История Ростова-на-Дону

История Ростова-на-Дону берёт своё начало с момента основания Темерницкой таможни в 1749 году. Позже была построена крепость, названная в честь святого Дмитрия Ростовского. Город несколько раз менял своё название, перестраивался, расширялся. В настоящее время Ростов-на-Дону — один из самых крупных и густонаселённых городов России.

История города до его основания

К финалу среднего виллафранка (2,1–1,97 млн л. н.) относится фрагмент плюсневой кости верблюда вида Paracamelus alutensis (№ 35676 в коллекции ЗИН РАН) со следами рубки и пиления-резания каменным орудием. Кость была найдена Н. К. Верещагиным в 1954 году в Ливенцовском карьере (местонахождение Ливенцовка) на западной окраине Ростова-на-Дону вместе с другими фаунистическими остатками в хапровской аллювиальной толще, относящейся к русловой фации палео-Дона.

На территории города имеются развалины древних поселений, постройка которых датируется разными эпохами — вплоть до 5 тысяч лет назад.

Люди селились на Дону издавна — примерно с меднокаменного века, о чём свидетельствуют многочисленные археологические находки. Здесь издавна был мягкий климат, удобное географическое положение, а также изобилие рыбы и мяса — на Дону паслись стада бизонов, шерстистых носорогов и мамонтов. В то время ещё не закончился последний Ледниковый период. Люди жили здесь огромными племенами, так как гораздо легче было прокормить себя сообща. Орудия они изготовляли себе из тонких пластин кремня, которые отделялись от более крупных кусков (нуклеусов). Потом пластины обрабатывали деревянными либо костяными инструментами — притупляли края, скалывали тонкие чешуи — так делали иглы, копья, кинжалы и ножи в Древнее время. В период бронзового века на окраине нынешнего Ростова-на-Дону были расположены крепостные сооружения, датируемые III тысячелетием до нашей эры. Размер был впечатляющий — длина Левенцовской крепости по периметру — 280 метров, площадь Каратаевской крепости — 425 квадратных метров. На территории крепости находились курганы и грунтовые могильники. О культуре поселенцев известно мало, обнаружено лишь несколько амфор. Здесь предположительно жили арийцы, которые потом ушли в Среднюю Азию. Об этой крепости известно очень мало, во многом потому, что до сих пор не создан музей. Известно, что крепость бралась штурмом — об этом свидетельствуют более тысячи кремнёвых наконечников стрел.

Основание города

Задолго до создания города первый российский император Пётр I хотел создать на месте будущего города крепость для защиты южных границ Российской империи от набегов турок и крымских татар. Во время Азовских походов 1695—1696 годов армия будущего императора проходила по донским землям, припасы были практически на исходе. Пётр I испил воды из родника, впоследствии названного Богатым Колодезем, как и назвали поселение около родника. Также ему понравилось место около родника из-за удобного расположения в низовье реки Дон и император хотел основать здесь крепость, но из-за Прутского договора это стало невозможным.

Указом Елизаветы Петровны 15 декабря 1749 года была основана таможня на правом берегу Дона в его низовьях, в 46 километрах от устья реки, где она впадает в Азовское море:

Для сбору тарифов и внутренних пошлин с привозимых из турецкой области и отвозимых из России за границу товаров таможню учредить по реке Дону вверх от устья реки Темерник против урочища, называемого „Богатый колодезь“, где и донские казаки могут вести свою торговлю с приезжими греками, турками и армянами.

Однако саму таможню начали строить не вокруг Богатого Колодезя, а на левом берегу реки Темерник, около разрушенной древнегреческой крепости.

С 1749 года по 1760 год на месте будущего города находилась всего лишь таможня. Весной 1750 года в таможне были построены пристань, пакгауз, карантин, помещение для служащих гарнизона. Здесь в 1756 году была основана международная «Российская и Константинопольская торгующая компания». Темерницкий порт стал единственным русским портом на юге России, через него велась торговля со странами Чёрного, Эгейского и Средиземного морей.

В 1760—1761 годах на месте таможни для защиты южных границ Российской империи от набегов татарских отрядов, а также от степных народов начали строить крепость по проекту русского военного инженера Деденева. Руководство работами было возложено на военного инженера А. И. Ригельмана. 6 апреля 1761 года указом Екатерины II крепости было дано имя митрополита Ростовского Димитрия (1652—1709 гг.), незадолго до этого возведённого в ранг святых Русской православной церкви.

