История Костромской области

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Костромская область имеет богатую и насыщенную событиями древнюю историю.





Предыстория

Первые люди расселяются на территории области в период мезолита, датируемый для Русской равнины IX - первой половиной VI тысячелетия. Мезолитические стоянки характеризуются тонким культурным слоем со слабой насыщенностью находками, что свидетельствует о кратковременности обитания на них человеческих коллективов и малочисленности населения стоянок. При относительной немногочисленности мезолитических материалов,тем не менее они уверенно подразделяются на разные группы. Часть стоянок относится к бутовской культуре, часть к иеневской. Вместе с тем отмечается своеобразие комплексов в районе Галичского и Чухломского озер, верховьев Костромы, которых сближает с памятниками бассейна Сухоны использование кремня красного цвета[1]. К числу последних относится мезолитический комплекс на разновременном Федоровском поселении (стоянке), на котором в 2008 году были найдены так называемые «чуринги» - образцы древнейшей графики на территории области[2].

В период неолита на основе культур ямочно-гребенчатой керамики формируется прафинно-угорская волосовская. На рубеже III—II тысячелетий до н. э. сюда прибыли земледельцы-носители фатьяновской культуры[3], которые впоследствии были ассимилированы племенами эпохи поздней бронзы — абашевцами и подняковцами. В период финальной бронзы на территории области появляются поселения одного из вариантов культурно-исторической общности носителей "текстильной" ("сетчатой") керамики - предков народов прибалтийско-финской и волжскофиннских языковых групп. Переход к началу раннего железного века связан с миграцией в бассейны рек Костромы и Ветлуги представителей культуры с гребенчато-шнуровой керамики из районов ананьинской культурно-исторической общности, раселяющихся среди населения с сетчатой керамикой, на основе которого формируется локальный вариант дьяковской культурной общности, предков так называемой "костромской мери".

В середине I тысячелетия в Поветлужье, включая юго-восток Костромской области, расселяются марийцы. По мнению автора литературной мистификации XIX века "Ветлужский летописец" в ныне существующих населённых пунктах Кажирово и Старо-Шангское находились столицы марийских княжеств Якшан[4] и Шанга[5][6][7]. Тем не менее на территории Старо-Шангского городища средневековый слой отсутствует. В селе Одоевское Шарьинского района якобы находилась марийская крепость Булаксы[8][9]. Тем не менее при археологических исследованиях установлено, что древнемарийский слой на памятнике относится к 3-й четверти I тысячелетия. Памятник никак не связан с событиями описываемыми в "Ветлужском летописце".

Княжеский период

Костромское княжество выделилось из состава Владимиро-Суздальской Руси около 1247 года, доставшись в управление Василию Ярославовичу Квашне, сыну великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича. Со смертью в 1277 году Василия Ярославовича, не имевшего детей и не оставившего наследников, земли княжества, как выморочные отошли в состав Владимирского княжества. Затем, великий князь Владимирский Дмитрий Александрович уступил земли Костромского княжества своему брату Андрею Александровичу Городецкому, который в свою очередь отдал этот удел своему племяннику, сыну Дмитрия Александровича Ивану Дмитриевичу, однако вскоре Иван Дмитриевич получил в удел Переяславль-Залесский и Костромское княжество вновь отошло Андрею Александровичу, а затем в 1299 году, он передал эти земли сыну Борису. После смерти последнего в 1303 году, князем Костромским в 1304 году стал сын Даниила Московского Борис Даниилович. На этом относительная самостоятельность Костромского княжества закончилась и позднее оно вошло в состав земель Московского княжеского дома.

Костромской край в средние века

До XV века на территории края располагались два княжества — Костромское и Галичское. Галичские князья в XV веке спорили за первенство с московскими, но проиграли эту борьбу. Во времена Московского царства были образованы Костромской и Галичский уезды.

В Смутное время как Кострома, так и Галич были страшно разорены польско-литовскими отрядами. Особенной жестокостью отличался отряд пана Лисовского[10].

В середине XVII века Кострома была четвёртым по значению посадом Российского государства.

В XVII веке на территории Костромского края родился В. В. Полозов, чья «Челобитная царю Феодору Алексеевичу» (1676) стала заметным явлением паломническо-приключенческой литературы XVII века[11].

Воеводы и наместники Костромского края[12]

  1. Наместник Плещей в 1375 г. При нём Кострома была разграблена новгородцами. Сам воевода бежал.
  2. Иван Родионович Квашня, воевода в 1378 г.; участвовал в Куликовской битве.
  3. Захарий Яковлев, воевода в 1518 г.; им отражено нашествие на Галичскую область казанских татар под предводительством Арака.
  4. Князь Михаил Иванович Воротынский, воевода в 1551 г.
  5. Иван Шереметев, воевода в 1612 г.; не допустил в Кострому князя Пожарского и за это был смещён им.
  6. Князь Роман Гагарин, воевода, встречавший Московское посольство и присутствовавший при возведении на престол в 1613 г. Михаила Фёдоровича Романова.
  7. Князь Василий Васильевич Хилков, стольник (1616—1630 гг.)
  8. Князь Иван Фёдорович Шаховской, воевода в 1636 г.
  9. Князь Андрей Фёдорович Деев, воевода в 1641 г.
  10. Юрий Михайлович Аксаков, воевода в 1652 г.
  11. Василий Михайлович Еропкин, воевода в 1656 г.
  12. Андрей Богданович Тушин, воевода в 1677 г.
  13. Григорий Андреевич Племянников, воевода в 1689 г.
  14. Андрей Алексеевич Мешков-Плещеев, воевода в 1694 г., стольник.
  15. Иван Бурнаков, стольник и воевода в 1708 г.
  16. Воевода Стрежнев, 1721—1723 гг.; при нём заведена первая цифирная школа.
  17. Любив Андреевич Грибоедов, полковник, воевода в 1723—1726 гг.
  18. Иван Дмитриевич Кольчугин, полковник, воевода в 1727—1731 гг.
  19. Алексей Григорьевич Книлев, бригадир, 1731—1733 гг.
  20. Никифор Васильевич Кольчугин, подполковник, 1733—1736 гг.
  21. Илларион Григорьевич Воронцов, майор, 1736—1738 гг.
  22. Лука Иванович Иевлев, майор, воевода в 1738—1740 гг.
  23. Иван Никитич Борноволоков, майор, 1740—1742 гг.
  24. Иван Александрович Нащокин, коллежский советник, с 1747 г.
  25. Александр Иванович Кайсаров, коллежский советник
  26. Иван Жеребцов, 1764—1767 гг.
  27. Степан Гаврилович Малыгин, бригадир, с 1767 г.
  28. Николай Андреевич Вяземский, последний воевода.

