Испанский костюм

Термин «испанский костюм», мода Испании охватывает период самобытного существования моды Испании в XV—XIX веках. В более узком смысле испанская мода — стиль жестких каркасных костюмов, принятый при дворе испанских Габсбургов в XVI—XVII веках и оказавший чрезвычайное влияние на моду других европейских королевских дворов.

Народный костюм

Испанский народный костюм в том виде, которым он стал фактом изобразительной культуры, сложился в XVIII—XIX веках. Его формированию способствовала культура махо — социального слоя испанских щёголей из простонародья, подчеркивавших своё происхождение.

Мужской костюм

Костюм махо включал следующие элементы:

• короткий пиджак (который позже французами будет назван «фигаро»)
• короткий жилет красочной расцветки
• плотно облегающие декорированные штаны до колен
• кушак, перехватывающий талию
• плащ
• за широким поясом спрятан нож — наваха
• сетка для волос
• шляпа — треуголка или монтера
• обувь — низко вырезанная, с пряжками
• чулки

В наши дни большинство элементов народного костюма сохранилось в костюме тореадора.

Женский костюм

Женский вариант, костюм махи, использовал те же элементы:

• пиджак с широкими лацканами был притален, корсет не надевался
• мантилья — самый известный элемент испанского костюма до наших дней
• гребень для мантильи
• юбка
• веер
• шаль

В наши дни примером женского костюма может послужить одежда танцовщицы фламенко.

Регионы

Костюм баскского крестьянина в эпоху Возрождения:

• много средневековых черт: верхняя короткая одежда имела откидные рукава, капюшон заканчивался длинным хвостом. Ходили с голыми коленями. На ногах — чулки из ткани с кожаной обсоюзкой и сандалии.

Аристократический костюм

Эпоха Реконкисты

Ситуация, сложившаяся на Пиренеях в эпоху Реконкисты, является уникальной: в одном котле смешались наследники собственно традиции костюма средневековых испанцев-вестготов, влияние арабского костюма, а также, поскольку в борьбе принимали участие рыцари других стран, распространялись формы итальянского и французского костюма:

Элементы готического костюма:

• обувь с длинными носками
• головные уборы, например, капирот (фр. шаперон)
• длинное сюрко без рукавов

Испанские элементы:

• собреропа (букв. «на одежду») — мужская верхняя одежда, накидка
• абриго
• хубон — род куртки
• плащ — обычно одна сторона драпировалась на плече, длина зависит от социального положения
  • боэмио — плащ, имевший форму круга, разрез располагался на правом плече и скреплялся пряжкой.
• касака — торжественная одежда, широкая, длинная, с длинными откидными рукавами.
• ропилья

Черты своеобразия в женском платье Испании появляются середине XV века. Оно имеет резко подчеркнутую тонкую талию, от которой вверх и вниз расходятся лучеобразные складки. Часто использовалась пелеринка. Волосы гладко причесывались с прямым пробором и одной косой.

• вестидо (букв. «платье») — свободное длинное цельнокройное платье. Надевалось на рубашку.
• кофья-де-папос — традиционный женский головной убор из тонкого белого полотна. Состоял из двух частей, наколки, покрывавшей голову из мелко плоеной ткани, пришитой к металлическому каркасу, обтянутой той же материю, а также своеобразно задрапированного платка
• тренсадо — женский головной убор. Макушку повязывали тканью, в которую затем заворачивали косу, перевитую сверху крестообразно черной лентой. Сохранился до 1520-х гг., на некоторое время заимствовался итальянками. Иногда тренсадо соединялся с небольшим тюрбаном.
• веспайо — головной убор из прозрачной белой ткани, покрывал лоб, голову и сзади спускался на плечи. Сверху покрывала надевали узкий обруч с драгоценностями.

• Clothing of Spain Table62-2.jpg

  13-14 века

• Clothing of Spain Table62-3.jpg

  13-14 века

• Gallegocatholicmonarchs.jpg

  1490-95 гг.

Эпоха Возрождения

С наступлением XVI века происходит изменение в испанской одежде - переход от струящихся готических тканей к «костюму-броне» на каркасе. «Естественности итальянской ренессансной одежды Испания противопоставляет свой идеал человеческой фигуры, стилизованный в духе маньеризма».

