История Островов Кука

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск





Доколониальный период

По данным радиоуглеродного анализа Острова Кука из Южной группы первоначально были заселены полинезийцами не позднее 500 года нашей эры [1]. Согласно данным сравнительной лингвистики острова Южной группы были заселены с островов Общества, которые в свою очередь были заселены с Маркизских островов. При этом разделение прамаркизского и пратаитянского языков произошло около 900 года нашей эры. Острова Северной группы (кроме Пукапука, заселённого вероятно с Самоа) были заселены или с островов Южной группы, или непосредственно с островов Общества [2].

Согласно устным преданиям жителей островов Кука и народа маори Новая Зеландия была заселена примерно в 1000 году н.э. с острова Раротонга и других островов Тихого океана. Вполне вероятно, что Раротонга был промежуточным пунктом полинезийцев, плывших на каноэ в сторону Новой Зеландии. Самая легендарная миграция с острова состоялась в 1350 году, когда семь каноэ отплыло из бухты Авана на Раротонга в сторону Новой Зеландии.

Колониальный период

Изучение островов

Период европейского исследования островов Кука начался в 1595 году, когда испанский мореплаватель Альваро де Менданья открыл остров Пукапука. Позднее, в 1606 году другой испанский путешественник родом из Португалии, Педро Фернандес Кирос, открыл остров Ракаханга. В 1765 году мимо острова Пукапука проплывало британское судно под командованием Джона Байрона, который назвал атолл островом Дейнджер.

В 17731775 годах на многих островах Южной группы побывал английский мореплаватель Джеймс Кук, который назвал архипелаг острова Херви (Hervey Islands). Своё современное название острова получили только в XIX веке, когда русский путешественник Крузенштерн назвал архипелаг острова Кука.

В 1789 году на острове Аитутаки побывал капитан судна «Баунти» Уильям Блай. Остров Раротонга впервые был открыт европейцами только в 1813 году.

Миссионерская деятельность

Первый миссионер Лондонского миссионерского общества на островах Кука, Джон Уильямс, высадился на острове Аитутаки в 1821 году. Обратив часть арики (вождей островов) в христианство, новая религия со временем распространилась на все острова Южной группы, а на самих островах Кука наступил долгожданный мир (до этого жители островов архипелага постоянно воевали друг с другом). Миссионерам также принадлежала заслуга в прекращении на архипелаге практики каннибализма, они способствовали распространению грамотности среди местного населения.

Однако появление на островах Кука чужеземцев привело и к печальным последствиям: на острова были занесены заболевания, против которых у островитян не было иммунитета. В результате численность местного населения сократилась до менее 2000 человек против около 6000 человек во время появления на островах миссионеров.

Аннексия островов Британией

В середине XIX века Франция и Великобритания проводили активную политику захвата островов в Тихом океане, в частности, в 1843 году Франция аннексировала остров Таити и острова Общества. Активная колониальная политика этого государства вызывала большие опасения как со стороны миссионеров на Островах Кука, так и со стороны новозеландских торговцев.

Впервые идею о возможности установления британского протектората над островом Раротонга высказал в 1848 году Преподобный Аарон Буцакотт (англ. Rev. Aaron Buzacott), главный миссионер Лондонского миссионерского общества на острове. По его мнению, установление французского владычества над большинством южнотихоокеанских островов, в том числе над островом Раротонга, после аннексии Таити и прилегающих островов было всего лишь делом времени. Это способствовало бы, в свою очередь, не только падению роли в регионе протестантского Лондонского миссионерского общества (а Франция была католической страной), но и привело бы к исчезновению рычага управления у миссионеров, которые к этому времени стали реальной политической властью на островах. Однако арики Раротонги первоначально не видели реальной угрозы со стороны Франции, и идея форсированного установления британского протектората не нашла поддержку среди них.

