История Одессы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

История Одессы — исторический период, относящийся к территории Одесского залива (северо-западное побережье Чёрного моря) и укладывающийся во временны́е рамки с 1-го тысячелетия до н. э. до наших дней.





До основания города

Античный период

Территория Одессы обживалась со времён появления греческих поселений (VI век до н. э.) в Северном Причерноморье.

Место, занимаемое Одессой, было известно и населено ещё во II веке н. э. Арриан, Каппадокийский правитель, по велению Римского Императора Адриана осматривавший берега Чёрного моря, нашёл тут поселение и корабельное пристанище истрийских мореплавателей — греч. ΙΣΤΡΙΑΝΩΝ ΛΙΜΉΝ (др.-греч. Ιστριανων λιμήν; дословный перевод — гавань истриян).[1] Остатки древностей (вазы, глиняная посуда, амфоры, чаши), периодически обнаруживаемые в земле при строительных работах в разных частях города с самого первого момента его основания (с первых лет XIX века)[2], принадлежащие к греческой эпохе владения черноморским побережьем, дают материальные доказательства существования на месте Одессы древнегреческих поселений, торговавших с бескрайней скифской степью.

На месте нынешней Одессы существовала за 6 веков до Р. Х. греческая колония Istrion (Istrian) и гавань Isiakon (Isiaka), впоследствии порт Skopeli;
В непосредственной близости греки также основали колонии-поселения: Никонион (на Днестре, где сегодня Овидиополь), Тира (на противоположном берегу Днестровского лимана), Исакион (о 2 милях почти от Одессы, при Сухом лимане), Скопелос (2,5 мили от Одессы, при лимане Малый Аджалык), Одиссос или Ордессос (о 6 милях (≈ 45 км к В) от Одессы, при лимане Тилигуле) и Алектос (на месте буд. крепостей Дашев (1415), Кара-Кермен (1492; впоследствии Ачи-Кале) и порта Очаков (1792 г.)).
Между теми поселениями славилась богатая Ольвиа, на правом берегу реки Буга, древнего Хипаниса (где ныне село Парутино {Ильинское (1811—1905)}).
Все вышеперечисленные колонии-порты, в их числе и Одесса (Истриан, Исиака) были в непосредственном административном подчинении у полиса (города-государства) Ольвии.

Опустошение Северного Причерноморья в III и IV веках н. э. в преддверии Великого переселения народов вызвало, вероятно, и запустение поселений, находящихся на берегах Одесского залива.[3]

(Все сведения в данном разделе взяты из: [4] [5]).

Средневековье и новое время (до-российский период)

В VIII — X веках на берегах Северного Причерноморья доминировали древнеславянские племена тиверцев и уличей.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3225 дней] В «Повести временных лет» сказано, что «…улучи и тиверьцы седяху бо по Днестру, приседяху [соседили] к Дунаеви. Бе [было] множьство их; седяху [прежде] по Днестру оли до [самого] моря, и суть [сохранились] гради их и до сего дне…»[6]. Места этих приморских городов до сих пор не открыты, однако нельзя отрицать возможность того, что на территории современной Одессы были какие-то древнеславянские поселения[7].

Во второй половине XIV века, когда эти земли попали под контроль Великого княжества Литовского, в литературе упоминается порт Коцюбеев, который, по одной из гипотез, тождествен татарскому поселению Хаджибей, возникшему после завоевания региона Османской империейК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3047 дней].

В 1765 году рядом с Хаджибеем турки возвели каменную крепость Ени-Дунья (в переводе с тур. Новый Свет), располагавшуюся между современной Потемкинской лестницей и Воронцовским дворцом на Приморском бульваре.

В составе Российской империи (1789—1794)

Я б мог сказать: в Одессе грязной —
И тут бы, право, не солгал.
В году недель пять-шесть Одесса,
По воле бурного Зевеса,
Потоплена, запружена,
В густой грязи погружена.
Все домы на аршин загрязнут,
Лишь на ходулях пешеход
По улице дерзает вброд;
Кареты, люди тонут, вязнут,
И в дрожках вол, рога склоня,
Сменяет хилого коня.

А. С. Пушкин[8]

Во время Русско-турецкой войны 1787—1791 годов крепость (замок) привлекла внимание войск А. В. Суворова, следовавших на Бендеры; крепость была взята на рассвете 13 сентября 1789 года передовым отрядом корпуса генерала И. В. Гудовича. Отрядом командовал граф Хосе де Рибас (также известный как Иосиф Дерибас). В отряд также входили казаки во главе с атаманом Головатым (имевшим на то время чин секунд-майора русской армии).

