История Витебска

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

История Витебска, центра Витебской области, охватывает более тысячелетия.





Основание

Археологические исследования свидетельствуют, что в устье Витьбы существовали поселения, основанные балтскими племенами, которых к IX веке сменили славянские племена кривичей. Согласно летописи Михаила Панцирного (1760 г.), Витебск (Дбеск, Видбеск, Видебск, Витепеск, Витьбеск) основан киевской княгиней Ольгой в 974. По другим версиям — в 947 или 914 году.[1] Академик Б. А. Рыбаков и историк Л. В. Алексеев, базируясь на летописных источниках, пришли к выводу, что киевская княгиня Ольга могла основать Витебск в 947 году. Л. В. Алексеев высказал предположение, что летописцы, переведя дату со счёта византийской эры (от сотворения мира) на новое летоисчисление, получили 947 г., но позже ошибочно написали при переписывании рукописи 974[2].

Название получил от р. Витьба. Гидроним от финно-угорского вит «вода»[3]. Занимая важное место на пути «из варяг в греки», к концу XII века Витебск превращается в центр ремесла и торговли, становится центром удельного княжества, подчиняющегося полоцким, а временами, смоленским или киевским князьям.

Витебское княжество

Первое упоминание о Витебске в «Повести временных лет» — как о владении князя Брячислава Изяславича, которому Ярослав Мудрый передал Витебск в 1021 году. После смерти полоцкого князя Всеслава Брячиславича в 1101 году Витебск стал центром Витебского княжества (удел Полоцкого княжества). В середине XII века Витебском правили полоцкие князья Васильковичи, а в 1160-71 гг. — смоленский князь Давид Ростиславович. С 1221 года Витебским князем был Брячислав Василькович, на дочери которого был женат князь Александр Невский. На Замковой горе находилась резиденция князя, а в посадах жили торговцы и ремесленники. Уже в XII веке в городе был построен первый каменный храм — Свято-Благовещенская церковь, где хранились эталоны мер веса и длины, используемые при торговых операциях, переписывались книги и летописи, обучались дети. Последним удельным князем был Ярослав Васильевич, который в 1318 году выдал свою дочь за Ольгерда, сына великого князя литовского Гедимина. С этого времени Витебск входит в состав Великого княжества Литовского, а затем, до 1772 г.[2], Речи Посполитой.

В Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой

Находясь в составе Великого княжества Литовского, город пользовался льготами и автономией, вокруг него были возведены мощные фортификационные укрепления. До 1351 в городе были воздвигнуты каменные Верхний и Нижний замки, княжеский дворец.

В 1410 витебская хоругвь принимала участие в Грюнвальдской битве.

С 1506 Витебск стал центром Витебского воеводства Великого княжества Литовского, а с 1569 года — Речи Посполитой.

В 1597 от короля Сигизмунда III Витебск получил свой герб:

«в блекитном полю образ святого Спаса Збавителя нашего, а при том зараз трохи нижей меч голый червоный, што ся мает розуметь кровавый»[4]

а также грамоту на Магдебургское право, что давало возможность регулировать жизнь города с помощью собственной системы юридических норм и позволяло городу иметь свою печать, ратушу и гостиный двор.

В 1623 году, однако, город был лишён Магдебургского права в результате восстания православных горожан против насаждения унии, закончившегося убийством архиепископа Иосафата Кунцевича.

Русско-польская война (1654—1667)

Для Речи Посполитой Витебск был важной крепостью на восточных рубежах. В силу своего стратегического положения город часто становился ареной кровопролитных войн, разрушался российскими войсками, но каждый раз возрождался заново. В XIV — начале XV вв. он пострадал от междоусобиц князей Витовта и Свидригайло; в XVI— XVII вв. от войн между Российским государством и Речью Посполитой (Ливонская война, войны 17 века).

В 1654 году городу было возвращено Магдебургское право.

