Исраэлс, Йосеф

Йосеф Исраэлс
Место рождения:	Гронинген
Жанр:	портрет, пейзаж

Йосеф И́сраэлс или Израэльс (нидерл. Jozef Israëls; 27 января 1824, Гронинген — 12 августа 1911, Гаага) — голландский жанровый живописец, глава реалистической Гаагской школы живописи.

Биография

Родом из еврейской семьи был воспитан в строгих религиозных традициях и готовился стать раввином. С раннего детства он обнаруживал большое художественное и музыкальное дарование. Работая у отца в меняльной лавке, Йосеф Исраэлс в свободное время копировал гравюры и писал красками под руководством Ван-Бюиса и Ван-Вихерена. Его первые опыты в живописи, «Еврей» и «Продавец глиняных трубок», обратили на себя внимание некоего Витте, который убедил отца И. отправить сына учиться живописи в Амстердам.

Учился у Я. А. Круземана в Амстердаме, затем у Ф.-Э. Пико в Париже; первоначально посвятил себя исторической живописи, но впоследствии перешёл к бытовой живописи, изображая преимущественно семейную жизнь голландцев и быт их моряков.

Наиболее интересны его работы: «Выздоравливающая мать», «Бедные деревни», «Больная», «Один на свете».

Сын Йосефа, Исаак — также стал жанровым живописцем.

Литература

• Израэльс, Иосиф // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• Израельс, Иосиф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Gelder Н. Е. van, Josef Israëls, — Amst., 1947;

Отрывок, характеризующий Исраэлс, Йосеф

– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.