Крепость святого Димитрия Ростовского в форме 9-ти лучевой звезды, имела в окружности 3,5 км. Она располагалась между нынешними переулками Чехова и Крепостным, улицами Горького и Станиславского. Крепость имела два форштадта: Доломановский и Солдатский, которые располагались вдоль берега Дона от нынешнего Доломановского переулка до Ворошиловского проспекта. Войти в крепость можно было только через Георгиевские и Архангельские ворота, а также со стороны реки Дон. Крепость имела многочисленный гарнизон, была вооружена 238 орудиями и на протяжении полувека использовалась в качестве тыловой базы русских войск. Крепость Святого Димитрия Ростовского сыграла значительную роль в период русско-турецких войн второй половины XVIII века. В русско-турецкую войну 1768—1774 годов она служила базой для наступления на Азов. С историей крепости связаны имена выдающихся русских военачальников. В 1768 году сюда приезжает адмирал А. Н. Синявин для руководства строительством верфи, в 1783—1784 гг. комендантом крепости был назначен полководец А. В. Суворов, здесь начал военную службу адмирал Ф. Ф. Ушаков.

Однако после этой войны и присоединении территории Крымского ханства крепость утратила своё значение. Новым портом стал Таганрог, а крепость им. Дмитрия Ростовского стала всего лишь захудалым перевалочным местом. Однако плодородная степь всё более заселялась выходцами с Украины и из России. В 1779 Екатерина II поселила здесь крымских армян. Они основали к востоку от крепости поселение Нор-Нахичеван (ныне Пролетарский район Ростова-на-Дону). В разработке плана нового города принимал участие известный русский архитектор И. Е. Старов. Поблизости от него образовалось пять селений — Чалтырь, Топчи (Крым), Мец-Сала (Большие Салы), Покр-Сала (Малые Салы), Несвита (Несветай). Вокруг бывшей крепости образовалось большое поселение, пока что не имевшее статус города. 29 августа 1797 года крепость и Нахичеван вошли в состав Ростовского уезда Новороссийской губернии, центр которого пока что был в городе Таганроге. Поскольку крепость утратила к этому времени своё военное значение, указом Александра I от 17 августа 1807 года она получила статус уездного города.

Впоследствии название крепости несколько раз меняли — после крепости им. Дмитрия Ростовского её стали называть Ростовской крепостью, потом просто городом Ростовом, после чего город переименовали в Ростов-на-Дону, чтобы не было путаницы с древним Ростовом.

XIX век

В 1802 году Новороссийская губерния Российской империи была разделена на Николаевскую, Таврическую и Екатеринославскую губернии. Ростовский уезд вошёл в состав Екатеринославской губернии. В 1811 году город получает свой герб, на котором была изображена крепостная башня, символизирующая прошлое города. После устранения опасности со стороны Османской империи и освоении южных торговых путей Ростов-на-Дону оказался в центре внешней торговли страны. В 1836 году была построена новая ростовская таможня, и за 10 лет обороты торговли Ростовского порта выросли примерно в 30 раз.

В 1838 году название соседнего города Нахичеван было изменено на Нахичеван-на-Дону, для отличия от одноимённого города в Закавказье. В 1887 году город Ростов-на-Дону вошёл в состав Области Войска Донского. К середине XIX века город стал одним из крупнейших пунктов хлебного экспорта в Российской империи, он увеличился более чем в 100 раз. Также в городе был очень крупный экспорт железа, он составлял четверть экспорта из всей Российской империи.

Также столь стремительный рост перевозок грузов вызвал сильный толчок в развитии речного судоходства и судостроения в городе. В Ростове-на-Дону появляются верфи для постройки деревянных судов. В 1839 году в город прибыл пароход Митрадат, пришедший из Таганрога. В 1841—1842 годах из узлов, привезённых из Англии, был собран первый пароход «Донец» с портом приписки Ростов-на-Дону. Он вплоть до Крымской войны совершал регулярные рейсы по реке Дон, его притоку Северский Донец и Азовскому морю. Через два года добавился ещё один пароход «Ростов», который был построен в Луганске и пришёл по Северскому Донцу и Дону.

В первой половине XIX века стремительно развивается и внутренняя торговля. Ростов был известен двумя ярмарками, считавшимися одними из крупнейших в стране. В середине XIX века в Ростове только в оптовой торговле продавалось до 15 тысяч пудов сахара, на 350 тысяч рублей металлических изделий. Ежегодно сюда привозилось до миллиона пудов соли и на 100 тысяч рублей каменного угля. Кроме того, Ростов являлся крупнейшим рыбным рынком. Помимо водных путей, значительная часть соли, хлеба, угля и других товаров, доставлялась в Ростов гужевым транспортом. В городе сходились пять крупнейших почтовых трактов того времени: Одесский, Бахмутский, Харьковский, Кавказский и Черноморский.