Костромское наместничество (1778—1797)

Впервые территории нынешней области были отделены друг от друга при Петре I: в 1708 году при делении страны на губернии были созданы Костромская провинция в Московской губернии и Галицкая провинция в Архангелогородской губернии. В 1778 году эти две территории были вновь объединены в составе Костромского наместничества, которое было соединено сначала с Ярославским, затем с Нижегородским, а позднее с Владимирским наместничеством в одно Генерал-губернаторство.

Костромская губерния (1797—1917)

В 1797 году Павел I упразднил генерал-губернаторство Владимирское и Костромское, а вместо Костромского наместничества была создана Костромская губерния, просуществовавшая в неизменных границах до 1917 года.

Преобразование Костромы в губернский центр ускорило её экономическое и культурное развитие, несмотря на то, что в 1773 и 1779 годах город полностью выгорал в огне пожаров. С 1781 года город начал застраиваться по генеральному плану, в основу которого была положена радиально-концентрическая сетка улиц, которые сходятся на большую полуциркульную центральную площадь, раскрытую в сторону Волги.

Конец XVIII — первую половину XIX века справедливо считают расцветом в культурном развитии (архитектура, живопись, литература) не только Костромы, но и уездных городов — Галича, Нерехты, Солигалича. Архитектурные ансамбли в стиле классицизма до сих пор украшают центры этих городов. Большое распространение получили дворянские усадьбы, которые стали очагами культуры в отдалённых окраинах губернии.

Экономическое развитие

В этот же период экономическое развитие губернии оставляло желать лучшего. Так, в 1770 году в Костроме существовало 5 суконных мануфактур, в 1792 году в Костромской губернии кроме 22 полотняных фабрик существовало ещё 78 фабрично-заводских заведений различной направленности. К 1810 году полотняных предприятий осталось только 10, а к началу 50-х годов XIX века из них уцелела лишь одна мануфактура купца Колодкина.

Отмена крепостного права в 1861 году привела к тому, что в Костромской губернии начался бурный экономический рост, связанный с развитием текстильной промышленности. Уже к началу XX века льняная промышленность в Костромской губернии выдвинулась на одно из первых мест среди губерний Европейской России. В 1912 году на Костромскую губернию приходилось 22 % ткани и 26 % пряжи всего производства льняных фабрик страны. Губерния поставляла много тонких и средних тканей: из общего выпуска этих тканей в стране на Костромскую губернию приходилось 40 %.

О темпах развития промышленности в начале XX века можно судить по следующим цифрам: c 1901 по 1912 гг. число рабочих в губернии увеличилось на 58 %, а сумма производства — на 113 %. По данным промышленной переписи 1918 г., в 1913 г. в Костроме в среднем на одно предприятие приходилось 378 рабочих.

Рост и механизация фабрично-заводской промышленности сопровождались концентрацией производства. В 1858 г. в Костромской губернии числилось 553 фабрики и завода, дававших продукцию на 7,2 миллиона рублей; в 1890 г. в губернии было 296 предприятий с продукцией в 27,1 миллиона рублей; в 1908 г. сумма продукций предприятий, только подчинённых надзору фабричной инспекции, достигла 104 миллионов рублей.

По концентрации производства Костромская губерния выделялась среди других губерний страны. При среднем числе рабочих на одно предприятие в Европейской России в 104 человека, в Костромской губернии было 378 человек; объём производства на одно предприятие соответственно равнялся 209,8 и 460,3 тыс. рублей. Около 70 % всех рабочих в Костромской губернии было сосредоточено на предприятиях с числом рабочих от тысячи и более. По стоимости продукции на одно предприятие губерния занимала в стране четвёртое место, а на одного жителя — шестое место.

Наиболее крупным и быстрорастущим предприятием была открытая в декабре 1866 г. льнопрядильно-ткацкая фабрика Третьяковых, Коншина и Кашина под фирмой «Т-во Большой Костромской Льняной мануфактуры». В 1867 году она имела 4800 веретен и 22 ткацких станка, а к 1912 — уже 41,5 тыс. веретен и 567 ткацких станков. Льнопрядильня «Т-ва Большой Костромской мануфактуры» считалась по числу прядильных веретен первой в мире, превосходя все вместе взятые льнопрядильни Швеции, Голландии и Дании. Запрудненская льнопрядильно-ткацкая фабрика «Т-ва Костромской Льняной мануфактуры братьев Зотовых в гор. Костроме», основанная в 1859 г., с 2240 рабочими имела тринадцать паровых машин и один нефтяной двигатель. Льнопрядильня зотовской фабрики по числу веретен превышала все льнопрядильни Италии.

Имелись Опалихинская льнопрядильно-ткацкая фабрика Брунова в городе Костроме с 260 рабочими; Чернореченская льнопрядильня Симоновой со 132 рабочими; льнопрядильно-ткацкая фабрика Брюханова в Нерехте с 1407 рабочими; бумаготкацкая фабрика Савельева и Кожина в Нерехте с 488 рабочими; бумагопрядильно-ткацкая фабрика бельгийского Анонимного общества в Костроме с 1609 рабочими. По своей структуре костромские фабрики в основном относились к предприятиям, вырабатывающим продукцию в законченном для потребителя виде. 70 % продукции льнопрядильных фабрик шло на местные ткацкие фабрики, 30 % — в Москву и другие места. Из выпущенной ткани 60 % сбывалось на юге России, 20 % — в Поволжье, 20 % — в других местах. Кроме сбыта внутри страны, полотно нашло широкий сбыт на европейских рынках.

К началу XX века льняная промышленность в Костромской губернии выдвинулась на одно из первых мест среди губерний европейской России. В 1912 году на Костромскую губернию приходилось 22 % ткани и 26 % пряжи всего производства льняных фабрик страны. Губерния поставляла много тонких и средних тканей: из общего выпуска этих тканей в стране на Костромскую губернию приходилось 40 %.