Социально-психологические факторы, влияющие на испанский костюм:

• идеалы воинствующего рыцарства
• строгий этикет испанского королевского двора
• аскетизм католической церкви, отрицание грешной плоти

Форму для хубона и верхних кальсес создавали с помощью туго набитых прокладок (вата, конский волос, пух, мякина или сено). Линия плеча искусственно расширялась плечевыми валиками и посаженной головкой рукава, а голову заставлял держать надменно жесткий воротник. В этом костюме имело место подчеркивание природных форм и пропорций фигуры, типичное для Ренессанса, но при этом с заменой пластичных мягких округлых контуров фигуры угловатыми жесткими линиями. Как пишут исследователи: «По сравнению с гармоничной модой итальянского Ренессанса, уважающего человеческое тело, испанская мода оказалась под сильным влиянием геометрических форм, которые искусственно изменяют естественные линии тела человека, деформируют их». Взаимоотношения между отдельными частями тела, подчеркиваемыми одеждой, оказались неуравновешенными: мужская одежда стилизуется под конус, основание « основание которого передвинуто на уровень бедер, к плечам конус сужается, ноги производят почти неестественное впечатление, на которые как бы надет конус». В мужском гардеробе окончательно исчезают длинные одеяния (сохраняясь только в форме) — поэтому происходит окончательное разграничение между мужской и женской одеждой.

Отличительными чертами испанской моды являлось склонность к четким формам и простым поверхностям, от чего элементы живописности, например, итальянской, казались испанцем слишком перегруженными.

Мужской костюм

• камиса — рубашка, сорочка. Была практически не видна. Имела брыжжевый воротник и высокие манжеты из полотна или батиста, отделанные кружевами.
• кальсес (исп. calzas) — разъемные штаны-чулки. Мода изменяется от узких кальсес, в 1540-х гг. возникновения двух самостоятельных слоев — нижнего широкого и верхнего из отдельных широких полос, когда верхняя часть кальсес получает форму бочонка. Затем употребление каркаса, а в 1570-80-х гг. — двойные кальсес, состоящие из узких облегающих ногу штанов и круглых на толстой набивке грегескос, которые покрывали только ноги. В 1590-х появились свободные и широкие вверху кальсес. Часто их отделывали вертикальными полосами декоративной ткани, которые прикреплялись вверху и внизу и свободно свисали по всей длине.
• корпесуэло — узкий безрукавный жилет, к которому привязали чулки тесемками.
• верхняя одежда
• штаны (короткие)
• хубон (исп. jubón) — род куртки, колет, в 1520-х гг. имеет черты сходства с итальянским джуббоне, но также и отличается от него. Стоячий воротник, лиф облегает фигуру, разрезов нет, застежка потайная, юбка заложена в складки. Имел кроме узких рукавов еще и фальшивые откидные рукава. Рукава можно было менять, так как они соединялись с хубоном шнуровкой, проймы вокруг них обшивали эполетами-козырьками. В 1540-х гг. изменяются пропорции — линия талии спереди опускается, и увеличивается выпуклость внизу лифа, хотя это еще не каркас. Позже хубону уже придавали форму доспехов — лат, для этого вставляя в них куски картона (особенно выпуклым хубон становится в 1570-80-х гг.). Такой хубон «с гусиным чревом» называется пансерон.
• брагетт — короткие, набитые ватой штаны^{[уточнить]}, с позднеготическим гульфиком;
• воротник — кружевной накрахмаленный, по краю которого выпускают рюш, постепенно увеличивающийся в размере и к концу века вырастающий до 15-20 см.:
  • грангола, горгера — знаменитый гофрированный испанский воротник. Воротник тоже уподобляют деталям лат, они созданы как бы из металлических нашейных пластин, которые защищали шею.
• ропон — верхняя придворная одежда, полукороткая или короткая, на меху, с меховым или вышитым воротником. В 1540-е имеет меньший объем и менее пышную верхнюю часть рукавов.
• капита — маленький плащ, сменил ропон в посл. четверти XVI века.
• фиельтро — более длинный плащ
• капа — классический широкий и длинный плащ с капюшоном.
• ропа — распашная одежда с декоративными висячими рукавами и наплечниками. Её носили расстегнутой или застегнутой высоко под шеей.
• головной убор:
  • берет, мягкий, с жестким, опущенным книзу бортиком (1-я пол. XVI века)
  • шляпа (ток), жесткая, в форме усечённого конуса с небольшими полями (2-я пол. XVI века)
• обувь — узкие туфли из бархата или атласа, украшенные разрезами.
  • сапоги — только в военное время. Узкие голенища, мягкая подошва.
• чулки — первое упоминание о плетеных чулках в Испании относится к 1547 году

Воротники XVII века

• Velázquez - Caballero, Francisco Pacheco (Museo del Prado, c. 1622).jpg

  Gorguera была законодательно запрещена в январе 1623 года

• Diego Rodríguez de Silva y Velázquez - Luis de Góngora y Argote - Google Art Project.jpg
• Retrato de hombre joven, by Diego Velázquez.jpg

  Golilla была впервые использована в январе 1623 года

Простонародье

Костюм горожан XVI века сильно отличается от аристократического. Он более красочен, кроме того:

• капингот простого и удобного покроя вместо узкого хубона

Костюм альгвасила:

• серый капотон с зелеными откидными рукавами, довольно длинной отрезной баской, заложенной кругом глубокими складками. Рукава хубона желтого цвета. Кальсес и берет — красного, белое перо на шляпе. Обувь — короткие башмаки темного цвета. Оружие — пика и меч, на поясе барабан. Также плащ.