Промышленное развитие Ростова в первой половине XIX века поначалу несколько уступало развитию торговли. Постепенно стало появляться, однако, всё больше предприятий: водочный и пивоваренный заводы, несколько салотопных заводов и крупных шерстомоек. В 1846 году купцом Ященко был основан вблизи Темерника первый чугунолитейный завод, а в 1850 году в городе уже насчитывалось 53 завода и фабрики. В их числе были 5 кожевенных, 5 овчинных, 5 свечных, 3 кирпичных завода, 3 табачных фабрики, 9 шерстомоек и т. д.

С ростом экономического значения Ростова рос и сам город, увеличивалось его население. Согласно официальной статистике того времени, в 1809 году в городе было около 3000 жителей, в 1833 — 8138, в 1856 — 13200 человек. В действительности населения было больше. Официальная статистика не учитывала пришлых людей. Известно, что в начале 50-х гг. XIX века, когда постоянное население города немногим превышало 11 тысяч жителей, сюда ежегодно, особенно в летнее время, приходили на заработки до 15 тысяч человек. По своему сословному составу постоянное население города было неоднородным. В 1850 году из 10960 жителей Ростова мещан и цеховых было 6419 человек, разночинцев — 1972 человека, крестьян — 519 человек. Значительную группу жителей составляли купцы и члены их семей, которых насчитывалось 1065 человек. Остальные сословные группы населения были менее представительны.

В 1841 году годовые доходы города составляли 13618 рублей, а расходы — 12100 рублей. В 1844 году Ростову было передано право получения в течение 25 лет десяти процентов таможенного сбора, взимавшегося в Ростовском порту. Это несколько увеличило доходы города, которые в 1847 году составили около 28 тысяч рублей. В середине 60-х гг. XIX века из 595 российских городов только у 33-х доходы составляли свыше 25 тысяч рублей.

В начале XIX столетия Ростов был сравнительно небольшим городом, в котором едва насчитывалось около тысячи домов. Так, в 1823 году в городе было 1015 домов, из которых только 25 зданий являлись каменными.

В 1811 году город получает генеральный план, утверждённый государем. По нему площадь Ростова определялась всего в 246 гектаров. Он занимал узкую прибрежную полосу от левого берега реки Темерник до нынешнего Ворошиловского проспекта. В 1835 году царским указом крепость Димитрия Ростовского была упразднена, а её земли передавались городу. Всего Ростов получал дополнительно 270 гектаров земли. Это создавало благоприятные условия для роста города. В 1846 году в Ростове насчитывалось уже 1214 деревянных и 278 каменных домов, Спустя десять лет число их увеличилось, соответственно, до 1306 деревянных и 294 каменных. В 50-е годы XIX века в Ростове насчитывалось 14 улиц, в том числе 6 продольных и 8 поперечных, и до 60 безымянных переулков. Наиболее оживлённой была Московская улица, примыкавшая к базару и собору. В это время уже существовала и Большая Садовая улица, которая только начинала застраиваться. Она ещё отнюдь не была главной и находилась, фактически, на северной окраине. В центре Ростова располагалась главная городская площадь — Базарная. Вблизи неё в 1810 году было построено двухэтажное каменное здание городской думы. Оно сохранилось — на углу нынешней улицы Станиславского и проспекта Семашко. Это старейшее каменное здание на исторической территории Ростова. В Ростове долгое время не было ни одной мостовой. И только в 1844 году были вымощены два спуска к Дону, а в 1848-м замощена главная в то время Московская улица. В первой половине XIX века в Ростове отсутствовали городские лечебные заведения. Лишь в крепости существовал маленький военный госпиталь, который, разумеется, не мог удовлетворить потребности растущего города. Только в 1856 году была открыта больница на 30 коек в арендованном помещении. Тогда же было принято решение о строительстве городской больницы в специальном здании. Открытие первого в Ростове мужского приходского училища датируется 1810 годом. Позднее оно было преобразовано в уездное, и в 1850 году насчитывало 30 учащихся и 5 преподавателей. Имелась также одна частная школа с 12 учениками и одним учителем.