18 сентября 1708 года во время Северной войны между Швецией и Россией (в союзе с Речью Посполитой, Саксонией и Данией) город был сожжен в рамках создания «мертвой зоны» глубиной 200 верст от Пскова до Северской земли на пути армии Карла XII.

В XVIII веке Витебск являлся крупнейшим после Гомеля городом на территории современной Белоруссии.

Отрывок из Витебской летописи, составленной в 1760 году (опубликована А. П. Сапуновым в 1883 году):

…Имена тех, кто и когда был Витебским воеводою, с трудом собранныя.

Януш Костевич, воевода Вит., жил и был воеводою в 1516 году Августа 7 дня.
Иван Богданович, воевода Витебскiй, жил и был воеводою ок. 1551 года.
Станислав Кишка жил ок. 1552 г.
Степан Андреевич Збрасскiй жил и был воеводою ок. лета Господня 1561.
Наколай Павлович Сапега был воеводою Витебским ок. 1591 г. По милости этого воеводы дано Магдебургское право е.в. королём Сигизмундом III — 1597 г.
Ян Завиша был воеводою Витебским ок. 1600 г.
Ян Раковскiй был воеводою ок. 1614 г.
Симон Самуил Сангушко был воеводою около лета Господня 1633.
Христофор Кишка был воеводою ок. 1641 года.
Станислав Волович, гетман польный в.к. Л., был воеводою Витебским ок. 1633 года.
Ян Антонiй Храповицкiй, воевода Витебский, жил ок. 1683 года.
Леонард или Лев Поцей жил в 1688 году, был воеводою Витебским.
Андрей Крышпин жил ок. 1695 года, воевода Витебскiй.
Казимир-Александр Поцей, воевода Витебскiй, жил ок. 1701 года.
Мартiан-Михаил Огинскiй, воевода Витебскiй, жил ок. 1730 года.

Иосиф Соллогуб — да здравствует! — нынешнiй воевода Витебскiй, прибыл на воеводство Витебское в 1753 году.[5]

В составе Российской империи

В результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 года Витебск вошёл в состав Российской империи и стал центром Витебской провинции в составе Псковской губернии (17721777). С 1796 года город являлся центром Белорусской1802 — Витебской) губернии.

На момент присоединения в городе было больше 3 тыс. жителей, к 1785 году численность населения возросла до 10,5 тыс.

В 1775 было окончено строительство каменного здания Витебской ратуши. Через два года (1777) открыто первое промышленное предприятие Витебска — кожевенный завод Гарновского[6].

В связи с тем, что Витебск стал губернским городом, расширяются торговые связи, развивается ремесло по обработке кожи, металла, дерева.

В 1781 года российские власти утвердили новый герб города с «погоней» на бело-красно-белом фоне. В Витебске первая светская библиотека была создана в 1794 г. при местном народном училище. Собрание это было крайне бедным, пополнялось нерегулярно и к 1803 г. составляло всего 206 русских и 70 иностранных книг[7].

Тот же 1803 год отмечен потерей городских привилеев — по приказу из Петербурга все они были отосланы в Сенат для ревизии, с тех пор их местонахождение неизвестно.[8]

Через год (1804) открывается первая гимназия, а в 1810 основывается Витебская метеорологическая станция и духовное училище.

Отечественная война 1812 года

Важным этапом в истории Витебска была Отечественная война 1812 года. С 16 июля по 26 октября 1812 город был занят французскими войсками. В здании губернаторского дворца на Успенской Горке располагалась ставка Наполеона, там же 3 августа император отметил свой 43-й день рождения.

Во второй половине XIX века для Витебска наступил расцвет. Открывались учебные заведения, библиотеки, небольшие промышленные предприятия, активно функционировала торговля. В 1866 году через Витебск прошла Риго-Орловская железная дорога, позже железнодорожные линии соединили город с Москвой, Санкт-Петербургом и Киевом.

В 18811882 витебский фотограф Сигизмунд Антонович Юрковский первым в мире рассчитал и сконструировал мгновенный фотозатвор, описание которого опубликовал в журнале «Фотограф».

