История Греции
История Греции | |||
Доисторическая Греция (до XXX в. до н. э.) | |||
Эгейская цивилизация (XXX—XII до н. э.) | |||
Западноанатолийская цивилизация | |||
Минойская цивилизация | |||
Кикладская цивилизация | |||
Элладская цивилизация | |||
Микенская цивилизация | |||
Древняя Греция (XI — 146 до н. э.) | |||
Тёмные века (XI—IX вв. до н. э.) | |||
Архаический период (VIII—VI вв. до н. э.) | |||
Классический период (V—IV вв. до н. э.) | |||
Эллинистический период (323 — 146 гг. до н. э.) | |||
Греция в составе Римской державы | |||
Римская Греция (146 до н. э. — 330 н. э.) | |||
Средневековье и Новое время (330—1832) | |||
Византийская империя (330—1453) | |||
Герцогство Афинское (1204—1458) | |||
Османская Греция (1458—1832) | |||
Современная Греция (после 1821) | |||
Война за независимость (1821—1832) | |||
Монархия (1832—1924) | |||
Республика (1924—1935) | |||
Монархия (1935—1973) | |||
Диктатура И. Метаксаса (1936—1941) | |||
Оккупация (1941—1944) | |||
Гражданская война (1944—1949) | |||
Хунта (1967—1974) | |||
Республика (после 1974) | |||
Тематические статьи | |||
Военная история | |||
Греческие имена | |||
Греческий язык | |||
Греческая литература
|
Содержание
- 1 Доисторическая Греция
- 2 Догреческая эгейская цивилизация (ранний и средний период)
- 3 Микенская цивилизация
- 4 Греческие темные века
- 5 Древняя Греция: 776—323 гг. до н. э.
- 6 Эллинистическая Греция: 323—146 гг. до н. э.
- 7 Римская Греция: 146 г. до н.э. —330 г. н. э.
- 8 Византийская Греция
- 9 Греция под властью крестоносцев и венецианцев
- 10 Османская Греция: 1453—1821 гг
- 11 Современная Греция: с 1821 г
- 12 Примечания
- 13 См. также
- 14 Ссылки
Доисторическая Греция
Останки древнейших архантропов возрастом в 360 тысяч лет найдены в пещере Петралоне[1]. Известны также останки неандертальцев, живших 40 тыс. лет назад на территории Пелопоннеса[2]. Примечательным в истории Греции является разрыв в находках человека, приходящийся на верхний палеолит и мезолит[3]. Неолит Греции имеет анатолийское происхождение и представлен культурами Сескло, Неа Никомедия и Димини (южный вариант Винча). Одной из древнейших неолитических стоянок в Греции считается пещера Франхти (греч. Σπήλαιο Φράγχθι), датированная 7 тыс. лет до н. э., свидетельствует о наличии у её обитателей развитого мореходства[4]
Догреческая эгейская цивилизация (ранний и средний период)
Первые центры культуры открыты раскопками Генриха Шлимана в Микенах (1876), Артура Эванса на острове Крит (с 1899). С XIX в. исследовано несколько сотен памятников: могильники, поселения, большие города типа Полиохны на острове Лемнос с каменною стеной высотой 5 м, Филакопи на острове Милос; царские резиденции — Троя, дворцы Крита (Кносс, Маллия, Фест), акрополь в Микенах.Самые известные археологические культуры этого периода — минойская, или критская, и микенская, по которым он и получил своё название, но есть также несколько локальных культур, в частности кикладская и эллинская.
Догре́ческий субстра́т — термин, обозначающий неизвестный язык или языки, предположительно распространённые на территории Древней Греции до прихода носителей протогреческого языка. Предполагается, что греческий язык заимствовал большое количество слов и имён собственных из догреческого языка или языков, поскольку заметная часть греческих слов не может быть объяснена из реконструируемых прото-индоевропейских корней и морфем.
В археологии догреческий субстрат ассоциируется с ранним и отчасти средним периодом элладской цивилизации материковой Греции, а также с минойской и кикладской цивилизациями на островах Эгейского моря. После возникновения микенской цивилизации, поглотившей три предыдущих, начинается стремительная ассимиляция догреческого населения. В эпоху Геродота многие из упоминаемых им народов сохранились лишь в легендах.