Вторая половина XIX века ознаменовалась отменой в России крепостного права, началом технической революции в промышленности и на транспорте, бурным ростом городов. К этому времени Ростов-на-Дону представлял собой уже достаточно крупный, динамично развивающийся город. Особенно заметными были сдвиги в промышленном производстве, которое росло с каждым годом. Ярким примером может служить развитие табачной промышленности. Основанные в середине XIX века табачные фабрики Я. С. Кушнарёва и В. И. Асмолова в 60-е гг. имели совокупный капитал, едва достигавший 6 тысяч рублей. А уже к 1895 году табачные фабрики Ростова вместе изготовили продукции на 5,8 млн рублей. По сравнению с предыдущими годами, был заметен существенный рост и в других отраслях производства. В 1880 году в городе насчитывалось 12 паровых мукомольных мельниц, 32 кирпичных завода, 3 крупные табачные фабрики, 8 чугунолитейных заводов, 3 пивоваренных и 6 механических заводов, 7 типографий, судоремонтный завод и пр. Всего в Ростове было около 100 промышленных, двух тысяч торговых и трёх тысяч мелких кустарных предприятий. Заметную роль играл механический завод Д. А. Пастухова, преобразованный в 1889 году в судоверфь металлического судостроения (ныне завод «Красный Дон»). В Ростове стали выпускаться сложные по тем временам изделия, в том числе пассажирские и грузовые пароходы. В развитии экономики Ростова активную роль стали играть банки и акционерные общества, а также торгово-промышленные и ссудо-сберегательные товарищества. В 90-е гг. XIX века из годового оборота всех 67 обществ большая часть приходилась на Ростовское общество взаимного кредита, отделения Волжско-Камского и Азовско-Донского банков в Ростове. Результатом развития промышленного производства в Ростове стал рост годового оборота города, который в конце XIX века составлял уже свыше 150 млн рублей. Солидную долю товарооборота составляла продажа табака, который вывозился во все районы страны. По-прежнему первое место во внешней торговле города занимал вывоз хлеба, в том числе и за рубеж. В 1868 году жители Ростова и Нахичевани впервые услышали паровозный гудок — до Ростовской пристани по берегу Дона была продлена открытая за четыре года до этого автономная железнодорожная линия, изначально соединившая Грушевские каменноугольные рудники (ныне город Шахты) и Аксайскую пристань. В 1869 году в Ростов пришла железная дорога со стороны Харькова и Таганрога, а в 1871 году — со стороны Воронежа (вобравшая в себя бывшую автономную дорогу из Грушевских рудников). А в 1875 году, с пуском Ростово-Владикавказской железной дороги, открытием первого разводного железнодорожного моста через Дон и первого крупного вокзала Ростов превратился в один из крупнейших в стране железнодорожных узлов. Одновременно со строительством Ростово-Владикавказской железной дороги были построены её Главные мастерские (нынешний Ростовский электровозоремонтный завод). На этом предприятии уже в конце XIX века был освоен не только ремонт, но и производство новых паровозов и вагонов. Однако и при условии развития железнодорожного транспорта река Дон не утратила своего значения крупной транспортной артерии. Продолжает расширяться Ростовский порт, растёт число пассажирских и грузовых судов. Так, количество пароходов увеличилось с 91 в 1884-м до 189 в 1900 году.

Находясь на пересечении трёх железных дорог и реки Дон, город ширился, увеличивалось его население. Если в 1860 году в нём проживало 17574 человека, то в 1893-м — уже почти 100 тысяч. По переписи населения 1897 года, жителей в Ростове было 119 476 человек. Наибольшую группу составляли мещане — 45 процентов; 5 процентов составляли дворянство, духовенство и купечество; казаков насчитывалось 2,3 %. К 90-м гг. 19 в. в Ростове проживало 2 500 иностранцев, тогда как в 60-е гг. их было лишь около 160 человек.

В Нахичевани, которая была тогда самостоятельным городом, на рубеже веков жило более 30 тысяч человек. Постепенно в Нахичевани также появлялось всё больше промышленных предприятий, крупнейшим из которых стал в 1891 году механический чугунно-меднолитейный завод, преобразованный в 1898 году в акционерное общество «Аксай» (ныне «Красный Аксай»). Два соседних города, первоначально разделённые примерно двухкилометровым незастроенным пространством, всё более активно стремились навстречу друг другу. Новые экономические реалии диктовали необходимость реорганизации в России органов управления.

16 июня 1870 года было утверждено «Городовое положение», введённое в Ростове в 1871 году. В соответствии с ним на четыре года избиралась городская дума и назначалась городская управа во главе с городским головой. Согласно «Положению», городская управа не имела права заниматься политическими вопросами. Круг её деятельности охватывал хозяйственные и экономические отношения. Реформа открывала перед городом широкие перспективы самоуправления. И именно в этот период было сделано очень многое для превращения Ростова в солидный, хорошо застроенный и достаточно благоустроенный город. Большую роль сыграл в этом талантливый городской голова А. М. Байков, при котором Ростов всё более активно приобретал черты цивилизованного европейского города.

Центром Ростова-на-Дону в XIX веке долгое время была Московская улица. Вместе с ростом города центр его перемещается на Большую Садовую улицу. Здесь размещались многочисленные богатые здания банков, гостиниц, магазинов, клубов, а также городской сад проекта архитектора А. Померанцева. В 1865 году в Ростове было завершено строительство первого водопровода. В 1886 году в городе появился телефон. В 1887 году по Большой Садовой улице, а чуть позже по Таганрогскому и Большому проспектам и ряду других улиц начала действовать конно-железная дорога, а с 1902 года — трамвай. В 1896 году Ростов получил электрическое освещение.