К 1895 в городе насчитывалось 650 кирпичных и каменных, а также 7200 деревянных строений, 2 театра, 3 типографии, 8 книжных магазинов, 4 библиотеки и около 80 промышленных предприятий,

В июле 1895 известная женщина-парашютистка О. М. Древницкая совершила в Витебске свой прыжок.

Согласно переписи населения 1897 года, по национальному составу население Витебска было следующим: евреи — 52,4 %, русские и белорусы — 39,9 %, поляки — 5 %, немцы — 1,4 %, другие национальности — 1,3 % . Религиозный состав: иудеи — 52,4 %, православные — 38,6 %, католики — 7 %, протестанты — 2 %.

18 июня 1898 года в городе открыто трамвайное движение. В этот день под звуки «Трамвай-марша» местного композитора С. Крамера был пущен первый в Белоруссии трамвай[9] (четвертый в Российской империи после Киева, Нижнего Новгорода и Екатеринослава).

В 1905 году в городе появился первый кинотеатр.

Выборы в Витебскую городскую думу (27 августа 1917 года)[10]

Партия, блок Количество голосов Количество мест Партии
1 Социалистический блок 9612 38 (в том числе 11 мест от Бунда) Бунд, меньшевики, эсеры, народные социалисты
2 Большевики и латышские социал-демократы 4212 17 РСДРП(б)
3 Ахдус Исроэл 2054 8
4 Кадеты 2041 8
5 Союз белорусов 1836 7
6 Фарейникте 1220 5
7 Союз домовладельцев 683 2
8 Союз торговопромышленников 620 2
9 Список старообрядцев 509 2
10 Кнесес Исроэл 302 1
11 Фолькспартей 299 1
12 Поалей-Цион 186 0
13 Другие 2768 9 ППС, Литовские народные социалисты, Латвийские радикал-демократы, Польский блок, Список служащих городской думы, районы Песковатик и Слободка, Мещане, Союз ремесленников и хозяев
Всего 26342 102

Советский период

Советская власть провозглашена в городе 9 ноября 1917, был создан военно-революционный комитет.

На базе личной коллекции А. Р. Бродовского и по его инициативе в 1918 основан Витебский губернский музей (в настоящее время Витебский областной краеведческий музей).

После занятия в 1919 территории Белорусской Народной Республики Красной Армией Витебск оказался в составе Западной области РСФСР.

4 февраля 1924 года ВЦИК издал декрет передаче с 3 марта 1924 года Витебской губернии в границах 1920 года, за исключением Велижского, Себежского и Невельского уездов, в состав БССР ввиду преобладания в губернии белорусского населения.

Первые десятилетия ХХ века принесли городу расцвет культурной жизни. В 1920-е формируется творческая художественная школа, которая в мировом искусствоведении получила название «Витебской школы абстракционизма» (Ю. Пэн, М. Шагал, К. Малевич), Витебск становится центром Русского авангарда. В 1926 открыт Второй Белорусский государственный театр, который позже получил название Театр имени Якуба Коласа.

В 19241930 годах Витебск является центром Витебского округа.

В годы довоенных пятилеток город становится крупным промышленным центром Белорусской ССР. Тут возводятся десятки предприятий, появляются новые направления промышленности — станкостроительная, обувная, трикотажная, мебельная, развивается текстильная и швейная. В 1938 году Витебск давал 28 % промышленной продукции, концентрировал 30 % промышленных рабочих Белоруссии.

С 1938 года город стал центром Витебской области. В 1938 в Витебске насчитывалось 209 предприятий, 3 вуза, 42 общеобразовательные школы, 40 библиотек, 11 больниц, 3 кинотеатра.

Великая Отечественная война

С 11 июля 1941 по 26 июня 1944 года город находился под немецкой оккупацией. В городе действовала подпольная антифашистская организация. Истории борьбы жителей Витебска с оккупантами посвящена книга «Витебское подполье», и 2 документальные экспозиции Витебского областного краеведческого музея[11].