Микенская цивилизация
Первая культура на территории Греции, где доминирует собственно греческое население — это Микенская культура, объединившая в себе достижения прежних эгейских культур. Носители греческого языка предположительно были потомками усатовской культуры, мигрировавшими на Балканы из региона современных Румынии, Молдавии и Южной Украины[5]. Микенская культура существовала на протяжении позднего бронзового века, начиная с прихода ахейцев в эгейский регион около 2100 года до н. э. (период шахтовых гробниц) и продолжавшись вплоть до падения цивилизации около 1100 года до н. э. Это историческое время нашло своё отражение в эпических поэмах Гомера и основной части греческой мифологии. Микенский период получил своё название от микенского археологического участка (Микены), расположенного на северо-востоке Арголиды, области Пелопоннеса. Другими немаловажными местами нахождения свидетельств этой эпохи являются Афины, Пилос, Фивы и Тиринф.
Микенская цивилизация управлялась военной аристократией. Около 1400 года до н. э. Крит, центр минойской цивилизации, перешёл под контроль микенцев, заимствовавших форму минойского линейного письма A, трансформировавшиеся в линейное письмо B для записи ранних форм древнегреческого языка.
Микенцы хоронили свою знать в «могилах-улеях» (толосы), больших круглых погребальных камерах с высоким сводом и прямолинейным входом, выложенным камнем. Вместе с покойником в могиле оставляли его оружие или боевые принадлежности. Знать часто хоронили в золотых масках, диадемах, в доспехах и c инкрустированным драгоценностями оружием. Хоронили мертвецов в сидячем положении, некоторые подвергались мумификации.
Около 1100 года до н. э. произошло внезапное крушение микенской цивилизации, многочисленные города были разорены и Греция погрузилась в эпоху, которую историки называют тёмными веками. Греция пережила демографический спад и упадок письменной культуры. Сами греки традиционно обвиняют в этом новую волну вторжения иных эллинских племён —- дорийцев, хотя археологическое подтверждение этого события остаётся весьма скудным.
Греческие темные века
Тёмные века, Гомеровская Греция — период в истории Древней Греции, охватывающий ок. 1200—800 гг. до н. э., который начался после заката микенской культуры и предполагаемого дорийского вторжения, и закончился с началом расцвета греческих полисов (периода архаики).
Об этом периоде известно очень мало, он характеризуется упадком культуры и утратой письменности. Происходит окончательное разрушение остатков микенской (ахейской) цивилизации, возрождение и господство родоплеменных отношений, но одновременно и их трансформация в раннеклассовые, а также формирование уникальных предполисных общественных структур.
В конце этого застойного периода греческая цивилизация начала возрождаться, что привело к расширению греческого мира от Черного моря до Испании. Письменность была возрождена финикийцами с алфавитом, адаптированным к греческому языку, и распространена на север Италии и Галлии.
Древняя Греция: 776—323 гг. до н. э.
Древней Грецией называют страны, в которых говорили по-гречески в древний период истории. Это не только Пелопоннес — территория современной Греции, но и другие области с эллинской (то есть греческой) культурой, заселенные в древности греками: Кипр, Эгейское побережье Турции (тогда известной как Иония), Сицилия и южная Италия (тогда известными как Великая Греция), а также греческие поселения, разбросанные по побережьям современных Албании, южной Франции, восточной и северо-восточной Испании, Ливии, Египта, Болгарии, Румынии, Украины и южной России.
Нет согласия по поводу точных дат начала и конца древнегреческого периода. Обычно им называют всю греческую историю до завоевания Греции Римом, но историки используют этот термин строже. Некоторые авторы включают в него Микенскую цивилизацию, которая рухнула около 1100 до н. э., хотя остальные скажут, что Минойская цивилизация настолько сильно отличалась от позднейшей греческой культуры, что их нельзя включать в одно понятие.