В 1850-х годах Лондонское миссионерское общество переживало очень трудные времена, так как с каждым годом становилось всё труднее финансировать свои миссии на тихоокеанских островах. В 1859 году на остров Раротонга прибыл немецкий миссионер Преподобный Е.Р. Краузе, который взял на себя руководство единственной европейской миссии на острове в поселении Такамоа, в котором находился главный теологический колледж островов Кука.

Когда Краузе прибыл на Раротонгу, на острове жил всего лишь один европеец — француз. Однако со временем, в ходе налаживания торговых связей с другими островами Тихого океана, на Раротонге стали появляться всё чаще торговцы с других островов, в основном из Новой Зеландии. Новозеландцы, заинтересованные в увеличении товарооборота, возродили идею установления британского протектората и считали, что остров Раротонга должен быть аннексирован Новой Зеландией, которая на тот момент была колонией Британской империи. Установление же французского владычества сильно ущемило бы торговые права новозеландцев. Именно с целью защиты своих коммерческих интересов они выступали против французского влияния на острове Раротонга.

Для того, чтобы подтолкнуть арики островов Кука к принятию решения о британском протекторате, торговцы из города Окленд, у которых были свои торговые представительства на Раротонге, в 1863 году снарядили шхуну «Виктория». Главным переговорщиком с местными вождями был один из арики Новой Зеландии Паора Тухаэре. В ходе обсуждения вопроса некоторых вождей удалось уговорить, и уже спустя некоторое время часть арики направила прошения губернатору Грею в город Веллингтон об установлении британского протектората, а затем ассоциации с Новой Зеландией. Губернатор поддержал эту идею и послал Министерству колоний петицию об осуществлении необходимых мер. Тем не менее, британское правительство отклонила возможность установления протектората над островов Раротонга как в первый, так и во второй в 1865 году.

Идея установления ассоциации с Новой Зеландией не была особо популярной среди как арики островов Херви, так и местного населения. Причиной тому были опасения кукцев по поводу контроля их земель новозеландцами, что, в свою очередь, способствовало бы притоку европейцев на Раротонгу и отчуждению земли у коренного населения.

Необходимо отметить, что аннексия островов Херви Новой Зеландией, которая на тот момент была самоуправляющейся колонией Британии, была невозможна, так как у неё не было легитимных прав на захват Раротонги или любого другого острова в Тихом океане, поэтому все колониальные веяния Новой Зеландии упирались в благосклонность Британии, которая на тот момент считала аннексию островов Херви экономически нецелесообразной.

В 1869 году место Преподобного Краузе на острове Раротонга занял Преподобный Джеймс Чалмерс (англ. Rev James Chalmers), которого мало интересовала аннексия островов и который был больше обеспокоен негативным европейским влиянием (это касалось распространения алкоголя и появления множество винных погребков).

В 1870 году на остров Раротонга прибыл Дж. Т. Эрандел, крупный торговец того времени в регионе. В обмен на помощь раротонгских миссионеров он покрывал расходы на содержание протестантских миссий на островах Херви. В этом же году на Раротонгу из Англии прибыл коммерсант Гудмэн. Так как его отец был патроном Лондонского миссионерского общества Гудмэн очень быстро нашёл общий язык с местными миссионерами. В 1872 году, заручившись поддержкой Преподобного Чалмераса и нескольких торговцев, Гудмэн ходатайствовал перед Министерством иностранных дел Британии о назначении его на пост британского вице-консула на Островах Херви. Однако какого-либо ответа не последовало, так как в тот момент Британию опять больше интересовали Фиджи, Новые Гебриды, Тонга и Соломоновы острова.

В 1873 году премьер-министром Новой Зеландии стал Джулиус Вогел. В период его премьерства особое внимание уделялось укреплению торговых связей с островами, так как существование «коммерческих возможностей» на островах Херви могло бы убедить Великобританию в получении выгоды после их аннексии. Практически сразу же после занятия поста Вогел обратился к Министерству иностранных дел Британии о необходимости создания Великобританией «Полинезийской Федерации», которая включала бы в себя значительную часть островов в южнотихоокеанском регионе, в том числе, и Острова Херви. Однако министерство отклонило этот проект, и уже в следующем году Британия аннексировала Фиджи.