Женский костюм

Также как и мужской, потерял плавность линий и приобрел каркасность. По преданию, такой костюм впервые изобрела королева Кастилии, гулящая жена Энрике Бессильного Жуана Португальская, в 1468 году пожелавшая скрыть свою беременность.

Силуэт имеет ясные, четкие линии и своеобразную композиционную схему: два треугольника, малый (лиф) и большой (юбка), расположенные друг напротив друга, с вершинами, пересекающимися на талии. При этом линии, образующие вершину малого треугольника, заканчивают низ лифа. (Отношения ширины юбки к росту 1:1,5, длины лифа к длине юбки 1:2. Голова укладывается в фигуре 7 раз).

• вердугос, вертигадо — нижняя юбка из плотной ткани (вертюгаден, райфрок), в которую вшивали металлические обручи. В конце XVI века ширина вердугос внизу значительно увеличивалась.
• баскинья — юбка из черной тафты, которую надевали сверху предыдущей
• вестидо, сайо — верхнее платье, надевающееся поверх предыдущих юбок. Имело спереди треугольный разрез или застежку на петли и банты.
  • вакеро — часть вестидо, лиф со съемными или откидными фальшивыми рукавами. Съемные рукава соединялись с проймами шнуровкой, которая скрывалась под валиком или фистонами. Каркас лифа чаще всего был из металлических прорезных пластин на шарнирах, которые сгибались определённым образом и обтягивались тонкой замшей или бархатом. Лиф спереди заканчивался длинным острым мысом. Крой его был сложным: конструкция с отрезным бочком и выточками. С помощью накладки из конского волоса в лифе создавали плоский конус торса, пряча естественную выпуклость груди.
    • a la jubon — узкий лиф с очень широкими рукавами-крыльями, покрывающими узкие съемные рукава. В 1570-80 гг. появляются изменения — жесткая форма изживает себя: верхние рукава-крылья хубона из жестких и неподвижных превращаются в мягкие «крылья», приобретая подвижность и нарушая жесткую геометричную форму.
  • юбка-клеш — вторая часть вестидо
• бюска — узкая деревянная или металлическая пластинка, которую прикрепляли к корсету. С её помощью уплощался живот и зрительно зауживалась талия.
• грангола — воротник. В 1590-х гг. превратились в «воротники-блюда», «маленькие жернова».
• сорочка, так же как и мужская, почти не виднелась из-под платья.
• декольте (обычно квадратное) закрывалось вышитой вставкой.
• ропа — верхняя одежда с короткими или длинными рукавами. Возможно, заимствована у мавров.

Горожанки, в отличие от аристократок, не использовали вердугос, нося мягкие пластичные вещи. Они надевали рубашку, узкий (но не всегда облегающий фигуру) лиф со съемными рукавами, юбку (заложенную кругом крупными складками, либо сборенная по талии).

У регионов Испании:

• Севилья — костюм богатых женщин ближе к итальянскому.

Текстиль

Колористическая гамма тканей, по сравнению с красочной под влиянием арабов готики, блекнет — основными цветами становятся цвета монашеских орденов: черный и коричневый, серый и белый, также красный, фиолетовый, зеленый. Любят гладкие ткани и монохромное решение костюма.

Наиболее распространенными в испанском костюме были узорчатые (тканые, вышитые, набивные) ткани. Характерный рисунок — это большие медальоны-клейма с изображением стилизованных животных, а также символов христианской религии и геральдические мотивы. «В узоре использовалось много золота и серебра на насыщенном цвете фона. Узорчатые ткани украшались и разнообразными нашивками, парчовыми лентами, золотыми шнурами, кружевами, которые нашивались по вертикали или диагонали».

Обувь

Мужская обувь

• в первой половине XVI века — мягкие туфли из цветной кожи или бархата, без каблуков с широкими носками («медвежья лапа»).
• с середины XVI века — носок туфель становится острым. На атласных или бархатных туфлях, закрывавших всю ступню, часто были прорези, из-под которых виднелась цветная подкладка. Военные носили сапоги на мягкой подошве и с узкими мягкими голенищами. На охоту мужчины надевали мягкие сапоги выше колен, особенно модными считались белые сапоги с фестонами под коленом.

Женская обувь

• туфли из мягкой кожи, бархата или атласа, украшенные вышивкой.
• конце XVI века появляется каблук.
• считалось недопустимым, чтобы из-под юбки были видны носки туфель, но это не относилось к обуви на толстой деревянной подошве — «чапинес». Чем знатнее была дама, тем толще подошвы, при этом нога могла быть видна почти до щиколотки. Дерево украшали орнаментом из блестящих шляпок медных гвоздей.

