Испанская фаланга

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Испанская фаланга традиционалистов и советов национал-синдикалистского наступления
Falange Española Tradicionalista y de las Juntas de Ofensiva Nacionalsindicalista
Лидер:

Франсиско Франко

Основатель:

Хосе Антонио Примо де Ривера

Дата основания:

29 октября 1933

Дата роспуска:

20 ноября 1975

Идеология:

национал-синдикализм, испанский национализм, католический фундаментализм

Союзники и блоки:

Национальная фашистская партия, НСДАП

Девиз:

«Единая, великая и свободная»

Гимн:

«Лицом к солнцу»

К:Политические партии, основанные в 1933 году

К:Исчезли в 1975 году

Испа́нская Фала́нга (исп. Falange Española) — ультраправая политическая партия в Испании. Основана в 1933 году Хосе Антонио Примо де Риверой, при тоталитарном режиме Франциско Франко — правящая и единственная законная партия в стране (19361975).

После смерти Франко в 1975 году и демократических процессов в Испании партия распалась. В настоящее время существует несколько партий и движений, претендующих на монопольное право называться фалангистскими.





Идеология

Идеология Фаланги (национал-синдикализм) исторически близка некоторым аспектам итальянского фашизма и сформулирована в «Начальных пунктах» Хосе Антонио Примо де Ривера. Также подразумевается восстановление Испании в качестве великой державы, налаживание культурных и политических связей с испаноязычными странами с последующим восстановлением Испанской империи. Национализм Фаланги имел скорее гражданско-патриотический, чем этническийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3130 дней] характер (в частности, организация не выступала против культурной автономии басков и каталонцев при сохранении их лояльности по отношению к Империи). В отличие от итальянского фашизма Фаланга категорически отрицала политические партии и одинаково враждебно относилась как к левым, так и к правым движениямК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3130 дней].

Символы

Форменной одеждой фалангистов была синяя рубашка, по обычному цвету комбинезонов рабочих, интересы которых Фаланга, по идее, должна была защищать. Вообще синий — цвет многих атрибутов Фаланги; отсюда, например, название добровольческой дивизии, воевавшей в составе вермахта против СССР (в советские времена было ошибочно переведено как «Голубая дивизия» — в испанском языке «синий» и «голубой» — одно слово).

Эмблема — ярмо и стрелы — символ католических королей (Изабелла I Кастильская и Фердинанд II Арагонский — объединители Испании). Ярмо (исп. yugo) и стрелы (исп. flechas) взяты, потому что первые буквы соответствующих слов совпадают с инициалами королей YF).

Флаг Фаланги — поперечная вертикальная полоса чёрного цвета на красном фоне, с изображением ярма и стрел на ней. Цвета знамени позаимствованы у анархо-синдикалистов, флаг символизировал идеалы свободы, равенства и братства (хотя их понимание значительно отличалось от левореволюционного).

Гимн — «Лицом к солнцу».

Приветствие — поднятая правая рука (см. Римский салют), фраза-лозунг ¡Arriba España! (Вставай, Испания!).

Девиз — «Единая, великая и свободная» (Испания) (исп. ¡Una, Grande y Libre!).

Фалангисты использовали обращение «товарищ» (в форме camarada), обращаясь друг к другу на «ты».

Основание и существование до Гражданской войны

Партия основана 29 октября 1933 г. в мадридском театре Комедии Хосе Антонио Примо де Риверой, в 1934 году она объединилась с Комитетами национал-синдикалистского наступления Рамиро Ледесмы. Участие партии в выборах было неудачным, она стремилась позиционировать себя как «антипартия» уличной борьбы и была активно вовлечена в политическое насилие, распространённое тогда в стране.

Фаланга в годы Гражданской войны 1936—1939 гг.

Испанская Фаланга была одной из политических сил, поддержавших выступление военных 17-18 июля 1936 г. (кроме неё, его поддержали другие правые силы, а именно приверженцы монархии — карлисты и альфонсисты, сторонники партии СЭДА и иных консервативных групп). Поскольку у фалангистов, как и у карлистов, были собственные вооружённые отряды, они стали приобретать всё большее влияние и всё большую популярность в «национальной зоне» Испании. После расстрела Х. А. Примо де Риверы лидером Фаланги избран Мануэль Эдилья, который, однако, вёл излишне самостоятельную линию. Франсиско Франко отстранил Эдилью от руководства (он был приговорён к смерти, заменённой на заключение и ссылку) и 19 апреля 1937 года своим указом объединил Фалангу с «общиной традиционалистов» (карлистов) в единую Испанскую фалангу традиционалистов и комитетов национал-синдикалистского наступления (исп. Falange Española Tradicionalista y de las JONS), к которым потом присоединились другие правые силы. Впоследствии стало ясно, что объединение всех легальных политических сил в эту организацию сделало её более рыхлой. В течение 1940-х годов в руководстве Испании резко выделялись старые фалангисты, близкие по своим воззрениям к фашистам, церковное католическое лобби и военные — преимущественно монархисты. При этом в государстве был проведён ряд реформ, входивших в программу Хосе Антонио. Но решение о восстановлении монархии расходилось с первоначальной идеологией Фаланги.

Национальное движение

После сближения с США место фалангистов в правительстве занимают «технократы» из Opus Dei. Испанская Фаланга традиционалистов, позднее переименованная в Национальное движение (исп. Movimiento Nacional), тем не менее, остаётся первым этапом политической карьеры для большинства функционеров режима.

Организации, связанные с Фалангой

Исторически первой подшефной организацией Фаланги стал студенческий Испанский университетский профсоюз (исп. Sindicato Español Universitario, SEU). Его эмблемой был лебедь (герб известного испанского просветителя кардинала Сиснероса, также избран из-за присущей этой птице смелости и решимости при защите потомства).

Под эгидой Испанской фаланги действовала «Женская секция» (исп. Sección Femenina), которую возглавляла Пилар Примо де Ривера, сестра Х.-А. Примо де Риверы. Женская секция занималась воспитанием девушек в патриотическом духе, включая распространение прогрессивных методов домоводства, женской гигиены, ухода за детьми.

Существовал также «Фронт молодёжи» (исп. Frente de Juventudes), объединявший в своих рядах, в частности, детские организации «Стрелы» и «Пелайос».

К связанным с Национальным движением организациям можно отнести и «вертикальные профсоюзы», объединявшие по отраслевому признаку трудящихся и собственников.

После Франко

После начала демократического процесса в Испании и введения многопартийности Национальное движение из-за отсутствия чёткой идеологии и стремления основной части населения к переменам оказалась в невыгодном положении. Уже в 1977 году в судах рассматривались иски о правомерности использования названия «Фаланга» тремя группировками. Считается, что инфраструктура Национального движения использовалась её бывшими членами, в первую очередь М. Фрагой, для создания партии Народный Альянс, впоследствии Народная партия Испании — правящая в 1996—2004 годы.

Основные идеологические наследники Фаланги — FE/La Falange (сайт [www.lafalange.org www.lafalange.org]); Movimiento Falangista de Espana (сайт [mfe.mforos.com/ www.mfe.mforos.com]), Falange Española de las J.O.N.S (сайт [www.falange.es www.falange.es]) и Falange Auténtica (сайт [www.falange-autentica.org www.falange-autentica.org]). Эти и другие организации периодически участвуют в выборах (скорее для получения бесплатного времени на телевидении), организуют митинги и пикеты, не обладая реальным влиянием в стране.

Напишите отзыв о статье "Испанская фаланга"

Примечания


Отрывок, характеризующий Испанская фаланга

«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.