Истисхаб
Поделись знанием:
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
 
|
|
Книги и законы
      
|
Истисха́б (араб. استصحاب — презумпция неизменности состояния) — исламский рационалистический принцип извлечения правового решения (хукм), согласно которому «любые изменения не считаются наступившими, пока не обнаружатся ясные признаки этих изменений». Один из источников исламского права. Истисхаб стал основой для многих правовых правил, таких как презумпция невиновности, «однозначное не отменяется сомнительным», «основа в быту — дозволенность» и др.
Содержание
Функция
Истисхаб приобрел широкое распространение в среде маликитов. Он не содержал прецедентного материала подобно иджтихаду, истихсану и истислаху, но, как и все перечисленные приемы, позволял факихам выносить квалифицированные решения в случае коллизии юридических норм, вызванной, например, трудностями при буквальном следовании тексту Корана и сунны[1].
Функцию истисхаба можно объяснить на примере обязательной пятикратной молитвы мусульман. В первые годы истории ислама пятикратная молитва не была обязательной для мусульман. И лишь после установления шариатского довода, указывающий на обязательность этого действия, молитва стала обязательной. Истисхаб в данном случае будет указывать на отсутствие предписания шестой молитвы, которая не была установлена до прихода шариатских текстов[2]. Другой пример: никто не может получить наследство пропавшего без вести пока не будут представлены доказательства его смерти. Соответственно, лицо освобождается от ответственности пока не будет доказана его вина[3].
Виды истисхаба
Истисхаб делится на несколько видов. Перечислим основные виды:
- Презумпция изначального отсутствия — это отсутствие возложения любых шариатских норм на совершеннолетнего мусульманина, до тех пор пока не будет установлена их законность. Примером может служить отсутствие обязательности шестой молитвы для мусульманина, резумпция невиновности человека в преступлении и т. д. Исламские богословы единогласны (иджма) относительно законности данного вида истисхаба.
- Основа в быту — дозволенность — подавляющее большинство факихов считает, что основа в полезных бытовых вещах — дозволенность (халяль), также как основа во вредных вещах — запретность (харам). Например, определенный вид еды будет дозволенным, пока не будет установлен шариатский довод, доказывающий его запретность.
- Презумпция существования до наличия доказательства обратного — если относительно какой-либо шариатские нормы существует тексты, подкрепляемые истисхабом, то заявления об отмене данной нормы не принимаются до тех пор, пока они не будут подкреплены доказательствами. К примеру, собственность продолжает принадлежать человеку, пока не будут представлены доказательства, подкрепляющие заявления другой стороны о прекращении собственности[2].
Напишите отзыв о статье "Истисхаб"
Примечания
- ↑ Колодин А. [www.religiocivilis.ru/islam/islami/309-istishab-.html Истисхаб]. Культура веры. Путеводитель сомневающихся. Проверено 29 марта 2015.
- ↑ 1 2 Бутаев, Умар [islamcivil.ru/istisxab-pravovaya-prezumpciya/ Истисхаб (правовая презумпция)]. Исламская цивилизация (15 декабря 2013). Проверено 29 марта 2015.
- ↑ [www.oxfordislamicstudies.com/article/opr/t125/e1138?_hi=0&_pos=20 Istishab] // The Oxford Dictionary of Islam.
Литература
- [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/istis-h-a-b-SIM_3692 Istiṣḥāb] / Linant de Bellefonds Y. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)
- Вахба аз-Зухайли. аль-Ваджиз фи усуль аль-фикх.
- Мухаммад Сулейман аль-Ашкар. аль-Вадих фи усуль аль-фикх.
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Истисхаб
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
