Американские солдаты после сдачи Сантьяго-де-Куба. Куба, 1898
Дата	25 апреля — 12 августа 1898 года
Место	Карибское море: Куба, Пуэрто-Рико; Тихий океан: Гуам, Филиппины
Причина	Война за независимость Кубы; взрыв американского крейсера «Мэн»; De Lôme Letter; Филиппинская революция
Итог	победа США, Парижский мирный договор (1898). Филиппино-американская война Куба перешла под временное управление США, с 1902 — независимое государство. Гуам, Пуэрто-Рико и Филиппины становятся колониями США, Каролинские и Северные Марианские острова продаются Германии.
Противники
США Куба Катипунан Пуэрто-Рико Испания
Командующие
Нельсон Майлз Уильям Р. Шафтер Уильям Сэмпсон Джордж Дьюи Максимо Гомес Эмилио Агинальдо Патрисио Монтохо-и-Пасарон Паскуале Сервера-и-Топете Арсенио Линарес Мануэль Масиас-и-Касадо Рамон Бланко-и-Эренас
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
США — 385 убитых Куба — 5000 убитых Филиппины — 5000 убитых. 2159 убитых

Испано-американская война (исп. Guerra Hispano-Estadounidense, англ. Spanish-American War) — военный конфликт между Испанией и США в 1898 году. В ходе боевых действий США захватили принадлежавшие Испании с XVI века Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины.

Предыстория

В 1895 году на Кубе началось массовое антииспанское восстание; несмотря на мобилизацию 150 000 человек, Испания не могла справиться с ним. В США проявлялось стремление поддержать кубинских повстанцев. Это было связано, в частности, с экономическими интересами американских бизнесменов на Кубе. В 1895-97 годах состоялось свыше 60 экспедиций американских волонтеров для поддержки восстания.

В январе 1898 г. во время беспорядков в Гаване Вашингтон решил отправить броненосец «Мэн» в Гавану для того, чтобы показать беспокойство США и защитить американских граждан. После взрыва броненосца 15 февраля 1898 года враждебность к Испании в американском обществе начала нарастать, чему также способствовало то, что за неделю до взрыва в газете «New York Journal» было опубликовано похищенное письмо испанского посла в США, в котором он пренебрежительно отзывался о президенте США У. Мак-Кинли и выражал уверенность в том, что Испания готова сражаться, если война произойдет.

В послании к конгрессу США от 11 апреля президент Мак-Кинли предложил вмешательство в события на Кубе, где Испания уже начала переговоры о перемирии с повстанцами. Через неделю конгресс решил, что Испании следует предложить вывести войска с Кубы и признать её независимость; президенту предлагалось употребить для достижения этой цели вооружённые силы. Испании был дан срок до 23 апреля. 22 апреля флот США начал блокаду Кубы. В ответ на это Испания 23 апреля объявила войну США.

Военные действия в Вест-Индии

Блокада Кубы

Военные действия в Вест-Индии начались вечером 22 апреля 1898 года, когда американская эскадра контр-адмирала Сэмпсона (два броненосца, десять крейсеров, пять миноносцев), вышедшая в половине восьмого утра из Ки-Уэста, вышла на внешний рейд Гаваны и открыла огонь по испанским береговым батареям. Также во время своего перехода американцы захватили первое призовое судно — груженный лесом испанский пароход «Буэнавентура». Однако американское морское командование предписывало своим боевым соединениям избегать боёв с испанскими береговыми укреплениями, считая приоритетной задачей уничтожение основных сил испанского флота. Поэтому американцы попытались организовать блокаду основных кубинских портов, привлекая для этой цели в основном реквизированные после начала войны и вооруженные коммерческие пароходы. Также для защиты своего атлантического побережья американское командование сформировало «летучую эскадру» под командованием коммодора Шлея. 23 апреля её корабли впервые отправились в дальний дозор.

Американская стратегия предусматривала завоевание господства на море, и лишь после этого предполагалось перейти к десантным операциям. Поэтому действия американской блокирующей эскадры на первом этапе войны сводились к осторожному прощупыванию испанской обороны на северном побережье Кубы. Несмотря на слабость испанской флотилии Антильских островов, состоявшей в основном из старых канонерских лодок, и нерешительность её командующего адмирала Мантерола, в апреле-мае испанцам трижды удалось отразить атаки американских вспомогательных крейсеров и миноносцев в районе порта Карденас.