Нежелание Британии аннексировать острова Херви объяснялось несколькими причинами. Прежде всего, одна из ведущих держав мира на тот момент вела выборную политику по отношению к новым колониям. Захватывались только те территории, которые имели стратегическое расположение, или захват которых был экономически выгоден для метрополии (то есть могли бы использоваться в качестве сырьевых придатков). А крошечные острова в Тихом океане были на последнем месте после таких территорий, как Египет, Индия, Восточная Африка. К тому же, содержание громоздкого колониального аппарата на отдалённых островах обходился очень дорого.

В июне 1885 года впервые было налажено пароходное сообщение между Новой Зеландией и островом Раротонга, а также Тонга, Самоа и Таити.

Британский период

В 1881 году на острова Херви был отправлен первый неоплачиваемый британский консул. А уже в 1888 году после просьбы некоторых вождей о британском покровительстве вице-консул на Раротонга объявил о британском протекторате над Южной группой. Впоследствии в начале 1890-х годов протекторат распространился на часть островов Северной группы (министерство Британии по делам колоний решило, что они сыграют значительную роль в будущем строительстве транстихоокеанской кабельной станции).

В октябре 1885 года британское министерство приняло предложение Новой Зеландии, которая на тот момент была самоуправляющейся британской колонией, об оплате ею работы британского консула на острове Раротонга, но при условии, что этот консул будет назначаться новозеландским правительством и будет официальным агентом Новой Зеландии. Консул выполнял функции советчика островных вождей в вопросах составления законопроектов, подписывал все акты местного законодательства от имени губернатора Новой Зеландии, а также мог отклонить законопроект.

В 1890 году был сформирован генеральный совет, первое правительство островов. В следующем году арики Раротонги и других островов Южной группы согласились сформировать первую федеральную легислатуру на островах. Была официально введена британская валюта. Однако многих местных вождей не устраивало то, что фактически управление островами переходило в руки Новой Зеландии, а не Британии (арики же хотели непосредственного вхождения Островов Кука в состав Британской империи).

В официальном прошении верховного арики от 6 сентября 1900 года были оговорены условия, при которых было возможно вхождение Островов Кука в состав Британской империи:

  1. Роспуск федерального парламента и созыв совета арики, возглавляемого Макеа Арики. Вступление в силу новозеландских закон только с одобрения совета.
  2. Одновременная аннексия островов Северной группы.
  3. Острова должны быть присоединены к Британии и объединены на федеральных началах с Новой Зеландией.

Новозеландский период

Однако уже 27 сентября 1900 года новозеландский парламент одобрил аннексию островов Кука, и в следующем месяце на Раротонга прибыл губернатор Новой Зеландии. Без всякого обсуждения верховный арики и другие лидеры островов подписали акт о цессии, предполагавший расширение границ Новой Зеландии за счёт островов Кука.

11 июня 1901 года Острова Кука вошли в состав Новой Зеландии.

Несмотря на то, что верховный арики и правительство Островов Кука во время Новозеландской парламентской миссии в 1903 году строго придерживались идеи независимости Островов Кука в вопросах своего законодательства, к 1909 году вся власть на островах перешла к новозеландскому резидент-комиссару и министру островных территорий, а все законодательные акты, принятые в новозеландском парламенте, приобрели силу закона. В результате к 1915 году после принятия ряда законопроектов Острова Кука с точки зрения закона стали полностью зависимы от воли новозеландского парламента.

В 1945 году Новая Зеландия приняла активное участие в создании Организации Объединённых Нации, а также в разработке той части Устава ООН, в которой идёт речь о несамоуправляющихся территориях. Всё это оказало определённое воздействие на развитие Островов Кука. В целом, послевоенный период (его ранние годы) был отмечен укреплением экономики архипелага, повышением качества жизни островитян, однако решить проблемы, связанные с эмиграцией жителей Островов Кука в Новую Зеландию (в основном молодёжи), так и не удалось.