Летом и осенью 1941 года в оккупированном Витебске немецко-фашистские захватчики и их пособники-полицаи уничтожили узников Витебского гетто — до 20 000 тысяч человек: стариков, женщин, детей. Основным местом расстрелов стал Туловский (Иловский) овраг.

В октябре 1943 года советские войска вышли на дальние подступы к Витебску. Зимой 1943—1944 годов они неоднократно пытались овладеть городом (Городокская операция (1943), Витебская наступательная операция), но смогли лишь выйти на ближние подступы и глубоко охватить его с севера.

23 июня 1944 года войска 39-й армии 3-го Белорусского фронта под командованием генерал-подполковника Людникова И. И. и 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии Белобородова А. П. начали наступательную операцию «Багратион».

В ночь на 25 июня 1944 года в районе деревни Гнездилово две армии соединились, образовав Витебский «котёл», в который попали 5 дивизий немцев. Война принесла Витебску большие потери. Из 167,3 тыс. человек, которые проживали в нём в 1939 году, после освобождения осталось всего 118 жителей. Было уничтожено 93 % жилого фонда города.

Послевоенный Витебск

Внешние видеофайлы
Город моей Судьбы
[www.youtube.com/watch?v=kBSOWE4tVkg Документальный фильм 1974 года]

В первые послевоенные пятилетки город был отстроен. В структуре его промышленного комплекса выделяется машиностроение и легкая промышленности, а также станкостроение.

В 1959 введена в эксплуатацию телевышка и начата трансляция 1-й программы Центрального телевидения[6]. В том же году при земляных работах на пл. Свободы найдена берестяная грамота, датируемая рубежом XIII и XIV веков:

От Стьпана ко Нежилови. Оже еси продало порты, а коупи ми жита за 6 гривено. А ли цего еси не продало, а посли ми лицеме. А ли еси продало, а добро сътворя оукоупи ми жита[12].

28 октября 1974 года за большие успехи, достигнутые рабочими города в культурном строительстве, и в связи с 1000-летием со времени основания Витебск награждён орденом Трудового Красного Знамени.

В независимой Республике Беларусь

Внешние видеофайлы
Витебск
[www.youtube.com/watch?v=VkitHn8j87E Красивый ролик о городе ]

С 27 июля 1990 года Витебск в составе независимой Республики Беларусь. Как и вся страна, Витебск был охвачен экономическим кризисом, сопровождавшимся падением объёмов производства, качества жизни, сокращением населения. Вместе с тем, с ослаблением, а потом и падением, советского режима начинается демократизация общественно-политической и культурной жизни в городе. В Витебске выходит первая в Белоруссии независимая газета «Витебский курьер», открывается первая в республике частная художественная галерея «[www.svaboda.org/content/transcript/1899841.html У Пушкіна]». В начале 1990-х годов восстанавливаются православный Свято-Покровский собор и католический Собор Святой Варвары. Основывается известный студенческий конкурс визуальных искусств «Art-Sessio», международный фестиваль современной хореографии «IFMC».

На границе ХХ—ХХI началось улучшение экономической ситуации. В 1999 г. создана свободная экономическая зона «Витебск». В городе построен Ледовый Дворец спорта, появился примечательный комплекс пирамид торгово-развлекательного центра Марко-сити, реконструированы Центральный стадион и Летний Амфитеатр символьного для города международного фестиваля искусств «Славянский базар», реконструирован[13] железнодорожный вокзал и другие объекты, восстанавливаются исторические памятники, сооружён ряд новых храмов и других общественных объектов, строятся новые жилые районы.

В период с 2001 по 2003 год в городе проходили акции протеста.Много митингов прошло 25 марта 2001 года.[14]Так же город затронули забастовки,организованные Общенациональным стачечным комитетом Белоруссии.

В 2009 г. утверждены официальные геральдические символы Витебска — герб и флаг[15]. В городе открыт музейно-выставочный комплекс культового в мире художника-авангардиста знаменитого витебчанина Марка Шагала.