Основание города

После Ясского мирного договора (1791) по предложению А. Суворова здесь началось (1793 г.) строительство крепости; новый город Одесса был основан рескриптом Екатерины II от 27 мая (7 июня1794 года на самом западе новоприобретённой территории Российской империи — Новороссии. Проект постройки города, порта и новой крепости (на месте которой позже был разбит Александровский парк) она поручила голландскому военному инженеру Францу де Воллану, который сполна воплотил при этом принципы древнеримского градостроительства. 22 августа (2 сентября1794 года, с благословения митрополита Екатеринославского и Таврического Гавриила (Бэнулеску-Бодони) были забиты первые сваи в основание города.

Создаваемый город в 1795 году получил название Одесса — производное (как принято считать) от древнегреческого Одессоса — в память античного др.-греч. Οδησσος (Страбон, Арриан) (Odissos / Ordessos), когда-то находившегося к востоку в районе Тилигульского лимана, поблизости Истриона. Город строился под руководством вице-адмирала И. Дерибаса, которому благодарные потомки установили памятник [1994 г., скульп. А. Князик] лишь спустя два столетия, а до этого уважительно хранили его имя в названии главной улицы.

Удачно расположенная географически, Одесса в течение XIX века превратилась из небольшого поселения в торговый, промышленный и научный центр, оставаясь, однако, уездным центром. К 100-й годовщине своего основания (1894 г.) Одесса занимала 4-е место в Российской империи по количеству населения и уровню экономического развития после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы.

В 1791-1793 г. население насчитывало 122 жит. (вероятно, без строителей и военных), 1799 — 4177 чел., в 1820 г. — 60000, 1873 — до 180922 чел., 1881 — 207562 жителей.

Треть населения Одессы составляли большей частью евреи и многочисленные иностранцы, преимущественно греки, французы, молдаване, немцы и др. [от каждой из национальных общин остались исторические районы, улицы, бульвары, площади — Греческая площадь, Французский бульвар, Молдаванка (изначально предместье, слободка, ныне жилмассив в составе города) и проч.[9]

Одессой руководили последовательно, в частности: ДеРибас, герцог (дюк) де Ришельё, граф А. Ф. Ланжерон, М. С. Воронцов, Г. Г. Маразли и другие.

В составе Российской империи (1794—1917)

При де Рибасе

Российское правительство не сразу приняло окончательное решение о том, каким оно хочет видеть Одессу.

Первоначально, после заключения Ясского мира, предполагалось, заселить Хаджибей выходящими в отставку моряками средиземноморской гребной флотилии. Но этот проект был в скором времени оставлен, а вместо него в 1793 году было решено включить крепость Хаджибей в III-ю оборонительную или Днестровскую линию и построить здесь крепость. Эта линия обороны должна была прикрывать новую русскую границу со стороны Бессарабии и в её состав должны были входить 3 крепости: Тираспольская, Овидиопольская и Хаджибейская. Строителями крепостей были назначены вице-адмирал де Рибас и инженер де Волан. Проект крепости, предложенной де Воланом, предполагал создать здесь крепость на 120 орудий и 2000 человек гарнизона. К постройке приступили немедленно, ежедневно работало до 800 солдат и к концу 1793 уже были видны очертания крепости. Таким образом, Хаджибей превращался в чисто военный город. В 1794 в него прибыли 2 мушкетёрских и 2 гренадерских полка.

В этот момент произошёл коренной переворот в развитии города. В городе Хаджибей решили строить военный и торговый порт на Чёрном море. Первоначальные планы были строить такой порт в Херсоне или Николаеве, но замерзающие и мелководные устья рек в тех городах заставили искать иного места. Заслуга де Рибаса и де Волана в том, что они поняли сами и убедили Императрицу, что лучшего места, чем Хаджибей не найти. 27 мая (7 июня1794 года последовал Высочайший рескрипт об устроении города и порта в Хаджибее. Городу давались обычные в таких случая привилегии: освобождение на 10 лет от налогов, военных постоев, выдача ссуды из казны поселенцам на первое обзаведение, разрешение сектантам совершать свои богослужения и строить свои церкви.

