Испанский Техас

Испанский Техас — бывшая испанская колония, одна из провинций Новой Испании с 1690 по 1821 год. На её территории сейчас располагается часть штата США Техас. В 1821 году территория была включена в состав Мексики.

Испания формально считала Техас (в том числе территорию севернее рек Медина и Нуэсес) своей землёй с момента завоевания Мексики, она не предпринимала никаких попыток колонизации Техаса до 1689 года, когда стало известно, что французская колония Сен-Луи после четырёх лет прекратила своё существование. В 1690 году Алонсо де Леон возглавил экспедицию в восточный Техас, в ходе которой католические миссионеры основали первую миссию на территории. Встретив сопротивление местных жителей, миссионеры вернулись в Мексику.

В 1716 году были открыты несколько миссий и вооружённая база (пресидио), целью которых было установить буфер между испанскими владениями и французской Луизианой. Через два года в Техасе было основано первое гражданское поселение, Сан-Антонио, для связи между миссиями и ближайшим испанским городом. С самого начала город подвергался нападениям апачей. Это продолжалось до 1749 года, когда испанцы и апачи заключили мир. К мирному соглашению не присоединились противники апачей, команчи, тонкава и хасинаи, и нападения на испанские провинции продолжились. Из-за этого приток переселенцев в Техас был минимален, и он оставался одной из наименее населённых провинций Новой Испании. В 1785 году было заключено мирное соглашение с команчами, которые помогли устранить угрозу нападений со стороны других индейских племён. Число миссий в Техасе увеличилось, что способствовало мирному переходу индейцев в католичество. К концу XVIII века лишь несколько кочевых племён Техаса не были христианизированы.

Франция формально отказалась от притязаний на Техас в 1762 году, когда Луизиана была передана Испании. Техас потерял своё значение как буферной провинции, и многие поселения на северо-востоке провинции прекратили своё существование, а их население переселено в Сан-Антонио. В 1799 году Испания вернула Луизиану Франции, после чего Наполеон продал её США. Президент США Томас Джефферсон считал, что Луизиана включает все территории до Скалистых гор на западе и реки Рио-Гранде на юге, что существенно перекрывалось с испанским Техасом. Территориальный спор был решён лишь в 1819 году, когда Испания передала Флориду США в обмен на признание восточной границы Техаса по реке Сабин. Во время Мексиканской войны за независимость Техас пережил сильные потрясения. Губернатор Мануэль Мария де Сальседо в 1810 году был свергнут восставшими и заключён в тюрьму. Ему удалось уговорить тюремщика освободить его и помочь ему организовать переворот. Через три года Республиканская Армия Севера, состоящая в основном из индейцев и американцев, снова свергло правительство Техаса и арестовала Сальседо, после чего он был убит. К 1820 году в Техасе оставалось менее двух тысяч граждан Испании. В 1821 году Испания потеряла контроль над Новой Испанией, и Техас стал провинцией в составе новообразованного государства Мексики.

Пребывание в составе Новой Испании оставило существенный след в географии и культуре современного Техаса. Так, из-за привезённого скота акации распространились во внутренние области Техаса, существенно изменив его экологию. Большинство названий рек и других географических объектов происходит из испанского. Традиции колониальной архитектуры существуют до сих пор.

Источники

• Anderson, Gary Clayton (1999), The Indian Southwest, 1580–1830: Ethnogenesis and Reinvention, Norman, OK: University of Oklahoma Press, ISBN 080613111x 
• Chipman, Donald E. (1992), Spanish Texas, 1519–1821, Austin, TX: University of Texas Press, ISBN 0292776594 
• Edmondson, J.R. (2000), The Alamo Story-From History to Current Conflicts, Plano, TX: Republic of Texas Press, ISBN 1-55622-678-0 
• Hoig, Stan (1998), Beyond the Frontier: Exploring the Indian Country, Norman, OK: University of Oklahoma Press, ISBN 0806130466 
• Lewis, James E. (1998), The American Union and the Problem of Neighborhood: The United States and the Collapse of the Spanish Empire, 1783–1829, Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, ISBN 0807824291 
• Maxwell, Margaret Muenker (1998), Let's Visit Texas Missions, Austin, TX: Eakin Press, ISBN 1571681973 
• Owsley, Frank Lawrence, Jr. & Smith, Gene A. (1997), Filibusters and Expansionists: Jeffersonian Manifest Destiny, 1800–1821, Tuscaloosa, AL: University of Alabama Press, ISBN 0817308806 
• Thonhoff, Robert H. (2000), The Texas Connection With The American Revolution, Austin, TX: Eakin Press, ISBN 1571684182 
• Weber, David J. (1992), The Spanish Frontier in North America, Yale Western Americana Series, New Haven, CT: Yale University Press, ISBN 0300051980 
• Weddle, Robert S. (1995), Changing Tides: Twilight and Dawn in the Spanish Sea, 1763–1803, Centennial Series of the Association of Former Students Number 58, College Station, TX: Texas A&M University Press, ISBN 0890966613 

Отрывок, характеризующий Испанский Техас

– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.