Развитие транспортной системы

Росту промышленности способствовало развитие в губернии водных путей сообщения. В 1850-х годах возникло большинство крупнейших акционерных пароходных обществ реки Волги и её судоходных притоков. В начале 1860-x по рекам Волжского бассейна ходило около 220 пароходов. Волжская водная магистраль с развитием пароходства обеспечивала костромским фабрикантам дешёвую доставку сырья из далёких районов и сбыт продукции на Нижегородскую ярмарку, на Кавказ, в Персию и другие отдалённые рынки.

Характерной особенностью развития фабрично-заводской промышленности было крайне неравномерное размещение предприятий по территории губернии. В подавляющем большинстве фабрики и заводы были сосредоточены в юго-западных уездах губернии — Костромском и Нерехтском, Кинешемском и Юрьевецком. При этом фабрики располагались не только в городах, но и в фабричных сёлах. Кроме того, развитие промышленности шло односторонне, в основном за счёт текстильного производства.

В 1887 году через территорию губернии была проведена железная дорога НерехтаКострома, а в 1906 г. — Северная железная дорога. Несмотря на развитую речную транспортную инфраструктуру, отсутствовали шоссейные дороги, которые связывали бы отдалённые населённые пункты друг с другом и с экономическим центрами. Сам губернский центр Кострома оказался оторванным от железнодорожной системы страны: железную дорогу довели лишь до правого берега Волги, тогда как мостового сообщения с основной частью города не было.

Деревообработка

Наряду с текстильной промышленностью достаточно быстро в Костромской губернии развивалась деревообработка. Первый в губернии паровой лесопильный завод Линева возник в Костроме в 1859 г. Но до конца XIX века в лесопилении преобладал ручной труд. Механической обработкой дерева в губернии были заняты два катушечно-токарных завода — в Костроме и в Судиславле, обслуживающих текстильные фабрики. Только к концу XIX века в связи с большим жилищным строительством в Костроме возник ряд заводов по механической распиловке леса. Если в 1901 г. таких заводов было 9, то уже к 1912 г. их число увеличилось в три раза и достигло 28.

Особенно быстро пошло развитие лесопильной промышленности в северных уездах после проведения в 1906 году Вологодско-Вятской железной дороги, которая позволила включить в эксплуатацию громадные лесные богатства севера губернии, удалённые от сплавных рек. Вдоль этой дороги с 1901] по 1912 гг. открылось 15 лесопильных заводов. На станциях Нея, Брантовка, Мантурово, Шарья, в местах пересечения линий железной дороги и сплавных рек — Костромы, Неи, Унжи, Ветлуги — появились новые лесопильные центры. Весь пиленый материал вывозился в порты Балтийского моря, откуда на пароходах транспортировался за границу.

Развитие сельского хозяйства

Развитие промышленности в основном не изменило аграрного характера экономики губернии. По переписи 1897 г., сельским хозяйством в губернии было занято 79,5 % населения.

В Костромской губернии в прошлом было множество вотчин московских царей и бояр, в связи с чем значительная часть территории представляла собой частновладельческие земли. Накануне реформы 1861 г. помещикам принадлежало две трети всех удобных земель в губернии. Но крупные землевладения были связаны в основном с лесным, а не полевым хозяйством. Перед реформой 1861 г. земли под лесом составляли 72 % всех земель, которыми владели помещики.

Площадь же пашни в послереформенные годы неизменно сокращалась. По сравнению с 1860 г. к 1912 г. она сократилась на 12 %. Не все поля засевались: пустыри и недосевы, особенно в озимом поле, в среднем достигали 11 % общей площади пашни.

Структура посевных площадей в 1910 г. характеризовалась следующими данными: рожь занимала 48,1 %, овёс — 30,4 %, ячмень — 7,8 %, лён — 5,1 %, картофель — 5,5 %, прочие культуры — 3,1 %. По урожайности Костромская губерния занимала одно из последних мест среди других губерний. Своего хлеба крестьянам хватало только до середины зимы. Многие крестьяне жили впроголодь. Валовой доход от сельского хозяйства был низок. В среднем за 19111915 гг. он составлял по губернии: по расчёту на одну десятину — 50 рублей, на одного сельского жителя — 73 рубля. Основной доход был от полеводства, в том числе 15,8 % — от льна, 10,9 % — от картофеля.

Промыслы

Малоплодородные земли, рискованный характер ведения сельского хозяйства в Костромской губернии были одними из тех причин, которые приводили к уходу крестьян на заработки в города. О резком увеличении отхода на заработки, выявившемся после падения крепостного права, говорят цифры выданных крестьянам паспортов и билетов: в 1857 г. — 96,2 тыс., в 1880 г. — 162,7 тыс., в 1910 г. — 276,4 тыс. В начале XX века развитие городской жизни в России усилило отход на различные строительные промыслы. Промысловый отход был направлен прежде всего в Москву и Петербург, затем в Сибирь и в низовые губернии, наконец, на местные фабрики и заводы.

По переписи, произведённой в Петербурге в декабре 1864 г., среди жителей оказалось 13 358 уроженцев Костромской губернии, в том числе мужчин — 10 191, женщин — 3 167. От всего населения города это составляло: мужчин — 3 %, женщин — 1 %.

В середине XIX века в Костромской губернии продолжало развиваться крестьянское домашнее производство и кустарные ремесла. По абсолютному числу кустарей Костромская губерния уступала лишь Московской, Вятской, Нижегородской и Рязанской.

Наиболее знаменитыми промыслами Костромской губернии являются ювелирный в селе Красном и шапочный в селе Молвитино. Село Красное — центр ювелирного промысла, который охватывал 4 волости и 51 селение (в том числе Сидоровскую волость Нерехтского уезда), в них — 735 дворов и около 1706 работников. В 1912 г. ювелирным промыслом было занято более 5 тыс. человек. Село Молвитино Буйского уезда славилось шапочным промыслом. После 1861 г. промысел сильно развился: швейные машины вошли в широкое употребление. В Молвитине 10 мастерских работали круглый год, имея по 5-25 мастеров и по 1-5 мастериц.

Следует отметить, что Костромская губерния является местом зарождения русской кооперации. Первый кооператив — Рождественское ссудосберегательное товарищество — возник в 1865 г. в с. Рождественском Ветлужского уезда. Кредитные товарищества были организованы и в других уездах. В течение 30 лет кредитные объединения представляли собой в губернии единственный вид кооперации. Старейшая из костромских молочных артелей — Саметская — была организована в 1906 г. С 1910 по 1912 гг. образовано ещё 5 артелей. В 1909 г. в с. Шунга был открыт первый в России кооперативный картофелетёрочный завод.

