Истерли, Уильям
Уильям Рассел Истерли | |
William Russell Easterly | |
Научная сфера: |
---|
Уильям Рассел Истерли (англ. William Russell Easterly; родился 7 сентября 1957 года, Моргантаун, Западная Виргиния,США) — американский экономист, профессор экономики Нью-Йоркского университета.
Биография
Уильям родился 7 сентября 1957 года в Моргантаун (Западная Виргиния) в США[1].
В 1979 году получил степень бакалавра искусств по эконометрике в Государственном университете в Боулинге Грине[en], а в 1985 году был удостоен докторской степени по экономике в Массачусетском технологическом институте[1].
Преподавательскую деятельность У. Истерли начал в качестве помощника преподавателя в 1984—1985 годах в Массачусетском технологическом институте. С 2003 года является профессором экономики Нью-Йоркского университета[1].
У. Истерли работал экономистом в Data Resources Inc.[en] в 1980—1981 годах, научным сотрудником в колледже Мехико[en] в 1983—1984 годах, а в 1983 году работал консультантом правительства Ямайки. В 1985—2001 годах работал во Всемирном банке: в качестве операционного экономиста Западной Африки и в отделе Колумбии в 1985—1987 годах, экономиста Доклада о мировом развитии[en] в 1988 году, старшего советника отдела макроэкономики и роста в 1989—2001 годах. В 2002 году работал в Институте мировой экономики Петерсона и в Центре глобального развития[en]. В 2007—2008 годах был приглашённым преподавателем в Брукингском институте[1].
У. Истерли был соредактором Journal of Development Economics[en] в 2009—2011 годах, помощником редактора American Economic Journal[en] и Journal of Economic Growth[en], Journal of Comparative Economics[en][1].
В настоящий момент Истерли является членом консультационного совета Центра глобального развития[en] с 2011 года, сотрудником Бюро исследований и экономического анализа развития, научным сотрудником Национального бюро экономических исследований, содиректором научно-исследовательского института развития[1].
Вклад в науку
У. Истерли считает, что необходимо, осуществляя помощь развивающимся странам, спрашивать у самих жителей их потребности, а существующие институты рассматривать не как преграду для развития, а как эффективное решение на местные условия, а соблюдение прав бедных позволяет справляться с бедностью намного лучше, чем любые государственные программы[2].
Награды
За свои достижения в области экономики был удостоен рядом наград[1]:
- 1989 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Макроэкономика дефицита государственного сектора»,
- 1992 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Как национальная политика влияет на долгосрочный экономический рост?»,
- 1994 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Модели роста»,
- 1996 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Международные измерения школьного обучения и его качества»,
- 1997 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Уникальный набор данных для проверки гипотезы об инфляции и стабилизации»,
- 2001 — грант исследовательского комитета Всемирного банка за работу «Развитие, демократия и государственное принуждение»,
- 2003, 2004, 2005 — грант от Нью-Йоркского университета,
- 2006, 2008, 2013 — грант от фонда Джона Темплтона[en],
- 2008 — двухлетний грант от фонда Чарльза Г. Коха[en],
- 2008 — двухлетний грант от фонда Свободы Серла[en],
- 2008 — премия Хайека от Манхэттенского института политических исследований[en] за книгу «Бремя белого человека: почему усилия Запада помочь остальным сделали так много плохого и так мало хорошего»,
- 2008 — топ-100 мировых мыслителей по версии журнала Foreign Policy,
- 2009 — премия Хайека от Городского университета Нью-Йорка,
- 2009 — грант от Banco Bilbao Vizcaya Argentaria[en],
- 2010, 2014 — грант от фонда Томсона У. Смита,
- 2011 — шестой из самых почитаемых экономистов до 60 лет от Econ Journal Watch[en],
- 2013 — премия Адама Смита от Ассоциации частного образования[en],
- 2014 — самый цитируемый исследователь по версии Thomson Reuters.
Библиография
- Истерли У. [www.universalinternetlibrary.ru/book/12157/ogl.shtml В поисках роста. Приключения и злоключения экономистов в тропиках] — М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2006 — 352с. — ISBN 5-90277-07-06 (англ. The Elusive Quest for Growth. Economists' Adventures and Misadventures in the Tropics, 2001)
- Истерли У. Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных/ научный редактор перевода Д. Шестаков. — М.: Изд-во Института Гайдара, 2016. — 496 с. — ISBN 978-5-93255-453-1 (англ. The Tyranny of Experts: Economists, Dictators, and the Forgotten Rights of the Poor, 2014)
- Easterly W. The White Man’s Burden: Why the West’s Efforts to Aid the Rest Have Done So Much Ill and So Little Good, New York: Penguin Press, 2006
- Easterly W., Pennings S. How Much Do Leaders Explain Growth? An Exercise in Growth Accounting//Development Research Institute Working Paper No. 95, March 2015
- Easterly W., Reshef A., Daruich D. Success in international trade: the surprising size and instability of hyper-specializations in exports, December 2015
- Easterly W., Anzoategui D., Pennings S. How much long-run economic growth happens at the country level?, March 2016
- Easterly W., Freschi L., Pennings S. A Long History of a Short Block: Four Centuries of Development Surprises on a Single Stretch of a New York City Street//Development Research Institute Working Paper, February 2016
Напишите отзыв о статье "Истерли, Уильям"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 William Easterly [static1.squarespace.com/static/56afbfd58a65e261b705f1f9/t/56f5934362cd94c30a02dbd9/1458934604079/cvMarch2016.pdf Curriculum vitae William Easterly].
- ↑ Шестаков Д. [iep.ru/files/text/policy/3-2016/Shestakov.pdf Прощай, тирания!] // Экономическая политика. — 2016. — Т. 11, № 3. — С. 245-252.
Отрывок, характеризующий Истерли, Уильям
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.