В современных греческих учебниках «древность» — это период, протяженностью около 1000 лет (от катастрофы Микен) до завоевания римлянами, поделенный на четыре части, различающиеся стилями искусства, культурой и политикой. Первыми идут греческие темные века (1100 г. до н. э.—800 г. до н. э.). В это время художники расписывали амфоры и другие глиняные изделия геометрическими формами — квадратами, кругами, линиями. В архаический период (800 г. до н. э.—500 г. до н. э.) скульпторы создавали большие стоячие статуи в застывших позах с потусторонней «архаической улыбкой». В классический период (500 г. до н. э.—323 г. до н. э.) был доведен до совершенства стиль, который с тех пор считается образцовым (например, Парфенон). В эллинистический период (323 г. до н. э.—146 г. до н. э.), после завоеваний Александра Македонского (также называющийся александрийским), некоторые черты эллинистической цивилизации распространились вплоть до Египта и Бактрии. Иногда греческую цивилизацию считают продолжающейся вплоть до распространения христианства в III веке.
Традиционно, собственно древнегреческий период начинался с первых Олимпийских игр в 776 году до н. э. и продолжался до смерти Александра Македонского в 323 г. до н. э.
Большинство историков считают древнюю Грецию культурным основанием Западной цивилизации. Греческая культура оказала мощное влияние на Римскую империю, которая донесла её до многих частей Европы. Древнегреческая цивилизация внесла огромнейший вклад в язык, политику, образование, философию, искусство и архитектуру современного мира, особенно во время Возрождения в Западной Европе, а также позднее во время разнообразных неоклассических движений в XVIII и XIX вв. в Европе и Америке.
Эллинистическая Греция: 323—146 гг. до н. э.
Эллинистический период истории Греции продолжался от смерти Александра Македонского в 323 г. до н. э. до присоединения Пелопоннеского полуострова и греческих островов к Риму в 146 г. до н. э.. Хотя установление римского господства не помешало сохранению эллинистического общества и культуры, которые практически не менялись до прихода христианства, оно привело к концу греческой политической независимости.
Во время эллинистического периода значение собственно Греции в греческой цивилизации резко упало. Великими центрами эллинистической культуры были Александрия и Антиохия, столицы Египта Птолемеев и Сирии Селевкидов соответственно. Об истории греческой культуры вне Греции читайте в статье Эллинизм.
Римская Греция: 146 г. до н.э. —330 г. н. э.
Римская Греция — период греческой истории после победы Рима над коринфянами в битве при Коринфе в 146 г. до н. э. до переименования города Византия в 330 г. в Новый Рим, позднее Константинополь, римским императором Константином I и переноса в него столицы Римской империи.
Греческие провинции Римской Империи:
- Ахайя (создана в 146 году до нашей эры)
- Фессалия (создана в III веке)
- Крит и Киренаика (создана в 27 до нашей эры)
- Кипр (создана в 58 году до нашей эры)
- Эпир (создана в 168 году до нашей эры)
- Македония (создана в 146 году до нашей эры)
- Фракия (создана в 146 году)
- Азия (создана в 133 году до нашей эры)
- Вифиния
- Понт
- Ликия
- Памфилия
- Писидия
- Ликаония
- Каппадокия
Византийская Греция
После введения Диоклетианом тетрархии в Римской империи стали постепенно обособляться две половины — западная и восточная. Окончательное разделение Римской империи произошло после смерти в 395 Феодосия Великого, а в 476 Западная римская империя прекратила своё существование. Пелопоннесский полуостров и большая часть грекоговорящего мира остались под властью Восточной римской империи, позже названной Византией. В VII веке были созданы новые единицы территориального деления — фемы — Фракисии (Анатолия), Анатолик (Каппадокия), Армениак (Понт), Опсикий (Вифиния), в VIII—IX веке были созданы ещё ряд фем — Эллада (Аттика и Центральная Эллада), Пелопоннес (Пелопоннес), Никополь (Западная Эллада и Эпир), Фракия (Восточная Фракия), Македония (Западная Фракия), Стримон (Восточная Македония), Фессалоники (Западная Македония), Эгейское море (Эгейские острова), Самос (Анатолия), Херсон (Таврида), Крит (Крит), Кипр (Кипр) и др. Во главе фем стояли стратиги, фемы делились на меры во главе с мерархами. В 1204 году Константинополь был взят крестоносцами а незахваченная крестоносцами часть Византии распалась на ряд государств:
- Никейская империя (Анатолия в 1261 году ликвидировав Латинскую Империю присоединив Фракию и Константинополь восстановила Византийскую Империю, ещё позже присоединила Македонию)
- Трапезундская империя (Понт)
- Эпирское царство (Эпир)
- Морейский деспотат (Пелопоннес) — апанаж Никейской Империи
В 1334 году сербы завоевали Македонию. К 1345 году сербы также завоевали Албанию и Эпир. В 1346 году король сербов Стефан был коронован и получил титул «Царь и самодержец сербов и греков», а архиепископ Иоанникий стал патриархом. К концу 1348 сербами также были завоёваны Этолия, Фессалия и Акарнания.