После срытия крепостных валов и засыпки рвов город быстро прорезала сеть улиц и переулков, взамен саманных и деревянных стали строить каменные здания, торговая деятельность стала основным занятием жителей города.

Выгодное географическое положение на перекрёстке сухопутных и водных дорог способствовало экономическому развитию Ростова. У его стен образовался торговый порт, принимавший суда русских, греческих, итальянских, турецких, армянских, персидских купцов. В 1835 году гарнизон и военное имущество крепости были переведены в Анапу

Вскоре после начала Первой мировой войны сюда был эвакуирован Варшавский университет, по Высочайшему повелению студенты, помогавшие фронту, были отозваны в Ростов для завершения обучения.

Промышленная продукция крупнейших из 98 предприятий Ростова пользовалась большим спросом за рубежом. Имена В. И. Асмолова, И. С. Панченко, Е. Т. Парамонова, Н. Н. Токарева, Н. А. Панина, П. Р. и В. Р. Максимовых и других были среди завоевавших дипломы российских и международных выставок. К 1914 году в Ростове были открыты консульства 17-ти иностранных государств. К своему 100-летию город насчитывал около 15 тысяч жителей, а к XX веку в нём проживало свыше 110 тысяч человек. Основой экономики Ростова была торговля, его называли купеческим городом, но к началу XX века в Ростове действовало уже более ста предприятий, в том числе такие крупные, как Главные мастерские Владикавказской железной дороги, плугостроительный завод «Аксай», судостроительный, гвоздильно-проволочный, чугунолитейный заводы, две табачные фабрики. Причём каждое третье предприятие принадлежало иностранному капиталу.

В 1887 году Ростовский-на-Дону уезд был передан из Екатеринославской губернии в Область Войска Донского, Ростов-на-Дону стал центром Ростовского округа.

Начало XX века

Стачка 1902 года

В начале ноября 1902 года рабочие Главных мастерских Владикавказской железной дороги организовали забастовку. На Камышевахской балке ими были устроены многолюдные митинги, где звучали как экономические, так и политические требования. В результате столкновений с властями несколько рабочих были убиты. Забастовка завершилась 25 ноября, она стала первой в России политической стачкой. Об этом событии В. И. Ленин писал: «Пролетариат впервые противопоставляет себя, как класс, всем остальным классам и царскому правительству».

В 1975 году на вершине холма Камышевахской балки был установлен Памятник стачке 1902 года.

Октябрьская политическая стачка 1905 года и еврейский погром

Ростов-на-Дону и Нахичевань-на-Дону относились к черте оседлости и имели значительное еврейское население.

Всероссийская октябрьская политическая стачка 1905 года началась в Ростове забастовкой в Главных мастерских Владикавказской железной дороги 13 октября. На следующий день она стала общегородской. Последовали аресты активистов революционных и оппозиционных организаций и подозреваемых, обстановка в городе накалилась. 17 октября Николай II издал манифест, дарующий гражданские свободы, объявляющий частичную амнистию политическим заключенным и создание законодательной думы. Утром 18 октября в Ростове-на-Дону стало известно содержание манифеста, социал-демократы организовали около 12 часов дня многочисленную манифестацию рабочих и учащейся молодежи от железнодорожного вокзала по главной Ростова – Большой Садовой улице. Демонстрация завершилась на Острожной площади между тюрьмой и трамвайным депо. Здесь состоялся грандиозный митинг с участием около 10 тысяч человек с требованием свободы политическим заключенным. На митинге выступили кадеты, социал-демократы, в том числе некоторые из арестованных по подозрению в оппозиционной деятельности и освобожденные во время митинга.

По городу был пущен слух, что «жиды напали на русских, избили их, а портрет Николая изорвали и выбросили». У Ново-Покровской церкви собралась большая толпа черносотенцев с национальными флагами и портретами царя. В сумерках, когда большая часть участников митинга разошлась, толпа черносотенцев начала забрасывать митингующих камнями и избивать. Для защиты из рядов митингующих раздались револьверные выстрелы. После разгона митинга казаками толпа черносотенцев бросилась громить еврейские лавки. 19—20 октября еврейский погром продолжался. Хотя по числу убитых (176 человек) и раненых (около 500) он уступил «первое место» одесскому погрому, однако по доле жертв среди еврейского населения, составившей более 1% (в Одессе не более 0,5 %), он был самым крупным еврейским погромом начала ХХ века в России.

Ростовское восстание 1905 года

Одновременно с Декабрьским вооружённым восстанием в Москве 7—21 декабря 1905 года в Ростове произошла всеобщая политическая стачка, переросшая в вооружённое восстание.