Волосы

Мужчины носили короткую стрижку, бороду и усы.

Женщины также причесывались скромно. Чаще всего волосы расчесывали на прямой пробор, спускали пряди вдоль щек, а сзади скалывали их в шиньон. Такая прическа называлась «бандо». Также продолжали носить трансадо.

Украшения

Испания, хозяйка Нового света со всеми его сокровищами, активно использует в своем костюме множество броских и крупных украшений. Костюм подчас становится для него фоном. Это ожерелья, цепочки, пояса, веера, головные украшения, пряжки, аграфы, перстни, пуговицы, вышивка швов жемчугом и проч.

«Золотой век» (XVII век)

В моде продолжалась традиция прежнего века — костюма-брони. Только со второй половины XVII века в Испанию проникает влияние французской моды, например, декольте.

Мужской костюм

• Поколенные пышные штаны, завязанные под коленями бантом (исчезают «бочонки»)
• хубон, зачастую с висячими откидными рукавами и наплечными валиками. С середины века удлиняется.
• крахмальный воротник
• чулки
• плащ. С середины века удлиняется

«К середине века форма мужского костюма немного упростилась, а некоторые модники начали носить французский „мушкетерский“ костюм». Роскошный воротник грангола исчезает, сменившись небольшим отложным воротником (в частности, под влиянием законов о роскоши).

Женский костюм

Сохраняются традиции предыдущего века. Увеличиваются юбки.

«Простые женщины носили юбку яркого цвета, кофту-рубашку, рукава которой засучивали до локтя, и цветной корсаж на шнуровке. Прическа была простой: волосы носили длинные, расчесывали их на пробор, а косу укладывали на затылке „корзиночкой“. Женщины из парода тоже носили мантилью, которая, как и веер, являлась обязательным дополнением костюма».

Волосы

Волосы стригли коротко; «французские» парики не носили, за исключением считанных щеголей. С середины века волосы чуть удлиняются, но не ниже середины щеки.

Обувь

Носили туфли, часто из бархата, пряжки золотые или серебряные. «Особенной славой пользовались испанские сапоги из белой кожи, узкие и очень высокие, заходившие за колено».

XVIII век

В 1700 скончался последний король из династии Габсбургов и на престол был возведен внук Людовика XIV. В связи с этим произошло «офранцуживание» испанского костюма с полной переориентацией на актуальную тогда французскую моду, диктуемую Версалем, вернее, как говорят исследователи: «испанская мода слилась с общеевропейской».

Конец XVIII — начало XIX века

Выставляемая напоказ аморальность жизни простонародных щеголей махо, их песни и танцы (с тамбуринами, кастаньетами и гитарами) были чрезвычайно притягательными для высшего общества. Часто аристократы избирали из их среды себе любовниц и любовников. К 1770-м гг. «махаизм» превратился в повальное увлечение в высших кругах. Кроме того, в этот период истории Испании, характерный засильем aфрансесадо (afrancesado, «офранцуженных», сторонников правящей династии — Испанских Бурбонов, просто галломанов, а затем и Бонапарта), махо своим костюмом и поведением подчеркивали, помимо всего прочего, и национальную самоидентичность. Название этого идеологического феномена сопротивления Просвещению (которое, несмотря на все свои достоинства, пришло все-таки из Франции) — «махизм», «махаизм» (majismo).

Его можно проследить в сохранившихся портретах аристократии: благородные сеньоры с удовольствием использовали элементы национального костюма в своем гардеробе, и эта тенденция в эпоху, когда в остальной Европе царил ампир, имела достаточно массовый характер. Мода достигла даже королевского двора — например, сохранился ряд портретов королев, позирующих в мантильях.

Литература

• Ruth M. Anderson. Hispanic Costume: 1480—1530.
• James Laver. Breve Historia Del Traje Y La Moda

Ссылки

• [www.osh.ru/pedia/clothes/europe/medium/esp-lady.shtml Костюм 11-го века]
• [www.flana.ru/materials/st-04/st-01.shtml Костюм 12-го века]
• [web.archive.org/web/20090824022421/www.knight.by/archiv/articles/Spain.Made_by_Isolda_Renard.pdf Костюм 13-го века]
• [sayaespanola.glittersweet.com/index.htm Испанский костюм. Галерея портретов]
• beauty.wild-mistress.ru/wm/beauty.nsf/publicall/2007-11-17-172661.html
• [sayaespanola.glittersweet.com/extant.htm Испанский народный костюм. Открытки]
• [www.siue.edu/COSTUMES/COSTUME16_INDEX.HTML Испанский народный костюм. Braun & Schneider ]
• [costumer.narod.ru/text/europa/espana-costume.htm Национальный костюм Испании]

Отрывок, характеризующий Испанский костюм

– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.