История Закарпатья

Закарпа́тье — историческая область в Восточной Европе, ныне в основном составляющая Закарпатскую область на западе Украины.

Ранний период

На землях Закарпатья люди селились с глубокой древности. В V столетии здесь образовался политический центр гуннов во главе с легендарным вождем Аттилой. Во время Великого переселения народов в Закарпатье появились гепиды, вандалы, бургунды, остготы, лангобарды.

Территорию Закарпатья с древнейших времен заселяли представители славянской этнической общности. Так, с конца II в. н. э. отмечается вторая волна расселения пшеворских племен в ходе которой группы этого населения проникли в Закарпатье, а к середине V в. н. э. относятся памятники раннесредневековой славянской культуры пражского типа, сосуществовавшей с культурой карпатских курганов.

Территория Закарпатья входила в состав Великой Моравии и Галицко-Волынского княжества.

Венгерское владычество

В 896 году начался переход кочевых племен угров через Карпаты в Среднее Придунавье, освоение которого длилось на протяжении Х века. Начиная с XI века и завершая XIII веком, Закарпатье постепенно вошло в венгерское королевство. Во времена татаро-монгольского нашествия в 1241 году орды хана Бату перешли Верецкий перевал, захватили и разрушили Мукачево, Ужгород, Тячев и много других населенных пунктов, однако в 1242 году они внезапно ушли из этих земель.

В 1254 году венгерский король Бела IV на опустошенные монголами земли Закарпатья пригласил итальянских и немецких виноградарей и виноделов.

Некоторое время часть Закарпатья входила в состав Галицко-Волынского княжества возглавляемого Львом Даниловичем, женатого на дочери Белы IV — Констанции. Лев присоединил к Галицко-Волынскому княжеству часть Закарпатья с городом Мукачево (ок. 1280 года).

В XIV—XVI веках примерно две трети Закарпатья были покрыты лесами и горными пастбищами, население горных районов занималось охотой, скотоводством, рыболовством, а в низинных районах — ещё и хлебопашеством, виноградарством, садоводством. В средние века в этом регионе существовали сотни мелких удельных владений, которые вели между собой практически не прекращающиеся феодальные междоусобные войны, часто велись войны с соседями, периодически возникали крестьянские бунты.

Долгое время вся территория Закарпатья принадлежала венгерским правителям, но в 1541 году центральной Венгрией овладели турки, после чего она была разделена, Закарпатье оказалось поделенным на две части.

Впоследствии центральные и восточные районы края вошли в Турецкую империю, а западная часть попала под власть Габсбургов. После 160-летнего турецкого ига, в конце XVII века вся территории Венгрии, в том числе и Закарпатье, перешла под власть Габсбургов.

В составе Австро-Венгрии

Центром католической экспансии, активно направляемой и поддерживаемой магнатами Другетами, постепенно становился Ужгород, в котором Ракоци не имели влияния. Ещё с 1640 г. в Ужгороде обосновались иезуиты. Но утверждение униатства шло долго и сложно. В отличие от Брестской унии, Ужгородская уния стала делом рук православных приходских священников. В целом, их толкало на этот шаг тяжелое социальное, материальное и правовое положение православного духовенства. Главной их целью при этом было достижение уравнения в правах с католическими священниками. Однако, этого так и не произошло (также, как и в результате Брестской унии в Речи Посполитой).

Через несколько лет православный епископ Василий Тарасович вернулся в Закарпатье и его позиция оказала значительное влияние на заключение Ужгородской унии. Инициаторами заключения унии были базилиане под руководством Петра Парфения.

В 1646 г. 63 священника Мукачевской епархии (а всего в епархии было, по разным оценкам, от 600 до 800 священников) в католической часовне Ужгородского замка под руководством эгерского католического епископа Георгия Якушича приняли унию с Римом, названную по месту заключения Ужгородской.