11 мая американцы попытались высадить десант в бухте Сьенфуэгос на южном побережье Кубы с целью уничтожить кабельную станцию подводного телеграфа, связывавшего Кубу с внешним миром. Испанской береговой обороне удалось отразить десант с потерями для неприятеля. 18 мая вспомогательный крейсер «Сент-Луис» перерезал телеграфный кабель, соединявший Сантьяго-де-Куба с Ямайкой. Никакого значения эта акция не имела, так как владевшие линией англичане сбежали в самом начале войны, частью опечатав, а частью разобрав оборудование. Оставалась действующей французская линия от Сантьяго через Гуантанамо на Гаити. Чтобы перерезать и её, «Сент-Луис» в сопровождении буксира «Вэмпэтук» направился ко входу в Гуантанамскую бухту, расположенную 50-ю милями восточнее. Однако охранявшая вход испанская канонерка, поддержанная единственной береговой пушкой, сумела отогнать американцев.

Ещё до начала войны испанцы решили послать на Кубу эскадру под командованием адмирала Серверы (четыре броненосных крейсера и три миноносца). Она собралась на островах Зеленого Мыса. 12 марта Сервера прибыл со своей эскадрой в Фор-де-Франс на Мартинике, но там ему не позволили пополнить запас угля. Он получил небольшой запас угля в Виллемстаде на Кюрасао. 19 мая его эскадра вошла незамеченной в Сантьяго-де-Куба.

27-28 мая эскадра Шлея установила морскую блокаду Сантьяго-де-Куба.

Высадка американского десанта

20 июня к Сантьяго подошли 35 американских транспортов с 18-ти тысячами человек десанта, 22—24 июня эти войска были высажены у Дайкири и 26 июня совместно с кубинскими повстанцами осадили Сантьяго с суши. 1 июля американцы и кубинцы разбили испанцев в битве за холм Сан-Хуан</span>^ru_en к востоку от Сантьяго.

Морской бой у Сантьяго 3 июля

2 июля адмирал Сервера получил приказ от командующего сухопутными войсками прорвать блокаду. Одной из причин этого требования был недостаток продовольствия у осажденных. Утром 3 июля при попытке испан­ских кораблей прорваться произошел бой, в котором все испанские корабли были уничто­жены.

Дальнейшие военные действия на Кубе

10 июля началась американская бомбардировка Сантьяго и через четыре дня город сдался. Всего на юге Кубы сдалось в плен 24 000 испанских солдат. В начале августа американцы совместно с кубинскими повстанцами овладели всей Кубой.

Захват Пуэрто-Рико

В конце июля на юге Пуэрто-Рико было высажено 16 тыс. американских солдат под командованием генерала Майлса. 8 августа он начал наступление и занял в скором времени всю западную часть острова. На Пуэрто-Рико американцы потеряли всего 5 человек убитыми и 28 ранеными.

Военные действия на Филиппинах

На Филиппинах, также как и на Кубе, с 1896 г. продолжалось антииспанское восстание, чем воспользовались американцы.

Битва в Манильской бухте

30 апреля американская эскадра под командованием коммодора Дьюи (6 крейсеров. втом числе 4 бронепалубных) подошла к Манильской бухте. На рассвете 1 мая американская эскадра подошла к Маниле. Выяснив, что у Манилы стоят только торговые суда, американские корабли повернули на юг и вскоре обнаружили у Кавите испанскую эскадру из 10 устаревших кораблей, только два из них были бронепалубными крейсерами. Испанской эскадрой командовал адмирал Монтохо. Произошел бой, в котором все испанские корабли были уничтожены, при этом пять из них были потоплены своими командами. Американские же корабли даже не получили ни одного серьез­ного повреждения.

Осада и капитуляция Манилы

2 мая американский десант занял Кавите. Испанцы отошли к Маниле. Американцы заключили с филиппинскими повстанцами соглашение о совместной борьбе против испан­цев. 8 июня повстанцы заняли Лас-Пиньяс и Параньяке, очистив от испанцев окрестности Манилы. В течение июня сопротивление испанцев было сломлено и 3 июля была провозглашена независимость Филиппинской республики.