Таким образом, к началу XX века Костромская губерния развивалась достаточно быстрыми темпами и постепенно превращалась из аграрной в аграрно-индустриальную губернию с доминированием текстильной и лесообрабатывающей промышленности при неразвитом и отсталом сельском хозяйстве, с большими традициями отходничества крестьян на заработки в другие места.

Образование

Первое учебное заведение в Костроме — «Цифирная школа» — было открыто в 1722 году. Через двадцать пять лет открывается духовная семинария, а в 1788 г. — учебное заведение под названием «Главное народное училище», положившее основание костромской мужской гимназии (в 1804 г). В 1805 г. в Костроме было открыто уездное училище, а в 1814 г. — приходское. В Галиче в начале XIX века было открыто «малое народное училище» для детей дворянства, купцов и чиновников. В середине XIX века в Костроме открывается женская гимназия.

По всеобщей переписи 1897 г. грамотных в губернии насчитывалось: мужчин — 35,4 %, женщин — 8,9 %. В 1894 г. в Костроме открылось первое в России низшее химико-техническое училище, построенное на частные средства Ф. В. Чижова. На средства, завещанные Ф. В. Чижовым, в поселке Екимцеве, в трёх километрах от Кологрива, было открыто низшее сельскохозяйственное техническое училище и в Чухломе — сельскохозяйственное ремесленное училище. Таким образом, до революции в губернии было только три профессионально-технических училища и ни одного высшего учебного заведения.

Костромская губерния в период Временного правительства (1917)

Костромская губерния в составе РСФСР (1917—1929)

После Октябрьской революции 1917 года Костромская губерния вошла в состав образованной в 1918 году РСФСР.

Во время Первой мировой и Гражданской войн активных боевых действий на территории губернии не велось. Смена власти в конце 1917 года произошла мирным путём. Во время Гражданской войны и в последующие годы формировались новые органы власти, неоднократно менялось административно-территориальное деление края.

Последствия гражданской войны пагубно сказались на социально-экономической и политической жизни Костромской губернии. Валовая продукция костромских фабрик и заводов в 1921 г. по сравнению с 1913 г. сократилась на 70 %, количество рабочих уменьшилось на 30 %. В льняной промышленности, которая была ведущей в губернии, насчитывалось только 4,7 тыс. рабочих (1913 г. — 15 тыс. человек). На 1-й Республиканской фабрике (бывшей Большой льняной мануфактуре) их число уменьшилось с 7 до 1 тыс. человек, на механическом заводе из 1300 рабочих осталось только 450. Из-за недостатка топлива и сырья фабрики функционировали лишь 6 месяцев в году, а с мая по октябрь — простаивали.

В городе Костроме к 1917 г. имелось 17 библиотек. Костромская губерния существовала до 1917 года. Почти в два раза по сравнению с довоенными уменьшились посевные площади и урожайность зерновых культур. Общая посевная площадь в губернии в 1920 г. сократилась против 1917 г. на 43 %, в том числе льна — на 80 %, ячменя — на 62 %, картофеля — на 50 %, овса — на 50 %, ржи — на 20 %.

Революция открыла рабочим и крестьянам широкий доступ к образованию. 8 ноября 1918 г. состоялось торжественное открытие Костромского рабоче-крестьянского государственного университета в память Октябрьской революции 1917 года, куда принимались рабочие и крестьяне без вступительных экзаменов. В составе университета первоначально действовали естественный, гуманитарный и лесной факультеты, а позже — педагогический и отделение медицинского факультета. В 1921 г. на всех факультетах учились 3 333 студента. Большая часть преподавателей приезжала из Москвы. Вслед за университетом в Костроме в 1919 г. были открыты ещё два вуза — Институт по электромеханической и химической промышленности и Землеустроительный институт, готовившие инженерные и сельскохозяйственные кадры.

В связи с тяжёлыми последствиями гражданской войны и переходом к новой экономической политике, повлекшей сокращение финансирования учебных заведений, Народный комиссариат просвещения осенью 1921 года принял решение о закрытии или о реорганизации ряда молодых университетов. Костромской университет был разделен на два вуза — педагогический институт (Институт народного образования) и сельскохозяйственный. Пединститут уже в 1923 году был реорганизован в педтехникум. Ко второй половине 1920-х гг. из четырёх вузов и трех средних специальных учебных заведений, действовавших в губернии в первые годы советской власти, осталось семь техникумов. С 1922 по 1923 г. количество учреждений народного образования в Костромской губернии сократилось почти на 25 %.

В 1922 году в состав Нижегородской губернии переданы Варнавинский и Ветлужский уезды. А 14 января 1929 года постановлением президиума ВЦИК Костромская губерния была ликвидирована. Её территория вошла в состав Костромского округа Ивановской Промышленной области.

Костромской край в 1929—1944 годах

Развитие промышленности

В конце 1920-х гг. страна вступала в эпоху промышленной модернизации, которая в исторической науке получила название «индустриализация». Задания первого пятилетнего плана развития народного хозяйства (19281932) определяли напряженный форсированный рост промышленного и сельскохозяйственного производства края. В течение пятилетки валовая продукция всей промышленности края должна была возрасти в стоимостном выражении с 97 до 209 млн рублей. Планировалось увеличить на четверть число рабочих костромских предприятий. Особое внимание уделялось развитию как традиционных отраслей промышленности (текстильной, деревообрабатывающей, кожевенной), так и новых её направлений, прежде всего электроэнергетики. За пять лет намечалось построить фабрику «X Октябрь», доведя её годовую продукцию до 2 млн пар сапог, укрепить энергетическую базу промышленности за счет строительства Костромской ТЭЦ, электростанций в Буе, Нерехте, Галиче.

Крупнейшей и поистине исторической стройкой первой пятилетки было возведение железнодорожного моста через Волгу, жизненная необходимость которого для Костромы назрела ещё в конце прошлого века. С просьбой к высшему руководству страны о строительстве железнодорожного моста костромичи обратились в декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б). В августе 1931 г. на заседании бюро горкома ВКП(б) было решено завершить строительства моста к юбилейному событию — XIV годовщине Октября. Точно подгадать под юбилейную дату не удалось, но в первом квартале нового года задача была решена. Газета «Северная правда» 1 марта 1932 года в передовой статье восторженно сообщала: «Одержана новая победа. В ночь с 28 на 29 февраля в 2 часа 30 минут левобережная и правобережная части моста сомкнуты…».

