История Камеруна
Содержание
Доколониальный период
Древнейшим населением Камеруна были пигмеи. Затем юг колонизируют западно-конголезские племена и народы банту. В I тыс. до н. э. на территории Камеруна жил народ сао, который находился на стадии бронзового века, знал земледелие и гончарство. В XIV-м веке пришли племена канембу, а в XV-м веке племена маса.
В начале XVII-го века на севере нынешнего Камеруна образовалось раннефеодальное государство Мандара. В 1715 году правитель Мандары допустил в свою страну мусульманских проповедников, и Мандара стала султанатом.
Начало европейской колонизации
В 1472 году побережья Камеруна достигли португальские капитаны Фернан ду По и Руй ди Сикейра, которые и дали Камеруну его современное имя, на которое их натолкнуло обилие в прибрежных водах креветок (порт. Camarão). Через несколько лет португальцы основали в устье реки Вури торговую факторию, занимавшуюся покупкой рабов у местных жителей.
В конце XVI века португальцев вытеснили голландцы, а с началом XVIII века на побережье Камеруна стали активно обосновываться англичане, французы и немцы, которые строили там торговые фактории и христианские миссии.
Экспансия фульбе
Кочевники-скотоводы фульбе начали проникать на территории северного Камеруна еще в XVI веке. Они завоевали султанат Мандара. В XIX веке благодаря джихаду фулани практически весь северный Камерун вошел в состав мусульманского государства, центр которого располагался на территории северной Нигерии. Продвижению фульбе на юг мешали тропические леса.
На юге нынешнего Камеруна до XVIII-го века жили племена первобытно-общинного строя. Их развитие началось с появлением на побережье нынешнего Камеруна европейцев.
Германский период (1884—1916)
До 1884 года вся область Камеруна находилась во власти самостоятельных старшин, из которых самыми могущественными были короли дуала. В июле 1884 года три немецкие фирмы при посредничестве Г. Нахтигаля заключили с «королями» договор, по которому приобрели верховную власть над областью Дуалла. Права свои они передали затем германскому правительству: 14 июля 1884 года область была торжественно объявлена присоединенной к Германской империи.
В 1887 году единственное английское поселение — баптистская миссионерская станция Виктория — перешло к Базельскому миссионерскому обществу, и тем было обеспечено неограниченное влияние Германии.
Заслуги по исследованию Камеруна принадлежат Бёртону, Манну, Рейхенову, Бухгольцу, Кнутсону, Бальдау, Бухнеру, Целлеру. Непроходимый до тех пор пояс девственных лесов пересекли впервые в 1887 году лейтенанты Кунд и Таппенбек на юге и доктор Цинтграфф и лейтенант Цейнер на Севере.
С 1888 года немцы стали осваивать глубинные районы Камеруна. Они стали создавать там плантации какао, кофе, каучуконосов. Построили железные дороги, морские порты.
Восстание жителей Иоссштадта в том же году было подавлено экипажем германских корветов, селение уничтожено и на место его выстроена резиденция администрации. Договорами с Англией и Францией была затем установлена граница.
Путь к Бинуэ был открыт Цинтграффом в 1889 году, но основанную им станцию Балибург пришлось покинуть после нескольких неудачных экспедиций. На юге значительного успеха добился лейтенант Морген после экскурсии в Яунде и Нгила в 1889 году. В 1890 году он снова отправился в Нгила, оттуда повернул на северо-восток и север, прошёл страну между верхним течением Санага и Мбам, где нашёл запасы слоновой кости и цветущую торговлю с Средним Суданом, и через Баньо и Адамауа достиг в январе 1891 года Иби на Бинуэ. Чтобы закрепить достигнутые им результаты, барон фон-Гравенрейт снарядил затем более сильную экспедицию, но погиб в битве с баквири. Лейтенант Рамзай произвел картографические съемки и совершил в 1892 году экскурсию в Балинга-Яунде и на р. Дибамба.