Период самоуправления

Первые годы самоуправления. Основные принципы свободной ассоциации с Новой Зеландией

В 1962 году законодательную ассамблею Островов посетил новозеландский министр по делам островных территорий, предложив четыре проекта будущего статуса Островов Кука:

  1. Предоставление полной независимости, при которой Новая Зеландия продолжит содействовать развитию архипелага.
  2. Объединение с Новой Зеландией при условии прямого представительства Островов Кука в Палате представителей Новой Зеландии.
  3. Интеграция в Полинезийскую Федерацию, если возможно создание этого государства в будущей перспективе.
  4. Предоставление полной самостоятельности в решении внутренних вопросов при сохранении новозеландского гражданства для жителей территории.

При этом министр подчеркнул недостатки первых трёх альтернатив:

  1. Острова Кука имеют очень маленькую площадь, слаборазвитую экономику. Острова архипелага находятся на дальнем расстоянии друг от друга. При полной независимости всё это привело бы к возникновению ряда проблем в экономической, политической, социальной и других сферах.
  2. Полная интеграция с Новой Зеландией привела бы к верховенству новозеландских законов на территории Островов Кука, а представители территории в новозеландском парламенте не смогли бы лоббировать свои интересы из-за малого представительства.
  3. При вхождении в состав возможной в будущем Федерации Океании Острова Кука играли бы по сравнению с Самоа, Фиджи и другими странами второстепенную роль.

Самым практичным из них было предоставление полной внутренней самоуправляемости при сохранении новозеландского гражданства для жителей территории. Члены ассамблеи Островов Кука понимали, что архипелаг полностью зависит от финансовой помощи Новой Зеландии. К тому же, предоставление островитянам новозеландского гражданства было бы очень благоприятным в условиях растущего оттока населения в Новую Зеландию. Именно поэтому ассамблеей Островов Кука был одобрен проект самоуправляющейся территории. После долгих консультаций 17 ноября 1964 года новозеландский парламент принял Конституционный акт Островов Кука (англ. Cook Islands Constitution Act), который должен был вступить в силу после проведения всеобщего голосовании на островной территории.

Население, принявшее участие в голосовании по поводу принятия документа 20 апреля 1965 года, поддержало предложенную конституцию и предоставление Островам Кука самоуправления. На голосование были приглашены наблюдатели стран-членов ООН (Индии, Испании, Того, Судана, США и Японии).

7 июня 1965 года новозеландский парламент согласно результатам проведённого народного голосования внёс некоторые поправки в Конституционный акт Островов Кука. 26 июля 1965 года была окончательно принята резолюцию, по которой Острова Кука объявлялись самоуправляющейся территорией в свободной ассоциации с Новой Зеландией. Первым министром стал сэр Альберт Генри.

16 декабря 1965 года Генеральной Ассамблеей ООН был принята Резолюция 2064 (XV), в которой Острова Кука объявлялись территорией с полным объёмом внутреннего самоуправления.

Под свободной ассоциацией Островов Кука с Новой Зеландией подразумевается:

  1. Правительство Островов Кука наделено всей полнотой исполнительной власти.
  2. Парламент Островов Кука наделён правом издания законов. Парламент Новой Зеландии не имеет права издавать законы для Островов Кука.
  3. Жители Островов Кука являются гражданами Новой Зеландии.
  4. Острова Кука остаются частью Королевства Новой Зеландии. Главой Островов Кука является британская королева Елизавета II.

Однако Новая Зеландия отвечает за внешнюю политику и оборону.