Ужгородская уния не сразу привела к улучшению отношений в церковной сфере; мукачевские епископы потеряли значения и были сведены к роли ген. викариев латинских архиепископов Эгеру. Положение улучшилось, когда за защиту интересов Греко-католической церкви на Закарпатье взялась Мария Терезия. В 1771 году на её притязания папа Климент XIV утвердил независимую мукачевскую епархию от Эгеру. Вторая половина 18 ст. заслуживает название «золотого века» в церковной истории Закарпатья. В лицах епископов М. Ольшавського, И. Брадача и, в частности, А. Бачинского оно имело своих лучших церковных и культурных деятелей. К тому времени относятся такие важные события церковной жизни: перенос кафедры епархии в Ужгород (1780 г.) и создания там епархиальной семинарии, выделение новой пряшевской епархии (1816). Названные епископы заботились о подъёме материального и образовательного состояния духовенства и о народном образовании.

После поражения Австрийской империи в австро-прусской войне 1866 года, было создано двуединое государство — Австро-Венгрия.

В 1867 году в монархии Габсбургов был введён дуализм, создано внутренне независимое Венгерское королевство.

В отличие от австрийских Галиции и Буковины, по конституции 1867 года составлявших отдельные автономные области со своими сеймами (органами местного законодательства и самоуправления), Закарпатье непосредственно входило в состав Венгерского королевства. Территория Закарпатья входила в состав четырёх комитатов Венгерского королевства — Берег, Марамарош, Унг и Угоча.

В начале XX века населённые украинцами области Закарпатья представляли собой бедный сельскохозяйственный регион, где почти отсутствовала промышленность. В горах, где было мало пахотной земли, крестьяне пасли скот на плоскогорьях и занимались рубкой лесов. Шла массовая эмиграция в Америку.

По не совсем надёжным данным официальной венгерской статистики, в 1910 году численность украинского населения Закарпатья равнялась 472 тыс. человек.

После распада Австро-Венгрии, в 1918 году создались несколько государств, в том числе и Чехословакия, в составе которой и оказалось Закарпатье. Мирная конференция в Париже санкционаровала передачу Закарпатья Чехословакии в Сен-Жерменском договоре (10 сентября 1919 года), где одновременно гарантировался автономный статус Закарпатья.

История Закарпатья между двумя мировыми войнами

В 1918—1919 годах территория Закарпатья была занята чехословацкой и румынской армией, в мае 1919 года собрание в Ужгороде провозгласило желание войти в состав Чехословакии. 4 июня 1920 года по Сен-Жерменскому договору под названием «Подкарпатская Русь» (чеш. Země Podkarpatoruská, с сентября 1938 года чеш. Země Zakarpatskoukrajinská) вошла в состав Чехословакии. В Чехословакии территория была разделена на 14 районов — Берегово, Великий Берёзный, Виноградов, Иршава, Межгорье, Мукачево, Мукачево-село, Перечин, Рахов, Свалява, Тячев, Ужгород, Ужгород-село, Хуст. После ликвидации независимости Чехословакии в Закарпатье 15 марта 1939 года было провозглашено независимое государство — Карпатская Украина. Президентом нового государства стал Августин Волошин. 18 марта 1939 года в Закарпатье были введены венгерские войска, независимость была ликвидирована, а территория аннексирована Венгрией. После освобождения края Красной Армией в октябре 1944 года в Закарпатье было провозглашено самостоятельное государство — Закарпатская Украина со своим правительством — Народной Радой. Это государственное образование просуществовало лишь до июля 1945 года, когда произошло воссоединение с УССР на основании волеизъявления населения края через принятие Первым Съездом народных комитетов Закарпатской Украины постановления «о воссоединении с Советской Украиной».

• West ukraine.png
• Czechoslovakia01.png
• Subcarpathia Carpatho-Ukraine.svg

Советское Закарпатье

29 июня 1945 года в Москве было подписано соглашение о вхождении бывшей Подкарпатской Руси в состав УССР (соглашение 186/1946 Sb. чехословацкого законника). Соглашение было окончательно ратифицировано чехословацким парламентом 22 ноября 1945 года. Кроме того, Чехословакия согласилась передать СССР около 250 км² территории в окрестностях Чопа — Селменец (Батфа, Галоч, Малые Селменцы, Паладь-Комаровцы, Палло, Ратовцы, Соломоново, Сюрте, Тисаашвань, Тыйглаш, Чоп), которые не были частью Подкарпатской Руси, а были частью словацкого Земплина (велькокапушанского и кралёвохлмецкого районов). 22 января 1946 года Указом Президиума Верховного совета СССР на присоединённых землях была создана Закарпатская область УССР. 4 апреля 1946 года деревня Лекаровцы (словацк. Lekárovce) была передана Чехословакии из состава Закарпатской области в обмен на словацкий Чоп, который СССР решил оставить у себя из-за его экономической важности, и на этом обмен территориями закончился.