Официальная версия переименования Хаджибея в Одессу такова: на придворном бале 6 (17) января 1795 года Екатерине II предложили переименовать Хаджибей в память древнего эллинского селения Одиссос, находящегося вблизи этого места. Императрица отвечала: «Пусть же Хаджибей носит древнеэллинское название, но в женском роде — Одесса.»

Во всяком случае первое письменное наименование Хаджибея Одессою встречается 10 (21) января 1795 года в заглавии Высочайше утверждённого штата запасного соляного магазина[10].

Но кем же заселить новый город? С 1794 года является новый план — создать из Хаджибея приют «для единоверных нам народов, страдающих под турецким игом, преимущественно же греков» — после заключения мира, многие жители Балкан, активно помогавшие русским, были вынуждены стать беженцами. Очевидно поэтому на своем плане 1794 года город разделен на два участка — военный и греческий. Это, кстати, создает ещё одну гипотезу о возникновении греческого имени «Одесса» — греческое имя, греческие же жители. 19 (30) апреля 1795 был изданы указы (1) о поселении в Одессе греков и албанцев, служивших России в последнюю войну в архипелаге; (2) об учреждении из греков и албанцев трехротного дивизиона из 330 человек нижних чинов; (3) о вывозе за счет российской казны желающих городских переселенцев с Греческого архипелага. Была сформирована особая «комиссия для греков и албанцев», для разрешения всех вопросов вновь прибывавших.

В июле 1795 года была проведена первая перепись населения, проведенная, надо полагать, поверхностно и с большими неточностями. По этой переписи в городе (кроме военного гарнизона) оказалось 2349 душ жителей обоего пола, кроме дворян и чиновников. Беглых помещичьих крестьян — 566 душ. За ними следовали казённые крестьяне — 500 душ, мещан, переселившихся из разных губерний — 613, евреев — 240, греков — 224, купцов 146 и болгар 60. Как видим, населения Хаджибея за 6 лет существования в Российской короне, никоим образом не увеличилось.

Вообще, в период начальства над молодым городом де Рибаса, несмотря на ассигнованные правительством крупные суммы на постройку порта, строительство шло крайне медленно, наверняка по объективным причинам (так например, в 1795 из ассигнованных 712 000 рублей было потрачено фактически только 87 579) и даже в 1799 году Одесский порт существовал более на бумаге, чем в действительности. Раз не было порта — не было и торговли, на которую так уповало правительство в своих планах.

Печальное положение Одессы констатировано было официально тотчас же после кончины Екатерины II. Вступление на престол Павла I обозначало собою полную и резкую перемену всей правительственной системы. Лица стоявшие при Екатерине уходили с исторической сцены, учреждения, пользовавшиеся особым попечительством императрицы — заброшены и забыты. На Одессе, этом создании Екатерины и графа Зубова, все эти перемены сказались чувствительным образом. В начале 1797 года был уволен вице-адмирал де Рибас. По его отъезду была закрыта экспедиция строения города и порта и получил отставку первостроитель де Волан.

Действия Павла, к слову сказать, имели все основания — сведения, собранные новым начальником Новороссийского края по поручению Павла показывали, что огромные расходы, сопряженные с сооружением Одесского порта ложатся тяжким бременем на казну и не принесли каких-либо существенных результатов. Проведенная ревизия показывала множественные случаи злоупотреблений и казнокрадства.

Однако недостроенный порт, а значит и опасности связанные с зимними стоянками в Одесском заливе, вместе с неурожаем 1799 года, вновь начавшейся войной и даже землетрясение подвели торговлю края (а значит и Одессу) к последнему издыханию. Для развития торговли нужно было закончить строительство порта. Вот тут и случилась знаменитая история с отправкой партии греческих апельсинов Павлу, которая и спасла город от гибели.

(Все сведения в данном разделе взяты из: [11] [12] [13]).

При Ришельё (1803—1815)

В 1803 году император Александр I назначил Ришелье градоначальником города Одессы и генерал-губернатором Новороссийского края (с 1805 года). Когда Ришельё прибыл в Одессу, города практически ещё не существовало — население Хаджибея увеличилось количественно, но город притягивал к себе подонков общества со всей Европы — граф Ланжерон охарактеризовал город тех лет как «помойную яму Европы», а путешественник Рейи, посетивший Южную Россию, писал об увиденном: «это республика жуликов»[14].