Испанцы сохранили своё влияние над частью архипелага, в то время как большую его часть контролировали филиппинские повстанцы, продолжавшие боевые действия против испанских колониальных войск. Обескровленные и утомленные испанские войска терпели одно поражение за другим. Ко времени передачи островов американцам под властью испанской администрации остался лишь один крупный остров — Негрос.

После прибытия американских подкреплений 13 августа американские и филиппин­ские войска начали штурм Манилы и через четыре часа испанские войска капитулировали.

Захват Гуама

20 июня американский бронепалубный крейсер «Чарльстон» и три транспорта с солдатами прибыли к Гуаму. Испанцы на Гуаме капитулировали без боя.

Окончание войны

12 августа США и Испания заключили перемирие.

Согласно заключенному в декабре 1898 г. Парижскому мирному договору, завершившему войну, Испания отказалась от прав на Кубу, уступила США Пуэрто-Рико и другие острова, находящиеся под её суверенитетом в Вест-Индии, уступила США Филиппинские острова за двадцать миллионов долларов, уступила США Гуам.

Куба была провозглашена независимым государством, однако она попала под сильное влияние США, а Пуэрто-Рико, Филиппины и Гуам стали владениями США.

Последствия войны

В связи с тем, что после потери Филиппин Испания лишилась возможности защищать острова в Тихом океане, на следующий год после окончания войны они были проданы Германии.

В Испании поражение в войне стало болезненным ударом по национальному самолюбию, свидетельствующим об отсталости страны; поколение писателей, сформировавшихся в атмосфере поражения, называется «поколением 98 года». Под впечатлением национального кризиса вырос и 12-летний (в то время) король Альфонс XIII.

Результаты войны сыграли роль в судьбах испанского языка в мире. С одной стороны, из-за перехода Филиппин под власть США испанский язык в XX веке почти полностью лишился позиций на Филиппинах (см. испанский язык на Филиппинах). С другой стороны, пуэрториканцы, получившие в 1917 американское гражданство, стали активно переселяться в крупные города США.

Статистика Испано-американской войны

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Страны	Население 1898 г.	Войск	Погибло	Умерло от болезней
США	73 500 000	306 800	2 446	5 438
Испания	18 500 000	200 000	2 159	13 841
Всего	92 000 000	506 800	4 605	19 279

1. ↑ Из них в бою было убито только 385 человек.

Участие СМИ в Испано-американской войне

Испано-американская война способствовала серьёзным изменениям в новостных изданиях США. Например, технологические инновации, произошедшие в то время, упростили процесс публикации фотографий, что позволило газетам публиковать больше иллюстраций и меньше текста.

Это первая война, запечатлённая на кинопленку.

Ссылки

• users.erols.com/mwhite28/wars19c.htm#SpAm
• [commi.narod.ru/txt/shtenc/index.htm Альфред Штенцель. Испано-американская война 1898 г.]
• [alexgbolnych.narod.ru/sweetman/12.htm Биография Джорджа Дьюи]
• navycollection.narod.ru/battles/Spain_USA_1898/guam/article.html
• www.alexdrozd.narod.ru/spamwar.htm
• [www.loc.gov/teachers/classroommaterials/primarysourcesets/spanish-american-war/pdf/teacher_guide.pdf The Spanish-American War: The United States Becomes a World Power Teacher’s Guide]
• [www.history.com/topics/spanish-american-war History.com — Spanish-American War]
• [www1.newseum.org/news/2008/04/press-role-in-spanish-war-a--yellow--myth.html Newmuseum — «Press Role in Spanish War A 'Yellow' Myth» — W. Joseph Campbell, associate professor, American University, April 28, 2008]
• [chroniclingamerica.loc.gov/lccn/sn85042461/1898-05-15/ed-1/seq-21/ Library of Congress — «Herald», Los-Angeles,California — 15 мая 1898 — «Men Who Have Made Cuba Free»]
• [chroniclingamerica.loc.gov/lccn/sn85042461/1898-05-15/ed-1/seq-21/ Library of Congress — «National Tribune», Washington, D.C. — 28 апреля 1898 — «A Land of Magnificent Promise»]

См. также

• Приграничная война

Отрывок, характеризующий Испано-американская война

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.