История Островов Кука 1970—2000 годов

В ходе очередных выборов в 1971, 1974 и марте 1978 года премьером Островов Кука был избран Альберт Генри из Партии Островов Кука. Однако в июле 1978 года после рассмотрения законности выборов верховный судья Островов Кука отозвал голоса эспатриантов Островов, которые специально за счёт государственных фондов были привезены из Новой Зеландии для участия в выборах. В результате пересмотра результатов выборов Партию Остров Кука обошла Демократическая партия Островов Кука, лидер которой, Томас Дэвис, стал новым премьером самоуправляющейся территории.

В мае 1981 года в Конституцию Островов Кука была внесена поправка, согласно которой число парламентариев увеличилось с 22 до 24 человек (параллельно был увеличен срок полномочий с четырёх до пяти лет).

В апреле 1983 года Сэр Том Дэвис уступил власть оппоненту из Партии Островов Кука, Джеффри Генри, двоюродному брату бывшего премьера. Однако Генри находился у власти очень короткий период, и уже в ноябре 1983 года пост премьера вернулся к Дэвису. В августе 1984 года Дэвис осуществил коренные изменения в правительстве с целью создания коалиционного правительства: семь министерских портфелей получили члены Партии Островов Кука, а Джеффри Генри был назначен заместителем премьера. Однако в середине 1985 года Генри и его однопартийцы были уволены с постов. В июле 1987 года Том Дэвис в связи с вынесением вотума недоверия правительству был вынужден уйти в отставку, а его место занял член Кабинета министров и ключевая фигура на тот период Демократической партии Пупуке Робати. В ходе очередных парламентских выборов в январе 1989 года победу одержал Джеффри Генри.

В августе 1991 года была внесена новая поправка в Конституцию Островов Кука, согласно которой число парламентариев увеличилось с 24 до 25 человек. Одновременно изменения коснулись Кабинета министров: число министров возросло с 7 до 9 человек.

Результаты парламентских выборов марта 1994 года были вполне ожидаемы: 20 мест в парламенте получила Партия Островов Кука, 3 места — Демократическая партия и 2 места — Партия альянса, основанная в 1992 году Норманом Джорджем. Том Дэвис, партия которого проиграла на выборах, ушёл с поста председателя Демократической партии Островов Кука.

В 1994 году на Островах на некоторое время удалось избежать крупного финансового кризиса из-за предоставления правительством страны гарантий по кредитам иностранным компаниям в размере $NZ l,200 млн. (к сравнению, в 1994—1995 годах валовый доход Островов Кука составлял около $NZ 50 млн.). В ходе разбирательства Резервный банк Новой Зеландии пришёл к заключению, что эти действия правительства были в основном продиктованы интересами иностранных компаний. Однако сложившаяся ситуация в самоуправляющейся территории привела к отзыву иностранными инвесторами своих капиталов, тем самым, ещё сильнее провоцируя финансовый кризис. Чтобы решить проблему министр Островов Кука Джеффри Генри в середине 1995 года вывел из обращения доллар Островов Кука и провёл меры по сокращению государственных расходов. Однако избежать кризиса не удалось. Новозеландское правительство критиковало правительство Островов Кука за отсутствие решительных мер, в том числе, за не вынесение обвинений в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов иностранным компаниям. Ситуация на Островах ещё более ухудшилась после того, как стало известно, что территория не в состоянии самостоятельно погасить долг в размере US $100 млн перед Банком Италии. В апреле 1996 года Джеффри Генри были предприняты новые решительные меры в сфере финансов: на 50 % была сокращена заработная плата государственным служащим, были закрыты все дипломатические миссии за границей, на 60 % сократилось количество государственных департаментов и министерств, была проведена приватизация большинства государственных предприятий. Отмеченная в 19951996 годах возросшая эмиграция жителей Островов Кука ещё сильнее пошатнула финансовый сектор страны.

В августе 1997 года Парламент Островов Кука одобрил Акт о местном правительстве на внешних островах (англ. Outer Islands Local Government Act). В результате была создана новая бюджетная система пополнения местных фондов с целью осуществления различных проектов на внешних острова и увеличения власти на местах.