Имея значительные административные способности Ришельё активно включился в руководство городским строительством. В эти годы в Одессе было заложено множество улиц, в 50 футов шириной каждая; разбиты сады; возведены культовые учреждения: собор, старообрядческая часовня, католическая церковь, синагога, были открыты две больницы, театр, построены казармы, рынок, создан водоём для пресной воды, открыты учебные заведения: благородный воспитательный институт (впоследствии преобразованный в лицей, получивший название «Ришельевский»), коммерческая гимназия, шесть низших учебных заведений; «редут с кофейным заведеньем» и «променная контора». При этом правление Ришельё отличалось гуманностью и культурностью, что было редкостью для Российской империи того времени. Лучшие здания в Одессе возводились по проектам известного архитектора Томона[14].

В 1812—1813 годах город пережил страшную эпидемию чумы, от которой умер каждый пятый житель города. Умерших жителей отвозили в огромную общую могилу за городом, был насыпан высокий холм и возникшая на месте захоронения гора получила название Чумка. Сейчас этот холм находится практически в центре города.

В 1815 году Ришельё, получив приглашение возглавить правительство Франции, навсегда покинул Российскую империю. Когда он покидал Одессу, она была уже вполне обустроенным европейским городом, товарооборот порта доходил до 30 миллионов рублей в год[14].

В память об мудром градоначальнике одна из главных и красивейших улиц города носит название Ришельевская. Идя по ней от моря к железнодорожному вокзалу можно прочесть историю города, увидеть разные архитектурные стили.

При Ланжероне

При преемнике Ришельё, Ланжероне, Высочайшим указом 1817 г. было учреждено в Одессе порто-франко, осуществленное в 1819 г., когда были окончены работы по обведению города рвом и по устройству Херсонской и Тираспольской таможен для пропуска за черту порто-франко оплаченных пошлиной товаров. Благодаря ему, Одесса стала складочным местом для иностранных товаров, распространявшихся отсюда не только в России, но, путём транзита, и в Австрии, а через Кавказ — в Персии. В то же время, однако, значительно сократился привоз русских товаров. На месте, где проходила граница порто-франко сейчас находится улица Старопортофранковская. В 1818 г. начала свои действия Одесская контора государственного коммерческого банка, много способствовавшая развитию торговли. И в память о Ланжероне, один из центральных, красивейших пляжей города носит его имя.

При Воронцове (1823—1845)

В 1823 г. граф Михаил Семенович Воронцов был назначен генерал-губернатором Новороссийского края и полномочным наместником Бессарабии. Свою резиденцию граф разместил в Одессе. Одесса в период правления М.С.Воронцова пережила период величайшего подъёма, стала подлинным культурным научным и просветительским центром. Введенный ранее режим порто-франко дал толчок развитию порта, а следовательно торговле. Развивались транспортные связи с другими регионами Российской империи.

В этот период в Одессе окончательно сформировалась фасадная часть города, Николаевский бульвар (ныне Приморский бульвар), была возведена знаменитая Потёмкинская (Николаевская) лестница.

Город продолжал расширяться, количество населения увеличилось с 35 тыс. человек практически до 90 тыс.человек

При Строганове

Во время Восточной войны город, как важный коммерческий центр России на Черноморском побережье, подвергся морской блокаде и 10 (22) апреля 1854 был атакован объединенной англо-французской эскадрой.

При Коцебу (1862—1874)

В 1866 году Одесса была соединена железной дорогой с Киевом и Харьковом через Балту.

В 1867 году Одессу посетил Марк Твен. В «Простаках за границей» он так описывает город:

По виду Одесса точь-в-точь американский город: красивые широкие улицы, да к тому же прямые; невысокие дома (в два-три этажа) — просторные, опрятные, без всяких причудливых украшений; вдоль тротуаров наша белая акация; деловая суета на улицах и в лавках; торопливые пешеходы; дома и все вокруг новенькое с иголочки, что так привычно нашему глазу; и даже густое облако пыли окутало нас словно привет с милой нашему сердцу родины, — так что мы едва не пролили благодарную слезу, едва удержались от крепкого словца, как то освящено добрым американским обычаем. Куда ни погляди, вправо, влево, — везде перед нами Америка! Ничто не напоминает нам, что мы в России. Мы прошлись немного, упиваясь знакомой картиной, — но вот перед нами выросла церковь, пролетка с кучером на козлах, — и баста! — иллюзии как не бывало. Купол церкви увенчан стройным шпилем и закругляется к основанию, напоминая перевернутую репу, а на кучере надето что-то вроде длинной нижней юбки без обручей.

