История Монреаля

На берегах реки Св. Лаврентия

Заселение нынешней территории Монреаля началось около 6 тыс. лет назад, после того как глобальное потепление обеспечило появление растительной среды, пригодной для выживания человека. Отправной точкой заселения для ирокезов и инуитов стало устье Маленькой Реки (англ. Little River), что приблизительно соответствует расположению площади д’Йувилль (фр. Place d'Youville) в наши дни. По иронии судьбы здесь сегодня находится основное здание Таможни Канады, через которое проходит большинство иммигрантов, прибывающих в Монреаль.

В этом месте течение реки было спокойным, что создавало благоприятные условия для поселенцев, основным источником пропитания которых были охота и рыболовство. К концу первого тысячелетия н. э. с развитием земледелия и с началом выращивания кукурузы и других овощных культур люди занимают пространства, более удаленные от воды, и, таким образом, продвигаются вглубь материка. В течение следующих нескольких веков заселяется практически вся долина реки Св. Лаврентия вплоть до озера Онтарио. В основном это поселения ирокезов, которые делятся по меньшей мере на пять провинций. Самые крупные из них — Канада (нынешняя территория города Квебека и его окрестностей) и Ошлага (фр. Hochelaga) (теперь один из районов Монреаля).

Археологические раскопки в области площади Руаяль в центре Монреаля показывают, что осевшие здесь племена были весьма успешны в обработке камня и кости, а также в гончарном деле.

Первые европейцы

В 1535 Жак Картье исследует берега реки Св. Лаврентия. Наиболее вероятное место схода европейцев на берег — провинция Ошлага, в районе поселений у подножия возвышения, которому Картье дает название Мон-Руаяль (фр. Mont Royal; Королевская гора).

Новые экспедиции приходят в 1535—36 и в 1541 колонизаторские цели пришельцев и пропаганда католицизма заставляют некоторые племена сниматься с мест. К началу 1580-х, когда французы остаются в долине, чтобы наладить добычу и переправку пушнины в Европу, исход ирокезов практически завершен. В низинах вокруг Мон-Руаяль остаются инуиты, алгонкины и гуроны, готовые союзничать с европейцами.

В начале XVII века Самюэль де Шамплен предпринимает несколько походов, исследует речные пороги Лашин (фр. Rapides de Lachine), заключает торговые союзы с местными жителями и основывает торговое поселение на месте, где сегодня располагается Пуэнт-а-Кальер, музей истории и археологии. Здесь же Шамплен планирует возвести укрепительные сооружения, но этим планам не суждено сбыться. Немного ниже по течению реки находится остров Св. Елены, который входит в территорию современного Монреаля. Этот остров был назван так Самюэлем де Шампленом в честь его жены.

Вилль-Мари

Весной 1642 г. группа колонистов, прибывшая из г. Квебек во главе с Полем Шомди де Мезоннёв, сходит на берег возле устья Маленькой реки. Место выбрано не случайно, результаты деятельности Шамплена позволяют укрепиться здесь с наименьшими затратами. Цель — основать город и обратить в христианскую веру индейцев, населявших остров Монреаль. Эта миссия выполнялась по наставлению Общества Богоматери Монреаля, созданного годом ранее Жан-Жаком Олье (фр. Jean-Jacques Olier) и Жеромом ле Руайе (фр. Jérôme le Royer). Город получил название Вилль-Мари (фр. Ville-Marie) во славу Девы Марии. Снаряжение и средства существования колонистов обеспечивали Олье и ле Руайе при поддержке других членов Общества.

Религия

Жанна Манс и Отель-Дьё

Сестра милосердия Жанна Манс прибывает на остров Монреаль вместе с Полем Шомди и первой группой колонистов и через три года, 8 октября 1645 г., открывает первый госпиталь будущего Монреаля — Отель-Дьё (фр. Hôtel-Dieu) — дословно «приют Бога». Госпиталиты Св. Иосифа работают в госпитале начиная с 1659 г. При госпитале возведена единственная в городе церковь, церковь Св. Иосифа, в которой священники-сульпициане ежедневно проводят службы. Размеры церкви вынуждали служить мессу дважды в день — в 4 часа утра для мужской половины прихожан и в 8 утра для женщин. В 1656 г. рядом строится новая церковь на средства, собранные Мезоннёвом. Позднее сульпициане проектируют здание госпиталя из камня, выстроенное в 1688 г. Госпиталю Отель-Дьё предстоит пережить три пожара.

Школа Маргариты Буржуа

Маргарита Буржуа (фр. Marguerite Bourgeoys) (17 апреля 1620 г. — 12 января 1700 г.) основала первую школу в Монреале в 1657 г. Школу посещали девочки как французского происхождения так и из семей аборигенов. Также благодаря усилиям М.Буржуа был построен Нотр-Дам де Бон Секюр и была создана Конгрегация Нотр-Дам (фр. Congregation de Notre-Dame), объединявшая учительствующих монахинь.

Сульпицианская Семинария

Сульпицианские священники, призванные Полем Шомди де Мезоннёв и Жанной Манс, прибывают в Новую Францию в 1657 г. и открывают Семинарию, территориально расположенную неподалеку от госпиталя. Общество Богоматери Монреаля прекращает своё существование в 1663 г., предварительно передав владение землями острова Монреаль в руки Парижской Семинарии Св. Сульпициана. Главной стройкой Вилль-Мари середины 80-х гг. XVII в. является возведение второй Семинарии Св. Сульпициана. Основная часть здания, сохранившегося и поныне, была выстроена по чертежам талантливого архитектора и уважаемого гражданина города, священника Франсуа Доллье де Кассон (фр. François Dollier de Casson). Чуть ранее он создал первый план города и открыл приходскую церковь. Именно по его инициативе в 1670-х гг. Вилль-Мари заметно преобразился с точки зрения городской застройки.

Торговля

В первые годы установления торгово-обменных отношений сделки в основном совершались в приватной манере, в домах. Со временем местом для совершения обмена товарами стала центральная площадь Вилль-Мари. В 1676 г. эта площадь была официально названа Торговой (Рыночной) (фр. Place du Marché). На этом месте в наши дни находится Площадь Руаяль (фр. Place Royale). В начале 60х гг. традиционным становится ежегодный пушной базар. Основные поставщики пушнины — индейцы Оттава, реже гуроны и алгонкинцы. Для них вблизи Торговой площади был построен прообраз гостиницы — сооружение, служившее индейцам пристанищем на время их остановки в Вилль-Мари. Значимость пушного базара снижалась по мере возникновения новых торговых поселений вне острова Монреаль, в глубине материка. Наряду с пушной торговлей жители города торговали охотничьими ружьями, шерстью и изделиями из металла. Наиболее талантливые и деловитые мастера — кузнецы и оружейники — образуют прослойку зажиточных горожан. Они обзаводятся домами в центре города с прилегающими садами и содержат домашний скот.

Ссылки

• [www.pacmusee.qc.ca/index.aspx?lang=EN-CA Pointe-À-Calliére. Музей Археологии и Истории Монреаля. (англ., фр.)]
• [www.demoscope.ru/weekly/2007/0271/analit06.php/ «Два одиночества» Франко-английский конфликт в истории Монреаля]

См. также

• Старый Монреаль

Отрывок, характеризующий История Монреаля

– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]