Первые секретари обкома партии

• 1946—1948 гг. — Туряница Иван Иванович
• 1948—1952 гг. — Компанец Иван Данилович
• 1952—1959 гг. — Ваш Иван Михайлович
• 1959—1962 гг. — Щербак Филипп Кузьмич
• 1962—1980 гг. — Ильницкий Юрий Васильевич
• 1980—1990 гг. — Бандровский Генрих Иосифович
• 1990—1991 гг. — Волощук Михаил Юрьевич
• 1991—1991 гг. — Химинец Василий Васильевич

Закарпатье в независимой Украине

Главы области

• 1992—1994 гг. — Краило Михаил Иванович
• 1994—1999 гг. — Устич Сергей Иванович
• 1999—2001 гг. — Балога Виктор Иванович
• 2001—2002 гг. — Москаль Геннадий Геннадьевич
• 2002—2004 гг. — Ризак Иван Михайлович
• 2005—2010 гг. — Гаваши Олег Олодарович
• 2010—2014 гг — Ледида Александр Александрович
• 2014 — Лунченко Валерий Валерьевич
• 2014—2015 — Губаль Василий Иванович
• 2015 — н.в. — Москаль Геннадий Геннадьевич

См. также

• Русинский язык
• Русины

Литература

• Наталія Яковенко. З найдавніших часів до кінця XVIII ст.
• Субтельний О. Україна: історія.. — К.: Либідь, 1994. — ISBN 5-325-00090-X
• Михайло Грушевський. Історія України-Руси.
• Грушевский Михаил. Иллюстрированная история Украины. — К. : МП «Левада», 1995. — 687 с.
• Полонская-Василенко Н. История Украины. [www.vesna.org.ua/txt/polonska/istukr/index.html online]
• Крипякевич І.П. [www.vesna.org.ua/txt/krypyakevych/istukr/index.html Історія України ]
• Mark von Hagen. [www.jstor.org/pss/2501741 Does Ukraine Have a History?] — Slavic Review, Vol. 54, No. 3 (Autumn, 1995), pp. 658—673.
• Paul Robert Magocsi. A History of Ukraine. Toronto: University of Toronto Press (1996) ISBN 0-8020-0830-5.
• Bidermann Н. J. Die ungarischen Ruthenen, I—II. Інсбрук 1862, 1867;
• Свенцицкий И. Материалы по истории возрождения Карпатской Руси. Л. 1906;
• Пачовський В. Іст. Підкарп. Руси, І—II. Ужгород 1920—22;
• Вірчак В. Літ. стремління Підкарп. Руси. Ужгород 1921, 2 вид. 1937;
• Гаджеґа В. Додатки до іст. русинів і руських церквей … Ужгород 1922—36;
• Král J. Podkarpatská Rus. Прага 1924;
• Кондратович І. Історія Підкарпатської Руси. Ужгород 1930;
• Martel R. La Ruthénie subcarpathique. Париж 1935;
• Kubijovyč V. Pastýřský život v Podkarpatské Rusi, I—II. Братіслава 1935;
• Мицюк О. Нариси з соц.-госп. іст. Підкарп. Руси, І—II. Прага 1936—38;
• Mousset J. Les villes de la Russie subcarpathique. Париж 1938;
• Борщак І. Карп. Україна в міжнар. грі. Л. 1938;
• Карп. Україна. 36. Укр. Вид. Інституту. Л. 1939;
• Карп. Україна в боротьбі. 36. Відень 1939;
• Dami A. La Ruthenie subcarpathique. Женева 1944;
• Sthephan A. From Carpatho-Ruthenia to Carpatho-Ukraine. Нью-Йорк 1954;
• Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique à l’Ukraine soviétique 1944—1945. Лювен 1956.
• Petr Štěpánek. Podkarpatská Rus v letech 1919—1939. Náchod : Konting, 2008. 168 s. ISBN 978-80-9033-082-5.

Отрывок, характеризующий История Закарпатья

– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.