История Орловской области

Орловская область — регион Российской Федерации, находящийся на юго-западе Европейской части России, в центральной части Среднерусской возвышенности.

Территория Орловской области была заселена в эпоху позднего палеолита, о чём свидетельствуют находки кремнёвых орудий в местонахождениях на реке Нугрь у деревень Пальчиково и Курасово. К памятникам эпохи мезолита относятся: местонахождение у деревни Буравленки при слиянии Оки и Лисицы, относящееся к иеневской культуре, комплекс из 6 разновременных поселений у деревни Борщёвка на реке Цон. Памятники эпохи неолита сосредоточены в основном по поречьям Навли (деснинская культура), Оки (белёвская культура) и Сосны (племена лесостепи).

К эпохе бронзы относятся памятники фатьяновской, среднеднепровской и катакомбной культур, к железному веку — пямятники штрихованной керамики, сейминской, милоградской, днепро-двинской (верхние течения Двины, Днепра и Десны), юхновской (поречье Десны от Брянска до впадения в Днепр), верхнеокской культур.

В летописях XII века упомянуты города Мценск, Новосиль, Кромы. Тогда современная Орловщина входила в состав Черниговского княжества.

Меченск (Мценск) впервые упомянут в Никоновской летописи в 1146 году под названием (Мценеск, Мцьнеск) в составе Черниговского княжества. У слияния рек Ока и Орлик в XII веке на территории Черниговского княжества существовало поселение (письменных свидетельств существования Орла в домонгольскую эпоху нет, но эта дата подтверждается археологическими раскопками).

После смерти Михаила Черниговского на этих землях образовалось удельное Новосильское княжество. К концу XV века оно, к тому времени распавшееся на четыре отдельных княжества, вместе со всеми остальными осколками Черниговского княжества, вошло в состав Литовской Руси. В XVI веке основан город-крепость Орёл, восстановлены уничтоженные в XIII веке Ливны. В XVI—XVII веках территория современной Орловской области являлась пограничьем русского государства, на ней находились многие укрепления Большой засечной черты. По мере уменьшения угрозы со стороны татар, усиливалась земледельческая колонизация этого района. Орловская губерния была учреждена 28 февраля (11 марта) 1778 года по указу Екатерины II.

Орловская губерния была упразднённа в 1928 году.

Орловская область образована постановлением ЦИК СССР от 27 сентября 1937 года путём выделения районов (уездов) бывшей Орловской губернии из состава приписанных к Курской, Западной и Воронежской областей. 15 января 1938 года Верховный Совет СССР утвердил создание области. Через полгода Верховный Совет РСФСР подтвердил данное решение. В состав области были включены: из Курской области — город Орёл, Болховский, Верховский, Волынский, Должанский, Дросковский, Залегощенский, Знаменский, Измалковский, Колпнянский, Корсаковский, Краснозоренский, Кромский, Ливенский, Моховской, Мценский, Никольский, Новодеревеньковский, Новосильский, Орловский, Покровский, Русско-Бродский, Свердловский, Сосковский, Тельченский и Урицкий районы; из Западной области — Брасовский, Брянский, Гордеевский, Дубровский, Дятьковский, Жиздринский, Жуковский, Карачевский, Клетнянский, Климовский, Клинцовский, Комарический, Красногорский, Людиновский, Мглинский, Навлинский, Новозыбковский, Погарский, Почепский, Рогнединский, Севский, Стародубский, Суземский, Суражский, Трубчевский, Ульяновский, Унечский, Хвастовичский и Шаблыкинский районы; из Воронежской области — Елецкий, Задонский, Краснинский, Становлянский и Чибисовский районы.

22 сентября 1939 года к Орловской области дополнительно был причислен Долгоруковский район Курской области. В 1944 году ряд районов Орловской области передаётся в состав вновь образуемых Брянской (города Брянск, Бежица и Клинцы, Брасовский, Брянский, Выгонический, Гордеевский, Дубровский, Дятьковский, Жирятинский, Жуковский, Злынковский, Карачевский, Клетнянский, Климовский, Клинцовский, Комарический, Красногорский, Мглинский, Навлинский, Новозыбковский, Погарский, Понуровский, Почепский, Рогнединский, Севский, Стародубский, Суземский, Суражский, Трубчевский, Унечский районы) и Калужской (Жиздринский, Людиновский, Ульяновский и Хвастовичский районы) областей, почти одновременно (13 июля 1944 года) Глазуновский, Дмитровский, Малоархангельский, Поныровский, Троснянский районы перечислены из Курской области в состав Орловской области, а 9 октября 1944 года Поныровский район был передан из Орловской в Курскую область.

6 января 1954 года город Елец, Волынский, Долгоруковский, Елецкий, Задонский, Измалковский, Краснинский, Становлянский, Чернавский и Чибисовский районы были перечислены во вновь образуемую Липецкую область.

Отрывок, характеризующий История Орловской области

– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.