Главной стройкой второй пятилетки оставался льнокомбинат системы инженера И. Д. Зворыкина. В декабре 1935 г. были закончены строительные работы, а в июне 1936 г. в эксплуатацию вступили первые очереди прядильного и ткацкого цехов. В 1937 г. комбинат набрал проектную мощность. Созданный по проектам талантливого костромского инженера И. Д. Зворыкина, комбинат стал первоклассной базой развития льняной промышленности в СССР.

За годы второй пятилетки валовая продукция крупной промышленности в крае увеличилась вдвое. Объём промышленной продукции вырос в Нерехтском районе в 1,5 раза, в Нейском — более чем в 2 раза. Вдвое возросла выработка электроэнергии в крае[13].

Но несмотря на впечатляющие успехи в развитии костромской промышленности, необходимо отметить, что индустриализация обошла костромской край стороной. Кроме железнодорожного моста через р. Волгу и льнокомбината системы И. Д. Зворыкина в Костромском крае не было построено ни одного значительного предприятия. Основные средства направлялись на развитие промышленности Иваново и Ярославля.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4896 дней] Кроме того, трудящиеся костромского края, вошедшего в 1936 г. в состав Ярославской области, приняли участие в сооружении Рыбинской и Угличской ГЭС, создании Рыбинского водохранилища. В 1939 году только комсомольская организация Костромы мобилизовала на Волгострой 342 человека.

Развитие сельского хозяйства

Ещё более противоречиво развивалось сельское хозяйство края. Шло кооперирование деревни. К 1927 г. насчитывалось более 600 сельскохозяйственных кооперативов. Курс на форсированную индустриализацию страны резко менял и ритм сельской жизни. Процесс постепенного кооперирования деревни сменился к осени 1929 г. директивным подстегиванием темпов коллективизации сельского хозяйства. Наиболее форсированный рост колхозов развернулся в начале 1930 г. В Костромском округе было коллективизировано к 1 октября 1929 г. — 2,2 %, к 1 февраля 1930 г. — 9,4 %, а к 1 марта 1930 г. — 31,6 % крестьянских хозяйств. В Шарьинском округе к 1 марта 1930 г. в колхозах состояло 22,5 % крестьянских дворов.

Большой трагедией российской деревни стала политика «раскулачивания», проводимая на базе сплошной коллективизации. Только в Галичском районе в первой половине 1931 г. были высланы в районы Урала и Сибири 45 крестьянских семей вместе с детьми и престарелыми. В категорию «кулаки» нередко ошибочно или по злому умыслу попадали середняцкие, а то и бедняцкие хозяйства. К тому же доходы многих зажиточных хозяйств костромской деревни были связаны не с земледелием, а с промыслами, отходничеством, что ещё более запутывало ситуацию.

Грубейшие просчеты аграрной политики партийно-советских органов усиливали социальную напряженность на селе, приводили к негативным экономическим последствиям. В 19301931 гг. в Костромском крае, как и по всей стране, происходил массовый забой скота, являющийся жестом отчаяния крестьян, не желающих расставаться со своей нажитой собственностью. В Галичском районе за период с 1929 по 1931 г. сократилось поголовье коров с 32 263 до 28 595, овец — с 40 016 до 33 074 голов.

1 августа 1939 г. в Москве открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Право участвовать в ней завоевали, в ходе социалистического соревнования, свыше 300 передовиков Костромского района. За успехи в развитии животноводства, выведение костромской породы коров племсовхоз «Караваево» был отмечен дипломом I степени. Большие золотые медали ВСНХ получили директор совхоза В. А. Шаумян, старший зоотехник С. И. Штейман, бригадир М. Д. Комлева, доярка У. С. Баркова. Были отмечены дипломами выставки колхозы «XII Октябрь», «Огородник», «Путь к социализму», совхоз «Лужки». Вместе с тем хозяйство большинства костромских колхозов и совхозов отличалось по-прежнему нестабильностью, неустойчивостью урожаев. Обременительной была налоговая политика государства, осуществлялось директивное командное руководство сельским хозяйством, сковывающее инициативу, личную заинтересованность тружеников деревни. Оставался невысоким уровень материальной обеспеченности сельских и городских жителей.

Образование и культура

Централизация, бюрократические, командные методы руководства народным хозяйством, недостаточное внимание к нуждам и запросам работников производства существенно снижали качественный уровень результатов социально-экономического развития костромского края, как и других регионов страны.

В культурном развитии региона в 19201930-х гг. также не было видно заметных успехов, и даже наоборот — происходил откат от завоеваний революции 1917 г. Особенно в тяжелом материальном положении оказались работники просвещения. Многие учителя, не получавшие в течение полугода зарплату, вынуждены были бросать школу и искать другую работу — давать частные уроки, наниматься к зажиточным крестьянам или попросту собирать милостыню. Для обеспечения всеобуча учительскими кадрами, помимо Костромского, было открыто в 1932 г. педучилище в г. Шарье, а затем и в г. Галиче. В 1939 г. Костромское педучилище было преобразовано в двухгодичный учительский институт.

В 1932 г. в Костроме был открыт текстильный институт, который первоначально назывался льновтузом. Институт имел два отделения (прядильное и ткацкое), к которым позднее прибавились факультеты первичной обработки лубяных волокон (1937 г.) и механико-энергетический (1938 г).

По мере восстановления народного хозяйства государство могло увеличивать выделение средств на культурно-просветительные мероприятия. К концу первого десятилетия Советской власти в 19271928 уч. году число школ в губернии увеличилось по сравнению с 19141915 уч. годом с 1073 до 1193. Число учащихся в школах выросло с 65,7 тыс. до 83,3 тыс. человек, а число учителей — с 2100 до 2700. В 19401941 уч. году было 1319 школ, 193,2 тыс. учащихся, 6,8 тыс. учителей. Но данные цифры не говорят о радикальном изменении в лучшую сторону в формировании качественной системы образования в крае.

Таким образом, в 19201930-е гг. Костромской край не совершил рывка в своём развитии. В экономике доминирующими отраслями остались текстильная и деревообрабатывающая промышленность. Сельское хозяйство, которое традиционно было слабым, не только не окрепло, но в ходе коллективизации и раскулачивания было подкошено. Кострома так и не превратилась в университетский центр, несмотря на создание в 1930-е годы текстильного института.