Евреи в Одессе

С XVIII по начало XX веков в Одессе, входившую в черту оседлости, проживала крупнейшая еврейская диаспора в Российской империиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3793 дня]. Так по переписи 1897 года Одесса была четвёртым по численности городом в стране (после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы соответственно), а еврейское население составляло до 31 %, или около 130 тыс. человек.

В городе неоднократно случались еврейские погромы. Один из первых погромов в Российской империи произошёл в Одессе в 1821 году[15]. Позднее в XIX веке в городе произошло ещё несколько погромов. В 1905 году, когда по стране прокатилась целая волна погромов, одесский унёс жизни более 400 евреев[15].

На рубеже XIX и XX века

В 1897 году в городе насчитывалось около 403 тысяч человек (русских — 49 %, евреев — 31 %, украинцев — 9 %, поляков — 4 %, немцев — 2,5 %, греков — 1 %)[16].

Первая мировая война, Революция и Гражданская война (1914—1920)

Основные статьи: Одесса в годы Гражданской войны, Одесская интервенция, «Великая идея» на Юге России

Во время Первой мировой войны Одесса подверглась атаке с моря — 29 октября 1914 г. турецкий флот под командованием германского адмирала Сушона обстрелял город и порт. Революции февраля и октября 1917 принесли с собой хаос и начало гражданской войны. Город пережил разруху и частую смену властей.

18 января 1918 г. в Одессе была провозглашена советская власть. Однако Одесская Советская Республика просуществовала очень недолго и 13 марта 1918 г. была ликвидирована австро-немецкими войсками, оккупировавшими Украину. [17]

29 апреля — 14 декабря 1918 года в городе работали уездные органы государственной власти Украинской державы, Херсонская губерния. В городе находилось управление корпуса — военного округа 3-го Одесского корпуса (с 8.07 Херсонского корпуса) Украинской державы.[18],[19]

29 апреля — 14 декабря 1918 года в городе находилась 1-я конная дивизия, начальник дивизии генерал-майор Бискупский, Василий Викторович.[20] В начале декабря войска дивизии оказали сопротивление войскам Херсонской дивизии Директории.[21]

Смена властей в Одессе 1917—1920

  • Временное правительство Керенского: до 7 декабря 1917.
  • Переходный период — троевластие: с 7 декабря 1917 до 27 января 1918, когда действо­вало одновременно несколько властей:
Одесская Городская Дума,
Военный Совет,
Румчерод — Совет Румынского фронта, Русского Черноморского флота и города Одессы.
Центральная Рада — с 13 марта до 30 апреля 1918,
Гетманщина Скоропадского — с 30 апреля до 26 ноября 1918.
Польская стрелковая бригада,
Директория Петлюры, командир генерал Бискупский,
Добровольческая армия, командир адмирал Ненюков.
Французы и Добрармия,
Одесский Совет и Атаман Григорьев.

Источники: [22] [23]

Советский период

Советская власть утвердилась в Одессе с февраля 1920 года, когда в город вступили войска кавалерийской бригады Котовского.

С марта 1923 года по октябрь 1939 года в городе находилось управление 6-го стрелкового корпуса, командир корпуса Дыбенко, Павел Ефимович, Украинского военного округа Вооружённых Сил Украины и Крыма (март 19231925), с мая 1935 Киевского военного округа, с 26 июля 1938 Киевского Особого военного округа[24][25][26].

С 26 июля 1938 года по ноябрь 1939 года в городе находилось управление Одесской армейской группы Киевского Особого военного округа[27].

16 сентября 1939 года управление Одесской армейской группы вошло в состав Украинского фронта. Командующий войсками комдив Ф. А. Парусинов, член Военного совета бригадный комиссар М. Д. Аверин. В сентябре ОАГ переименована в 13-ю армию.[28],[27][29].