Действия администрации Джеффри Генри продолжала вызывать споры в обществе, особенно заявление в декабре 1997 года о закрытии Министерства общественных работ, исследований, жилищного фонда, водоснабжения и окружающей среды из-за превышения сметы расходов. В знак протеста ответственный министр Том Марстерс подал в отставку, так как без работы осталось более 100 государственных служащих. Также возникли проблемы с ЖКХ (особенно водоснабжением), были приостановлены многие государственные проекты.

В ноябре 1997 года острова Северной группы сильно пострадали от циклона «Мартин»: погибло по меньшей мере 8 человек, была фактически разрушена инфраструктура островов, большие убытки потерпела индустрия по производству чёрного жемчуга.

В конце XX века Острова Кука стали крупным офшорным центром, где открывали свои счета многие иностранные компании, в том числе, российские. В результате появились заявления о том, что в стране отмываются нелегальные деньги криминальных организаций. Попытки правительства Островов Кука уйти от ответа не дали результата, поэтому после давления со стороны многих государств мира были проведены изменения в финансовом законодательстве в августе 1999 года (в том числе, был создан орган по делам легализации незаконно полученных денег).

16 июня 1999 года были проведены очередные парламентские выборы, победу в которых одержала Партия Островов Кука, получив 11 из 25 мест в парламенте. Демократическая партия получила 10 мест и Партия нового альянса — 4 места. Премьер-министром остался Джеффри Генри, заместителем премьера — Норман Джордж, лидер Партии нового альянса, с которой была создана правительственная коалиции. В ответ на союз с Партией нового альянса трое членов Партии Островов Кука вошли в коалицию с Демократической партией. В результате Джеффри Генри был смещён Джо Уильямсом, который, в свою очередь, ушёл в отставку в ноябре (его место занял Терепаи Маоате).

Внешняя политика

11 июня 1980 года США подписали договор с правительством Новой Зеландии, определяющий морские границы Островов Кука с Американским Самоа. США также отказалось от претензий на острова Пенрин, Пукапука, Манихики и Ракаханга.

В течение первого десятилетия самоуправления деятельность правительства Островов Кука сосредоточилось на внутренних делах и осуществлении основных социальных и экономических программ. Цель внутренней политики Островов Кука в эти годы — национальное развитие и снижение зависимости страны от экономической помощи Новой Зеландии.

В 1972 году недавно созданный Южнотихоокеанский форум (сейчас Форум тихоокеанских островов) сформировал на основе договора Южнотихоокеанское бюро экономического сотрудничества (англ. South Pacific Bureau for Economic Cooperation). В соглашении, подписанном Австралией, Западным Самоа, Науру, Новой Зеландией, Островами Кука, Тонга и Фиджи в 1973 году, Острова Кука впервые выступили как самостоятельный субъект международного права.

В 1990-х годах продолжилась активная политика правительства Островов Кука в сфере международного сотрудничества.

Сейчас страна является членом Азиатского банка развития, Всемирной организации здравоохранения, некоторых подразделений ООН. Острова Кука также являются ассоциированным членом Содружества наций, поддерживает дипломатические отношения с 19 государствами мира.

См. также

Напишите отзыв о статье "История Островов Кука"

Примечания

  1. Малаховский К.В. История островов Кука. Москва, изд-во "Наука", 1978, стр. 7.
  2. Беликов В.И. Происхождение и миграции полинезийцев (по лингвистическим данным). В сборнике статей: Пути развития Австралии и Океании: история, экономика, этнография. Москва, изд-во "Наука", 1981, стр. 243-254.

Ссылки

  •  (англ.) [www.ck/history.htm История Островов Кука на сайте www.ck]
  •  (англ.) [www.cookislands.de/index.php?page=703756965&f=1&i=703756965 История Островов Кука на сайте Cookislands.de]
  •  (англ.) [www.cook-islands.gov.ck/history.php Путь к независимости]

Отрывок, характеризующий История Островов Кука

– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.