Костромская область в советский период (1944—1991)

Определённый шанс краю был предоставлен в 1944 г., когда была образована Костромская область[14]. В состав территории области не вошли наиболее развитые южные части бывшей Костромской губернии — Кинешма, Юрьевец, Варнавин, Ветлуга, но были присоединены территории бывшей Вологодской губернии — Пыщуг, Павино, Вохма, Боговарово, которые составили северо-восточную окраину Костромской области.

Исключительно важное значение для экономического развития области имело продолжавшееся в пятой пятилетке строительство железной дороги КостромаГалич протяжённостью 127 км. Она была принята в постоянную эксплуатацию и введена в действие в 1956 году. Вновь выстроенная железнодорожная линия создала прямой выход для Костромы на северную магистраль, пробег грузов от Костромы до Галича сократился более чем вдвое. Дорога значительно приблизила к железнодорожной линии ряд глубинных районов, облегчила снабжение города Костромы дровами, торфом, деловой древесиной. Улучшилась связь областного центра с отдалёнными центрами области.

В 1965 г. в Костроме началось строительство автопешеходного моста через реку Волгу, который был пущен в 1970 году; в Костроме же в 1986 г. введён в действие автопешеходный мост через реку Кострому. В 19511955 гг. была проведена техническая реконструкция лесной промышленности. За пять лет на лесозаготовительных предприятиях области возросло число передвижных электростанций в 2,6 раза, паровозов — в 2 раза, тракторов и мотовозов — в 3 раза. Уровень механизации вырос за это время на валке леса с 40 % до 85 %, на подвозе — с 35 % до 83 %, на вывозке — с 52 % до 78 %.

Объём валовой продукции костромской промышленности возрос за 19511956 гг. на 53 %, в том числе в машиностроении — на 90 %, на лесозаготовке — на 45 %, в текстильном и деревообрабатывающем производстве — на 40 %. Рост производительности труда составил в промышленности 29 %, в строительстве — 44 %. Произошли качественные изменения в самой структуре костромской промышленности, где преобладающим стало производство не предметов потребления, а средств производства. Удельный вес последних в составе всей продукции областной промышленности к концу пятилетки вырос до 56 % против 46 % в 1951 г. За годы восьмой пятилетки прирост промышленного производства области составил 38 %. Удельный вес Костромской области в народном хозяйстве РСФСР по производству в 1973 г. (%) составил:

  • Прядильных машин — 23,9;
  • Экскаваторов — 16,6;
  • Льняных тканей — 14,3;
  • Фанеры — 8,3.

Именно после образования Костромской области началось быстрое развитие культуры, образования, здравоохранения. В 1949 г. были открыты педагогический и сельскохозяйственный институты. В 1953 г. началось строительство областной больницы.

В 1946 г. в Ипатьевском монастыре организованы восстановительные работы и начался процесс превращения его в музей. В 1948 г. открывается мемориальный музей Островского «Щелыково», который становится любимым местом отдыха театральных деятелей России. В 1965 г. переехала в новое здание областная библиотека им. Н. К. Крупской, которая стала методическим центром для всей библиотечной сети области. Численность библиотек в области многократно возросла:

В 1960-х гг. стал развиваться туристический комплекс Костромской области. В 1971 г. Кострома вошла в «Золотое кольцо» России. В 1958 г. построена гостиница «Кострома», в 1977 г. построена гостиница «Волга».

Костромская область в постсоветский период (1991—по наст. вр.)

После распада СССР в 1991 г. Россия, а вместе с ней и Костромская область, испытала все трудности перехода от плановой к рыночной экономике. Нарушенные производственные связи привели к спаду промышленного производства в 1994 г. на 43,2 % по отношению к 1991 г. При этом в большей степени спад затронул именно те отрасли, на которых стоит костромская экономика: текстильную промышленность, машиностроение, деревообработку.

В 1997 г. с приходом нового губернатора Костромской области В. А. Шершунова начались структурные изменения в экономике области. Областная администрация предприняла активные шаги по выводу области из глубокого кризиса. В качестве ведущих направлений в развитии экономики были избраны широкое привлечение инвестиций и развитие производств импортозамещающей продукции.

В инвестиционной политике основной акцент сделан на стимулировании развития высокоэффективных отраслей экономики, производящих продукцию с высокой степенью переработки, создание новых рабочих мест, реализацию быстроокупающихся проектов, на привлечение инвестиций в приоритетные отрасли экономики — электроэнергетику, лесную и лесоперерабатывающую отрасль, сельское хозяйство, пищевую промышленность. В результате, удалось остановить спад производства и создать условия для экономического подъёма. Так, за 19972003 гг. объём валового регионального продукта вырос в 4 раза и превысил 33 млрд рублей.

Поддержка инвестиционной деятельности позволила обеспечить рост производства: за 19972003 гг. объём производства увеличился в 1,6 раза, а за период 20002003 гг. — на 25 %. Особенно заметно выросли объёмы производства в таких отраслях как лёгкая, химическая промышленность и лесопромышленный комплекс. Важнейшим направлением развития лесопромышленного комплекса является глубокая переработка древесины. Немалая часть древесины поступала и поступает в настоящее время на деревообрабатывающие предприятия Костромской области, где занято около 10 тыс. человек. Из крупных переработчиков можно выделить объединение «Кроностар», Костромской и Мантуровский фанерные комбинаты. АО «Кроностар» включает в себя три завода, 24 цеха. Это комплексное предприятие по углублённой переработке древесины. По числу занятых «Кроностар» — одно из самых больших предприятий области — 3,5 тыс. человек. Костромской фанерный комбинат (АО «Фанплит») 70 % фанеры отправляет на экспорт, в том числе в Великобританию и Германию. На Мантуровском фанерном комбинате был выпуск новой продукции — паркетной доски.

Ежегодный объём собираемых налогов и сборов от предприятий и организаций всех форм собственности с 1998 года увеличился в 3,9 раза и в 2003 году составил 6184,6 млн рублей, 58,8 % из них поступило в консолидированный бюджет Костромской области. Основными предприятиями, определяющими поступления налоговых доходов по региону являются ОАО «КГРЭС», ОАО «Мотордеталь», ОАО «Костромамежрегионгаз», АООТ «Калориферный завод», ОАО «Фанплит», ОАО «Костромаэнерго».