Ростов в Гражданскую войну

Во время Гражданской войны 1918—1920 Ростов сыграл заметную роль как один из центров Белого движения. В первое формирование Добровольческой армии входил Ростовский добровольческий полк — из учащейся молодёжи Ростова-на-Дону. В 1920 г. в город вошла 1-й Конная армия под командованием С. М. Будённого. Советский период истории Ростова начался 11 февраля 1920, когда Белая армия ушла из города.

Довоенные годы

В конце 1920-х в Ростове-на-Дону началось активное строительство. В 1926 году был заложен гигант советского сельхозмашиностроения завод «Ростсельмаш». 29 ноября 1935 года открыт крупнейший в стране драматический театр им. М. Горького со зрительным залом на 2200 мест и с уникальной архитектурой здания (в виде трактора), где работали известный режиссёр Ю. А. Завадский, актёры В. П. Марецкая и Р. Я. Плятт. Архитекторами театра были В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейх.

28 декабря 1928 вышло Постановление комиссии ВЦИК СССР «Об объединении городов Ростова и Нахичевани-на-Дону в один город Ростов-на-Дону», после чего город Нахичевань-на-Дону стал Пролетарским районом города Ростова-на-Дону. Это объединение привело к строительству в городе Ростов-на-Дону ряда административных зданий. В 1930 году на площади Нового базара был снесён собор Александра Невского, и в 1929—1934 годах на площади было построено здание краевого Дома Советов (разрушенного во время Великой Отечественной войны и не восстановленного).

13 сентября 1937 года постановлением ВЦИК Азово-Черноморский край был разделён на Краснодарский край с центром в Краснодаре и Ростовскую область с центром в Ростове-на-Дону. В 1939 году Ростов-на-Дону уже занимал 4-е место в РСФСР по количеству жителей: 510 тыс. чел. К 1940 г. размер города увеличился более чем в два раза.

Великая Отечественная война

Военные действия

Немецкие войска занимали Ростов дважды: осенью 1941 года и летом 1942 года. В первый раз части вермахта подошли к городу 17 ноября 1941 года. Наступление вёл 3-й танковый корпус 1-й танковой армии под командованием Э. фон Макензена в составе 13-й и 14-й танковых дивизий, 60-й моторизованной пехотной дивизии и 1-й дивизии СС. Защищали город части 56-й армии РККА, под командованием генерала Ф. Н. Ремезова, в состав которой наряду с другими частями входили 339-я Ростовская стрелковая дивизия и Ростовский стрелковый полк народного ополчения, сформированные из местных жителей.

20 ноября немцы вошли в город. 1-й батальон дивизии СС прорвался к железнодорожному мосту и захватил его невредимым.

Через неделю, 28 ноября, советские войска под командованием маршала С. К. Тимошенко предприняли контрнаступление и отбили город. Освобождение Ростова стало первой значительной победой Красной Армии в начальный период войны.

Ростов оставался советским до июля 1942 года, когда после провала наступления Красной Армии под Харьковом немецкое командование начало наступление на Кубань и Кавказ. 24 июля 1942 в Ростов вошла 17-я армия вермахта. На этот раз советские войска не оказали врагу должного сопротивления, что было отмечено в тексте известного приказа НКО № 227 — «Ни шагу назад!».

Город был окончательно занят Красной армией 14 февраля 1943 года в результате отступления вермахта на линию обороны Миус-фронт.

Геноцид евреев

В ходе второй оккупации имели место массовые убийства военнопленных, мирных граждан, в том числе евреев. Местом массового уничтожения стала Змиёвская балка на окраине города, где оккупанты расстреляли и умертвили другими способами около 27 тысяч человек.

Другие последствия оккупации

Война нанесла городу большой ущерб: Ростов-на-Дону вошёл в число десяти наиболее пострадавших от войны городов России. В городе в ходе боевых действий было уничтожено около 12 тыс. домов. Оккупантами было уничтожено более 40 тысяч человек. По некоторым данным, 53 тысячи ростовчан было угнано в Германию на принудительные работы

Коллаборационизм

На оккупированной немцами территории Ростовской области самовольно осталось около 10 тыс. коммунистов. Из них около 40 % уничтожили или сдали в гестапо свои партбилеты. После освобождения области из партии было исключено 5019 человек.
Как указывает в своей монографии историк И. Г. Ермолов, донские казаки, уцелевшие после расказачивания и коллективизации, в основной своей массе приветствовали немецких солдат как «освободителей от большевицкого ига». Германское командование, в свою очередь, рассматривало казаков, как союзников. Действия казаков по возрождению атаманского управления и разделу колхозного имущества встречали поддержку и одобрение со стороны немецких властей.