Греция под властью крестоносцев и венецианцев
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Империи
Королевства
- Королевство Албания (Эпир)
- Королевство Фессалоники (Македония)
- Кипрское королевство (Кипр) (вассал Венеции)
- Критское королевство (Крит) (вассал Венеции)
Герцогства
- Герцогство Неопатрия (Фессалия)
- Герцогство Афинское (Аттика) (вассал Латинской Империи)
- Наксосское герцогство (Киклады)
Сеньории
Княжества
- Ахейское княжество (Пелопоннес) (вассал Латинской Империи)
Графства
Османская Греция: 1453—1821 гг
Большая часть Греции являлась частью Османской империи с XIV века до провозглашения независимости в 1821 году. Турки впервые появились в Европе в 1354 году. Византийская империя, правившая почти всем грекоговорящим миром предыдущие 1100 лет, была фатально ослаблена после взятия крестоносцами Константинополя во время 4-го крестового похода в 1204 г. Победив болгар в 1371 г. и сербов в 1389 г., турки продвинулись на юг собственно в Грецию, взяв Афины в 1458 г. Греки держались в Пелопоннесе до 1460 г., а Венеция и Генуя смогли оставить себе несколько островов, но к 1500 г. большая часть равнинной Греции и острова перешли в руки турок. Горы турки в основном не занимали, поэтому горные районы служили для греков убежищем. Кипр пал в 1571 г., а Венеция владела Критом до 1670 г. Только Ионические острова под властью Венеции так и не были заняты турками.
Современная Греция: с 1821 г
25 марта 1821 при поддержке европейских стран греки подняли вооруженное восстание против турок, в результате чего им удалось создать королевство во главе с королём немецкой крови Оттоном. Немалую роль в обретении греками независимости сыграл русский флот, разгромивший турок при Наварине. Дальнейшим шагом было создание национальной православной церкви, независимой от Константинопольского патриарха. Руководство Греции колебалось между немецкой и британской ориентацией.
Первая мировая война привела Грецию к войне с Турцией, которая завершилась изгнанием греков из Анатолии. Неудачи привели к частым военным переворотам с одной стороны и усилением коммунистического партизанского движения, что достигло кульминации в гражданской войне 1940-х годов и установлению в итоге власти чёрных полковников. Неудачная попытка аннексии Кипра привело к демократизации общества и вхождению Греции в состав Евросоюза. В 2001 году страна отказалась от национальной валюты.
Напишите отзыв о статье "История Греции"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20030517171616/www.tuad.nsk.ru/~history/works/HistE/v1/101.html Палеолит и мезолит]
- ↑ [www.rian.ru/science/20080209/98801213.html Зуб неандертальца помог сделать открытия о распространении этого вида]
- ↑ [annals.xlegio.ru/greece/bartonek/bart16.htm До прихода индоевропейцев]
- ↑ [www.boatportal.ru/samye_bolshie_korabli/svidetelstva_nachala_sudostroeniya.html Самые большие корабли — Свидетельства начала судостроения и мореплавания]
- ↑ [pagesperso-orange.fr/atil/atil/zzz.htm FIN DU NEOLITHIQUE]
См. также
Ссылки
- [www.elpiadis.com/istoriya.html История Греции]
|
|
Отрывок, характеризующий История Греции
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».