По сравнению с 2000 годом объём иностранных инвестиций увеличился в 10 раз и составил в 2003 году 47 млн долларов. За 19972003 гг. в экономику области было вложено около 29 млрд руб., в том числе в 2003 г. — более 7 млрд рублей.

Идёт процесс активизации внешнеэкономической, международной и межрегиональной деятельности. Если в 1997 г. оборот внешней торговли составлял 91,1 млн долларов, то в 2003 г. — 146,9 млн долларов.

В 2003 г. номинальная начисленная заработная плата составила 3873 рубля: рост к уровню 1999 г. — в 3,4 раза. Реальная начисленная заработная плата, преодолев провал, вызванный дефолтом 1998 г., увеличилась за последние четыре года на 71,9 %. Об улучшении в жизни населения области свидетельствуют изменения в структуре использования денежных доходов. Удельный вес в доходах населения расходов, затрачиваемых на покупку товаров и оплату услуг, снизился с 62,9 % в 1997 г. до 59,5 % в 2003 г.

За прошедший период решены ключевые проблемы в области занятости населения, преодолен дефицит рабочих мест посредством проведения сбалансированной инвестиционной и налоговой политики. На регистрируемом рынке труда в 20002003 гг. произошли положительные изменения: численность безработных сократилась с 5,7 до 5,1 тыс. человек, уровень безработицы снизился на 0,75 %, уровень напряженности — с 3,3 до 1,3 человека на заявленную вакансию.

Период с 1997 г. был временем активного реформирования и встраивания в новые общественно-экономические условия отраслей социальной сферы области. Переведено на страховые принципы организации оказания медицинской помощи здравоохранение, принципиальные изменения произошли в содержании образования, проведены коренные изменения в системе социальной защиты населения. Несмотря на трудности, в эти годы шло целенаправленное оснащение высокотехнологичным оборудованием учреждений здравоохранения, современной информационной техникой и спортивным инвентарем образовательных учреждений. Коренным образом изменилась инфраструктура социальной защиты населения и молодёжной политики.

Финансирование здравоохранения с 1997 г. увеличилось более чем в 6 раз. Если в 1998 г. на медицинскую помощь одному жителю в год приходилось в среднем 387 рублей, то в 2004 г. планируется 1850 рублей (рост в 4,8 раза). Общие расходы на реализацию мероприятий по социальной защите населения составили за этот период 2 млрд 891 млн рублей и возросли в 2003 г. по сравнению с 1997 г. практически в 20 раз. В 3,9 раза за эти же годы выросло финансирование молодёжных программ.

На ремонт и строительство учреждений образования с 1997 по 2003 гг. израсходовано более 106 млн рублей. Вновь построены дошкольные учреждения в Вохомском, Мантуровском, Межевском районах; введены в строй девять общеобразовательных школ и интернатное учреждение (Судайская школа-интернат Чухломского района), пристройки к зданиям школ № 26, 41 г. Костромы, Никольской средней школы Костромского района. Благодаря принимаемым мерам, рождаемость в области в 2003 г. по сравнению с 2000 г. увеличилась с 7,8 до 9,2 чел. на 1 тыс. человек населения. Младенческая смертность снизилась с 21,4 до 13,5 на 1 тыс. родившихся, материнская смертность — с 65,8 до 28,8 на 100 тыс. живорожденных.

За последние годы в системе социальной защиты и социального обслуживания населения наметились позитивные изменения. Расходы на социальную политику ежегодно возрастают, и в 2003 г. составили 840,0 млн рублей, или 168 % к уровню 2001 г., а 2004 г. — 901,0 млн рублей, или 180 % к уровню 2001 г.

История административно-территориального деления после 1917 года

После 1917 г. высшей местной административно-территориальной единицей оставалась губерния, она делилась на уезды. Уезды состояли из волостей.

До 1918 г. Костромская губерния делилась на 12 уездов: Буйский, Варнавинский, Ветлужский, Галичский, Кинешемский, Кологривский, Костромской, Макарьевский, Нерехтский, Солигаличский, Чухломский и Юрьевецкий. В 1918 г. к ним прибавился вновь образованный Ковернинский уезд, большую часть которого составили волости, отошедшие от Макарьевского уезда. Новый уезд был утвержден только на губернском уровне.

Территория Костромской губернии подверглась значительному сокращению с образованием в 1918 г. новой Иваново-Вознесенской губернии, в состав которой вошли Кинешемский и Юрьевецкий уезды, а также большая часть волостей Нерехтского уезда.

В 1922 г. в Иваново-Вознесенскую губернию был передан Макарьевский уезд, а территория упраздненного Ковернинского уезда была поделена между Иваново-Вознесенской и Нижегородской губерниями. В том же году Варнавинский и Ветлужский уезды были переданы в состав Нижегородской губернии. Таким образом, к концу 1922 г. в составе Костромской губернии оставалось всего 7 уездов.

Постановлением ВЦИК от 8 октября 1928 г. «О районировании Костромской губернии» было упразднено деление губернии на уезды и волости и введено деление на 19 районов: Арменский, Буйский, Галичский, Заволжский, Игодовский, Кологривский, Костромской, Красносельский, Кужбальский, Мантуровский, Межевской, Молвитинский, Нерехтский, Палкинский, Парфеньевский, Солигаличский, Судайский, Судиславский, Чухломский.

Затем последовало постановление ВЦИК от 14 января 1929 г. о включении Костромской губернии в состав Иваново-Вознесенской области, переименованной в марте 1929 г. в Ивановскую промышленную область.

В апреле 1929 г. решением XVIII губернского съезда Советов Костромская губерния была преобразована в Костромской округ Ивановской промышленной области, просуществовавший до 30 июля 1930 года. Его районы отошли в прямое подчинение Ивановской Промышленной области.

Из-за сложности управления масштабами Ивановской промышленной области в марте 1936 г. она была поделена на две — Ивановскую и Ярославскую.

Из районов будущей Костромской области в Ярославскую вошли: Антроповский, Буйский, Галичский, Костромской, Красносельский, Молвитинский, Нейский, Нерехтский, Палкинский, Парфеньевский, Солигаличский, Судайский, Судиславский, Чухломской, в Ивановскую — Кадыйский, Макарьевский и Семеновский.