Послевоенный период

После войны Ростов-на-Дону был практически разрушен: все мосты, множество зданий, улицы, полностью завод «Ростсельмаш». Однако город начал очень быстро реставрироваться. Уже 1 июня на улицы города выехал первый трамвай. Особо внимание уделялось Ростсельмашу. Уже в 1947 году закончилось реставрация I очереди завода, началось производство нового типа комбайнов, названных «Сталинец-6». Восстанавливались и другие предприятия, и другие части города. Были отремонтированы табачная фабрика, паровозоремонтный завод. В то же время строились и новые предприятия. Вместе с ними восстанавливался и сам город. 9 августа 1945 г. был утверждён генеральный план восстановления города, разработанный под руководством академика архитектуры В. Н. Семёнова. А в ноябре ростовчане узнали, что их город включён в число 15 крупнейших и старейших русских городов, подлежащих восстановлению в первую очередь. Тридцать шесть специализированных организаций были заняты в 1949 г. восстановлением. Только в течение 1948—1951 гг. было сдано в эксплуатацию 378 восстановленных и заново отстроенных зданий, в том числе 228 жилых. На полную довоенную мощность начинало работать коммерческое хозяйство города, его многочисленные общественные службы. Постепенно восстанавливались и такие выдающиеся здания, как театр имени М. Горького, Лендворец, Дом Советов. [rostovwebcam.ru/cams/cam7.html Дворец культуры «Ростсельмаш»] был построен — вместо разрушенного заново, по другому проекту (архитектор А. Т. Мулик). Была благоустроена городская набережная, которая стала одним из любимых мест отдыха для жителей города. В 1965 году был открыт новый Ворошиловский мост, высота которого от земли была около 30 метров. Общая длина моста составляла 450 метров. В 1952 году был открыт Волго-Донской канал и Ростов-на-Дону стал «портом 5 морей». Также возрождалась и культурная часть города, было построено множество новых школ, техникумов, вузов. В 1957 году в городе открылся цирк, который был одним из лучших в СССР. Стали выпускаться и новые газеты: газета «Дон», редакторами которой были известные писатели — М. Шолохов, К. Паустовский и другие; газета «Вечерний Ростов», первый номер которой вышел в июле 1958 года. В 1954 году в Ростове-на-Дону было более 500 библиотек, крупнейшей из которых являлась научная библиотека им. Карла Маркса (была переименована в Донскую публичную библиотеку), в которой находилось более 1 миллиона книг в 1954 году. В 1958 году в Ростове-на-Дону была построена первая городская телевышка, положившая начало Ростовскому телевидению. 1 января 1959 года началось постоянное транслирование телеканалов. В 60-х годах в Ростове-на-Дону успешно развивалась основа образования — школа, также происходит переход ко всеобщему среднему образованию. К началу 70-х гг. количество средних школ достигает 75. В городе появляются новые вузы: Музыкально-педагогический институт (ныне консерватория имени С. В. Рахманинова) и завод-втуз (ныне снова объединённый с Донским государственным техническим университетом). Событием в жизни города стал ввод в строй одного из самых красивых вузовских зданий — РИСХМа (ныне Донского государственного технического университета). В эти же годы растёт роль Ростова-на-Дону как научного центра. Ещё с конца 50-х гг. в Ростовском университете плодотворно работают школы почвоведов во главе с профессором А. С. Захаровым, математиков под руководством профессора Ф. Д. Гахова и др. Одним из первых в стране начал работу над проблемой пересадки органов человека коллектив учёных Ростовского мединститута. Выдающимся событием в жизни города и всей области стало присуждение в 1965 г. Нобелевской премии по литературе М. А. Шолохову, многие страницы жизни которого связаны с Ростовом.

Важной вехой в развитии промышленности и экономики Ростова в 1970-е гг. становится реконструкция Ростсельмаша. В разработке и изготовлении технологической оснастки для него, в строительстве его многочисленных объектов участвовало около 80 процентов предприятий города. Результатом стало строительство, по сути, нового завода. Наряду с «Ростсельмашем», активно развивались и другие предприятия. Особенно заметно росли заводы военно-промышленного комплекса, среди которых следует отметить вертолётный (бывший авиационный) завод и группу приборостроительных предприятий. Вслед за первым опытом массового жилищного строительства — проспектом В. И. Ленина — были построены гораздо более крупные жилые массивы — Западный, а затем и Северный. Фактически площадь жилого фонда города за три десятилетия более чем удвоилась.