В 1892 году бакоко на Квакве и в 1893 году мабеа принуждены были прекратить враждебные действия против караванов. В 1893 году лейтенант фон-Штеттен прошёл те же места, где был за три года до того Морген, и заключил с султаном Адамауа договор, по которому лишь немцам разрешается устраивать станции в Адамауа. Чтобы эксплуатировать обеспеченные таким образом для немецкого влияния области по верхнему течению Санаги и Мбам, осенью 1893 года образовалось Kameruner Hinterland-Gesellschaft, с капиталом в 200000 марок, которое начало свою деятельность с постройки станций при Идиа и Балинга на Санаге и с вывоза слоновой кости, каучука, плодов масличной пальмы и кож.
15 декабря 1893 года взбунтовавшиеся полицейские солдаты (дагомейцы) овладели правительственными постройками и ограбили их, но были 21 декабря усмирены экипажем германского крейсера.
В начале 20 в. Нджойя, султан Бамума, создал оригинальную письменность для своего народа. Его усилия получили поддержку немецких колониальных властей.
Франко-британский раздел
Во время Первой мировой войны к февралю 1916 года территория Камеруна была оккупирована Великобританией и Францией.
Лига Наций в июле 1922 года объявила Камерун мандатной территорией Лиги Наций и предоставила мандаты на её управление Франции (большая часть — Восточный Камерун) и Великобритании (Западный Камерун).
На Восточный Камерун было распространено законодательство Французской Экваториальной Африки. Подмандатная территория была разделена французами на 9 округов, которыми управляли французские коменданты и советы местных вождей при них. На севере Камеруна французы сохранили прежние местные султанаты, предоставив их властям сбор налогов и другие административно-хозяйственные функции.
Западный Камерун вошёл в состав британской Колонии и Протектората Нигерии и был разделен на две части — Северный Камерун (был включен в провинцию Северная Нигерия) и Южный Камерун (был включен в провинцию Южная Нигерия).
Ахиримби II был десятым королём, или Фоном Бафута, то есть полуавтономным правителем Бафута и прилегающих территорий (Fondom of Bafut, входит в состав Камеруна). Правление продолжалось с 1932 по 1968 гг., этот период включает в себя передачу британского протектората Британский Камерун независимому государству Камерун. Предшественником Ахиримби II был Абумби I, преемником — Абумби II.
Период независимости
Камерун получил независимость 1 января 1960, первым президентом стал Ахмаду Ахиджо, лидер партии Камерунский союз (КС), главной политической силы в восточном Камеруне, лидер Камерунской национально-демократической партии (КНДП) Джон Нгу Фонча до 1970 года занимал пост вице-президента.
Поскольку Камеруну была предоставлена независимость на несколько месяцев раньше, чем Нигерии, жителям британских частей было дано право выбора, в территорию какой страны быть включенными: зависимой Нигерии или независимого Камеруна. Жители причадской области решили остаться под юрисдикцией Нигерии, в то время как жители западных территорий решили поменять подданство в пользу нового независимого государства.
Этот шаг стал причиной социо-политического конфликта между англофонами и франкофонами.
В результате референдума 20 мая 1972 года, Камерун из федеративной республики был преобразован в унитарную.
Под давлением французского правительства в ноябре 1982 года Ахиджо ушёл в отставку, передав свои полномочия Полю Бийя. Преемник стал официальным избранником в 1984 году, получив 99,98 % голосов.
В 1990-х г. население северо-западной англофонной части Камеруна, которая в результате референдума, проведённого в начале 1960 г., вышла из состава колониальной Нигерии и вошла в состав независимого Камеруна, заговорило о дискриминации местного населения по сравнению с франкофонным большинством. Политические объединения, существующие в юго-западной части:
- Социал-демократический фронт (СДФ), лидером которой является Джон Фру Нди.
- Национальный совет Южного Камеруна (НСЮК)
Имеет дипломатические отношения с Российской Федерацией (установлены с СССР 20 ноября 1964 года).
См. также
Напишите отзыв о статье "История Камеруна"
Примечания
Ссылки
- [cameroonian.net/blogcategory/istoriya-kameryna/ История Камеруна]
- [www.africana.ru/lands/Cameroon/history.htm История Камеруна]
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий История Камеруна
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