Великая Отечественная война

73 дня румынские и немецкие войска находились у границ города. Героическая оборона Одессы началась 5 августа 1941 г. и осуществлялась воинами Приморской армии, Черноморского флота, населением города.
В ряды защитников Одессы влилось 90 процентов местных коммунистов. В течение первой военной недели в городе и в области было создано 45 истребительных батальонов, затем 6 специальных добровольческих отрядов, предназначавшихся для ведения баррикадно-уличных боев. По призыву Одесской партийной организации в оборонительных работах участвовало свыше 100 тыс. человек, соорудивших в короткий срок три оборонительных рубежа. Городские предприятия за время обороны изготовили для фронта 5 бронепоездов, 55 танков, 1262 миномета, 965 огнеметов, около 310 тыс. гранат, до 250 тыс. противопехотных мин и другое вооружение и снаряжение. Врагу так и не удалось ворваться в город. Только в связи с изменением общей обстановки на фронте советское командование 30 сентября 1941 г. отдало приказ об эвакуации войск, которая закончилась 16 октября.

Враг потерял под Одессой 160 тыс. солдат и офицеров, до 100 танков, около 200 самолетов. Все население города и области, временно попавшее под иго оккупантов, оказывало активное сопротивление фашистам. Более 20 тыс. жителей Одессы ушли в катакомбы. В городе и пригородах действовали 6 партизанских отрядов и 45 подпольных групп. Подпольщики и партизаны города и области уничтожили более 5 тыс. солдат и офицеров, организовали 27 крушений воинских эшелонов и нанесли другой материальный ущерб врагу.

Родина высоко оценила подвиги защитников Одессы: 14 воинам присвоено звание Героя Советского Союза, 57 награждены орденом Ленина, более 30 тыс. участников героической обороны отмечены медалью «За оборону Одессы». За выдающиеся заслуги перед Родиной, мужество и героизм, проявленные трудящимися города в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, 8 мая 1965 г. город-герой Одесса был награждён орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» [30].

Одесса была освобождена войсками 3-го Украинского фронта (командующий — генерал армии Р. Я. Малиновский) 10 апреля 1944 года — знамя освобождения было поднято над портиком Одесского оперного театра.

См. также: статью [www.palariev.sitecity.ru/ltext_2102213715.phtml?p_ident=ltext_2102213715.p_2202000706 «Одесса — город-герой»]; более подробно об Одессе в годы войны.

Об одном из эпизодов обороны Одессы после войны (1959) на Одесской киностудии был снят кинофильм «Жажда». Интересующиеся историей Великой Отечественной войны могут посетить Музей Штаба Одесского военного округа (ныне Южное оперативное командование), мемориальный комплекс и музей «411-я батарея», а также совершить экскурсию по «Поясу Славы» — комплексу мемориалов, расположенных по линии обороны Одессы.

Послевоенное время

Этот подраздел нужно переписать и дополнить.

В XX столетии в Одессе выросли новые машиностроительные и металлообрабатывающие заводы, фабрики химической, пищевой и лёгкой промышленности и многие другие предприятия. Город Одесса стал крупным индустриальным центром. Одесский морской порт — крупнейший на Чёрном море. Его причалы протянулись на много километров.

В составе независимой Украины

Политический кризис на Украине (2013—2014)

Во время политического кризиса на Украине Одесса стала одним из центров противостояния сторонников и противников Евромайдана. Центром активности противников Евромайдана стала площадь-парк Куликово поле, а в числе главных требований озвучивались сохранение русского языка и федерализация Украины.

См. также


Напишите отзыв о статье "История Одессы"