Медленно решались, однако, проблемы реконструкции центра города, что привело к определённой диспропорции между удобствами жилья в центре и в отдалённых микрорайонах. В то же время архитектурная выразительность новых жилых домов оказалась невысокой, новые дома были подчас лишены даже элементарных деталей, делающих их непохожими на другие. Однако и в этот период Ростов обогатился целым рядом заметных зданий и сооружений. В их числе — гостиницы «Интурист» и «Турист», Дворцы культуры «Красного Аксая» и вертолётного производственного объединения, новый корпус Центрального универмага, два крупных Дома быта, университетский городок в Западном жилом массиве. Новые корпуса появились тогда и в большинстве других вузов города. Эффектно выглядели многие здания проектных институтов, которые, как правило, воздвигались в градостроительно значимых точках города. Обновились все «ворота города» — были построены новые вокзалы: железнодорожный, речной, автомобильный, аэровокзал. Активно развивался городской транспорт, особенно троллейбус. Было построено несколько крупных мостов и путепроводов, получила значительное развитие дорожная сеть. В городе появилось много новых скульптурных памятников и мемориальных ансамблей, в том числе мемориалы освободителям города и жертвам фашистской оккупации. Одним из лучших в стране стал ростовский памятник А. С. Пушкину. В 1987 году Ростов-на-Дону стал одним из городов СССР с численностью населения более миллиона человек, находясь по этому показателю на 23 месте.

Современный период

После распада СССР Ростов-на-Дону стал занимать 10 место в Российской Федерации по численности населения. В 2000 году Ростов-на-Дону стал центром Южного федерального округа, вновь подтвердив и ранее существовавший неформальный статус крупного регионального центра. По данным переписи 2002 года, население Ростова достигает 1,07 млн человек.

Не прекращалось развитие города и в 1990-е годы. Несмотря на социально-экономический кризис, в Ростове именно в этот период на бюджетные средства были построены важные культурные объекты — Донская государственная публичная библиотека и Государственный музыкальный театр. Эти два здания как бы задали тон новому этапу развития города. Особенно эффектным стало здание Музыкального театра, выполненное в виде огромного рояля с открытой крышкой. Как и сто лет назад, рубеж веков стал весьма значимым периодом в архитектурной летописи Ростова. Один за другим растут новые офисные здания, гостиницы, учреждения культуры и досуга, спортивные сооружения. В городе открылись новые вузы, значительно увеличилось число студентов. Для жилищного строительства характерно большее, чем раньше, разнообразие архитектурного облика зданий.

250-летие Ростова, отмеченное в 1999 году, способствовало резкому увеличению объёма реставрационных работ. Многие архитектурные памятники реставрированы. В их числе — Городская дума, Кафедральный собор, Дворец творчества детей и молодёжи, Театр юного зрителя, ряд кинотеатров и клубов, а также старинных жилых зданий. Впервые за последние десятилетия в городе не только реставрируются старые, сохранившиеся храмы, но и строятся новые. Активнее стали решаться жилищно-коммунальные проблемы. Реконструируются транспортные и водопроводные сети. Асфальт на многих центральных улицах постепенно заменяется эффектной плиткой. Реконструируются, приводятся в порядок любимый ростовчанами Пушкинский бульвар и Набережная Дона. Вновь подверглись обновлению ростовские вокзалы. Особенно впечатляет новый вид Главного железнодорожного вокзала. Преобразилась и Привокзальная площадь, вблизи которой построены оригинальные здания.

Наконец-то начала решаться и многолетняя городская проблема, связанная с благоустройством набережных Темерника. Постепенно улучшается экономическая ситуация на предприятиях города. После непростого кризисного периода растёт выпуск конкурентоспособной продукции на «Ростсельмаше», «Роствертол», подшипниковом заводе, «Эмпилсе» и многих других предприятиях Ростова. Весьма активно развивается Ростовский морской торговый порт, который теперь имеет многочисленные причалы не только на правом, но и на левом берегу Дона, ниже железнодорожного моста.

Литература

• И. Г. Ермолов Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941—1944, 2010, 384 c., из-во Центрполиграф, Москва ISBN 978-5-9524-4886-5
• В. И. Дордополо «Рождественская сказка», г. Сан Франциско, 1964 г. — рассказ про Ростов в Гражданскую войну

Ссылки

• История Ростова-на-Дону: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.rostovobl.ru/rostov-na-donu-history/ История Ростова-на-Дону на сайте администрации Ростовской области]
• [www.rostov-time.ru/history.html История Ростова-на-Дону на сайте rostov-time.ru]
• Александр Ильин, История города Ростова-на-Дону, Ростов-на-Дону, 2006.
• [www.dordopolo.ru/cat43/ Ростов-на-Дону в годы Гражданской войны — реконструкция событий на сайте Кружка поэтов и писателей «Литературные Встречи» в г. Сан Франциско]
• [donvrem.dspl.ru/Files/article/m1/22/art.aspx?art_id=67 Чалхушьян Г. Х. История города Ростова-на-Дону (1761—1886) // Донской временник. Ростов н/Д, 1998—2002.]

Ростов-на-Дону  

Отрывок, характеризующий История Ростова-на-Дону

– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.