В 1937 г. Северный край был поделен на Архангельскую и Вологодскую области, в состав последней вошли Вохомский и Павинский районы.

Город Кострома все эти годы был самостоятельной административной единицей, в марте 1939 г. в нём было образовано три района — Заволжский, Ленинский, Свердловский.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 13 августа 1944 года была образована Костромская область. В неё вошли г. Кострома, районы Антроповский, Буйский, Галичский, Костромской, Красносельский, Нейский, Нерехтский, Ореховский, Палкинский, Парфеньевский, Солигаличский, Судайский, Судиславский, Сусанинский, Чухломский, выделившиеся из состава Ярославской области; Кадыйский, Макарьевский и Семеновский — из Ивановской области; г. Шарья, Ивановский, Кологривский, Мантуровский, Межевской, Пыщугский, Шарьинский — из Горьковской области; Вохомский и Павинский — из Вологодской области.

В 1945 г. были образованы Боговаровский, Игодовский и Поназыревский районы, города Буй и Нерехта получили статус городов областного подчинения. В 1948 году, в связи со 125-летием со дня рождения великого русского драматурга А. Н. Островского, Семеновский район был переименован в Островский. В 1957 г. был упразднен Игодовский район, в 1959 г. — Ивановский, Ореховский, Антроповский, а также Ленинский и Свердловский районы г. Костромы.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 1 февраля 1963 г. к категории городов областного подчинения отнесены города Галич, Мантурово, Нея. В 19631964 гг. в области были образованы 15 сельских и 1 промышленный район. В декабре 1964 г. существование промышленных и сельских районов было отменено и вновь создан 21 район: Буйский, Вохомский, Галичский, Кадыйский, Кологривский, Костромской, Макарьевский, Мантуровский, Межевской, Нейский, Нерехтский, Островский, Палкинский, Парфеньевский, Поназыревский, Пыщугский, Солигаличский, Судиславский, Сусанинский, Чухломский и Шарьинский.

В 1966 г. были образованы Красносельский, Окгябрьский и Павинский районы, а Палкинский переименован в Антроповский.

В 1972 г. в г. Костроме восстановлены Ленинский и Свердловский районы. В июне 1972 г., в связи с 90-летием со дня рождения Г. М. Димитрова — видного деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, депутата от костромичей в Верховный Совет СССР (1937 г.), Заволжский район г. Костромы был переименован в Димитровский. Решением Костромской областной Думы № 18 от 16 июня 1994 г. поселок Волгореченск отнесен к категории городов областного подчинения.

Постановлением администрации г. Костромы «Об изменении организации управления городом» от 30 сентября 1994 г. упразднены Димитровский, Ленинский и Свердловский районы. В 19941995 гг. в ходе реформы местного самоуправления в Костромской области были сформированы муниципальные образования: 25 районов и 6 городов. В 1999 г. город Нерехта и Нерехтский район объединились в одно муниципальное образование.

Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» с 2006 года устанавливает нескольких видов муниципальных образований: городское поселение, сельское поселение, муниципальный район, городской округ. Согласно закону Костромской области «О статусе и административных центрах муниципальных образований в Костромской области» на территории региона существует 8 городских округов (Буй, Волгореченск, Галич, Кострома, Мантурово, Нерехта, Нея, Шарья); 10 городских поселений (Кологрив, Макарьев, Солигалич, Чухлома, Кадый, Красное-на-Волге, Поназырево, Судиславль, Сусанино, Чистые Боры); 24 муниципальных района (Антроповский, Буйский, Галичский, Кадыйский, Кологривский, Костромской, Красносельский, Макарьевский, Мантуровский, Межевской, Нерехтский, Нейский, Октябрьский, Островский, Павинский, Парфеньевский, Поназыревский, Пыщугский, Солигаличский, Судиславский, Сусанинский, Чухломский, Шарьинский); 270 сельских поселений.

См. также

Напишите отзыв о статье "История Костромской области"

Литература

  • Комаров К.И. Археологическая карта России. Костромская область.. — Москва: Восточная литература, 1999. — С. С. 20-23. — 368 с.; илл. с. — ISBN 5-02-018088-2.
  • Служение Отечеству. Руководители Костромской губернии и области, 1779—2009 гг: историко-биографические очерки / отв. ред., сост. А. М. Белов; вступ. ст. А. М. Белова. — Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2009. — 296 с.: ил. XXVIII c. ISBN 978-5-7591-0983-9
  • [kostromka.ru/belorukov/derevni/ Белоруков Д. Ф. Деревни, села и города костромского края]: материалы для истории. — Кострома: Костромской общественный фонд культуры. ISBN 5-89362-016-X

Примечания

  1. Комаров К.И. Археологическая карта России. Костромская область.. — Москва: Восточная литература, 1999. — С. С. 20-23. — 368 с.; илл. с. — ISBN 5-02-018088-2.
  2. [www.archeo44.ru/news/news0022 Древнейшая графика каменного века близ Чухломского озера]. www.archeo44.ru. Проверено 27 октября 2016.
  3. [www.nkj.ru/archive/articles/9493/ Р. Доманский. Горнило народов // Наука и жизнь, №7 1999.]
  4. Дементьев Д. П. Краткие исторические сведения о Кажировской пустыни// Костромская старина. Известия КГУАК. Вып.2. — Кострома, 1892.
  5. Дементьев Д. П. Краткий исторический очерк Шангского городища// Костромская старина. Известия КГУАК. Вып.6. — Кострома, 1894
  6. [sharya-papers.narod.ru/wetlkrai/2004/_combined/w06104.pdf Газета «Ветлужский край», 23 апреля 2004 г.]
  7. [www.nnov.org/Нижегородское_Поветлужье История Поветлужья]
  8. [www.proshkolu.ru/user/vladikom/file/442895/ Поветлужье в истории России, Комиссаров В.А, Ветлуга, 2010]
  9. [kostromka.ru/belorukov/derevni/sharya/512.php История села Одоевское]
  10. Соловьев С. М. «История России с древнейших времен», М. 2000, т.8
  11. [costroma.k156.ru/polozov/index.html Шиховцев Е. Б. Челобитная Василия Полозова.]
  12. Памятная книжка Костромской губернии на 1914 г.
  13. Здесь и далее статистические данные исчисляются в пределах современной Костромской области.
  14. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1944 г. «Об образовании Костромской области в составе РСФСР»

Отрывок, характеризующий История Костромской области

– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.