Примечания

  1. Перипл Понта Евксинского, Περίπλους του Ευξείνου Πόντου [ancientrome.ru/antlitr/arrian/peripl-f.htm Объезд Эвксинского Понта. / Пер. П. И. Прозорова]. // Известия древних писателей о Скифии и Кавказе, сост. В. В. Латышева. // Вестник древней истории. 1948. № 1. Стр. 265—275. (Стр. 391—401 по сквозной нумерации собрания Латышева). В переводе сделаны некоторые сокращения.
  2. См. сочинение Ивана Бламберга Choix de medailles antiques d’olbiopolis ou olbia, BLARAMBERG (Ivan Pavlovitch), изданное в Париже в 1822 году.
  3. Такие историки, как Н. Мурзакевич, отдавали «славу» разрушения эллинских поселений карпам, иные — готам или сарматам
  4. Скальковский Адам А. Первое тридцатилетие истории города Одессы 1793 - 1823. — Одесса: Городская типография, 1837. — С. 12, 13. — 296 с.
  5. Смольянинов Константин Михайлович. История Одессы. Исторический очерк = 1853. — Одесса: Optimum, 2007. — С. 8, 118. — 181 с. — ISBN 966-344-150-X.
  6. Повесть временных лет. — М.—Л., 1950. — Т. 1. — С. 14, 210.
  7. Маркевич А. И. [www.library.chersonesos.org/showtome.php?tome_code=74&section_code=5 Город Качибей или Гаджибей - предшественник Одессы]. — Записки Одесского общества истории и древностей. — Одесса, 1894. — Т. XVII. — С. 7. — 188 с.
  8. Пушкин, Александр Сергеевич [ru.wikisource.org/w/index.php?title=%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9_%D0%9E%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%BD._%D0%9E%D1%82%D1%80%D1%8B%D0%B2%D0%BA%D0%B8_%28%D0%9F%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%29&oldid=64818 «Евгений Онегин» (Глава «Отрывки из путешествия Онегина»).]. Викитека. Проверено 14 декабря 2007. [www.webcitation.org/613YhYBNG Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  9. Статья [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/Tom_VII/377 Odessa] в Географическом словаре Королевства Польского (1886; VII, 377—378)  (польск.)
  10. [wars175x.narod.ru/bgr_drb.html Одиссея Иосифа де-Рибаса.]
  11. Профессор Надлер Василий Карлович. Одесса в первые эпохи её существования = 1893. — Одесса: Optimum, 2007. — 191 с. — ISBN 966-344-152-6.
  12. Скальковский Адам А. Первое тридцатилетие истории города Одессы 1793 - 1823. — Одесса: Городская типография, 1837. — 296 с.
  13. Смольянинов Константин Михайлович. История Одессы. Исторический очерк = 1853. — Одесса: Optimum, 2007. — 181 с. — ISBN 966-344-150-X.
  14. 1 2 3 Марк Алданов [web.archive.org/web/20100913054653/russzastava.narod.ru/aldduc.html Дюк Эммануил Осипович де Ришелье]
  15. 1 2 [www.eleven.co.il/article/13251 Погромы]. Электронная еврейская энциклопедия. Проверено 8 ноября 2013.
  16. [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=1665 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г.]
  17. Шкляев И. Н. Одесса в смутное время. — Одесса: Студия «Негоциант», 2004. — ISBN ISBN 966-691-077-2.
  18. Тынченко Я. Ю. Украинские Вооружённые Силы. К: Темпора, 2009 — с. 246.
  19. Сайт историка Сергея Владимировича Волкова. Белое движение в России: организационная структура. Гетманская армия.
  20. www.grwar.ru/persons/persons.html?id=29 Русская армия в Первой мировой войне. Бискупский Василий Викторович.
  21. anarchyinkherson.narod.ru/ataman03.html Лисенко А. Во главе повстанческих масс. Атаман Никифор Григорьев.
  22. Рубинштейн. Одесская периодическая печать времен революции и гражданской войны. — Одесса, 1929.
  23. Савченко В. А. 12 войн за Украину. — Харьков: Фолио, 2006.
  24. Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979. С. 51-64. Гл.4. В первые послевоенные годы
  25. ЦГАСА. Ф.886; 3 д.; 1922—1923 гг. 6-й ск.
  26. Сайт Архивы России, Центральный государственный архив Советской Армии. Раздел VIII. Управления и штабы стрелковых соединений и частей. Управления стрелковых корпусов.
  27. 1 2 Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979. С. 112—143. Гл. 7. Перед суровыми испытаниями.
  28. Мельтюхов М. И. Советско-польские войны.
  29. rkka.ru/ihandbook.htm Сайт РККА. Список присвоения высших офицерских званий Армии и Флота 1935—1941 гг.
  30. Иванов С. Введение // [militera.lib.ru/h/liberation/pre.html Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941–1945]. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с.

Литература

Ссылки

  • [www.tudoy-sudoy.od.ua/pro-istoriiy-i-odessu/history-odessa.html История Одессы].
  • [olegsmirnow.narod.ru/history_of_Odessa.html Олег Смирнов-Южный «История Одессы» — рассказы об истории Одессы с фотографиями ]
  • [olegsmirnow.narod.ru/Ocherk_from_Odessa/ocherk_history_of_odessa.html Олег Смирнов-Южный очерк «Ах, Одесса!!!» (страницы истории Одессы)]
  • Одесса // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
  • Страница «[jukraine.org/odessa/odessa/ Одесса]» на сайте «Еврейское наследие Украины»
  • [alexandre-tai.narod.ru/ Третьяк А. И. Публикации по истории Одессы и Северного Причерноморья].

Отрывок, характеризующий История Одессы

В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.