В 2011 Витебск затронули события Революции через социальные сети,стали проходить молчаливые митинги.Власти всячески мешали митингующим.К примеру,29 июня милиция и спецназ вытеснили участников митинга с площади Победы,арестовав не менее 100 человек.[16] Однако митинги это не остановило.Акция прошла 6 июля.13 июля было сделано не мало арестов.[17] Далее численность митингующих стала падать и вскоре митинги Революции через социальные сети прекратились в Витебске.

В 2016 году город затронули протесты индивидуальных предпринимателей.22 и 28 января предприниматели митинговали у исполкома.Оба раза прошли переговоры с властями,но они были неудачными.Новые переговоры прошли 28 февраля,их результатом стало то,что местные власти гарантировали, что документ, где указано, что президентский указ 222 невыполним, будет направлен от представителей области в Совет министров.

См. также

Напишите отзыв о статье "История Витебска"

Примечания

  1. Шишанов В. 974, 947 или 914? // Витебский проспект. 2005. № 45. 10 нояб. С.3.
  2. 1 2 О. Н. Левко Экскурсия по древнему Витебску.— Мн.: Полымя, 1984. — 32 с., ил.
  3. Шадыро В. И., Овчинникова Р. И. О финно-угорском субстрате на севере Белоруссии (гидронимия и археология) // Археология и история Пскова и Псковской земли / Под ред. В. В. Седова. — Псков, 1992. — С. 60-62.
  4. Замки Витебска // Ткачев М. А. Замки Беларуси / М. А. Ткачев. — Мн.: Беларусь, 2002. С. 126
  5. Памяць. Вiцебск. У 2-х кнiгах. Кнiга 1-я. — Мн.: Беларуская энцыклапедыяю 2002. — с. 74.
  6. 1 2 «Витебск. Энциклопедический справочник», Изд. «Белорусская Советская Энциклопедия» имени Петруся Бровки, Минск, 1988.
  7. [lib.basnet.by/NEW/HISTORI/history-lib-g.htm Из истории библиотек дореволюционного Витебска]
  8. [knihi.com/hierb/vicie.html Гербы белорусский городов — Витебск (бел.)]
  9. [narrow.parovoz.com/emb/index.php?ID=1240 Энциклопедия узкоколейных железных дорог бывшего СССР]. [archive.is/tXO4 Архивировано из первоисточника 12 июля 2012].
  10. Der veker 1917 август 30.
    Аронсон Г. Революционная юность. Воспоминания. 1903—1917.Нью-Йорк, 1961. С. 170—171.
  11. [www.pobeda.witebsk.by/ Витебск в годы Великой Отечественной войны 1941-1944 гг.]
  12. [starbel.narod.ru/mstber.htm История Беларуси IX—XVIII веков. Первоисточники]
  13. [www.vitebsk.gov.by/ru/news/foto_news_list?p__436=&id=1186 Завершилась реконструкция железнодорожного вокзала станции Витебск]
  14. Обзор-Хроника нарушений прав человека в Беларуси в 2002 году. — С. 20 - 22. — 217 с.
  15. [www.vitebsk.gov.by/ru/region/geraldika Витебский горисполком. Официальный сайт. — Геральдика]
  16. [naviny.by/rubrics/society/2011/06/29/ic_articles_116_174202/ Акции молчаливого протеста 29 июня. Онлайн-репортаж. Общество (29 июня 2011). Проверено 10 августа 2011.].
  17. [vz.ru/news/2011/7/14/507147.html Милиция Белоруссии задержала 100 участников акции протеста. ЗАО «ВЗГЛЯД.РУ» (14 июля 2011). Проверено 14 июля 2011. Архивировано из первоисточника 13 августа 2012.].

Ссылки

  • [www.vmigmusic-com.na.by/index.php/component/content/article/79-vitebsk/347-kulturnya-life-vitebsk-20-vek.html Культурная жизнь Витебска начала ХХ века]

Отрывок, характеризующий История Витебска

Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.