История Ростовской области

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Донской край в древнее время входил в пределы местности, называвшейся сначала у греков Скифией (или Скитией); у римлян Сцитией, нередко Танаисом (по реке Танаису, нынешнему Дону); у римских историков І века — Сарматией; у днепровских руссов — Хазарией; у арабов — Казарией и Газарией; у Константина Багрянородного (X век нашей эры) — южное Подонье (до Кавказа названо Казахией).

По русским летописям ХІV и XV веков край этот назывался «По́лем», нередко «Диким полем», а с половины XVI века московские цари, начиная с Ивана Грозного, все владения казаков называют уже «Доном».





До нашей эры

Древние люди обживали эти земли вдоль нынешней реки Дон начиная с каменного века. Их стоянки обнаружены почти по всему течению Дона.

К финалу среднего виллафранка (2,1–1,97 млн л. н.) относится фрагмент плюсневой кости верблюда вида Paracamelus alutensis (№ 35676 в коллекции ЗИН РАН) со следами рубки и пиления-резания каменным орудием. Кость была найдена Н. К. Верещагиным в 1954 году в Ливенцовском карьере (местонахождение Ливенцовка) на западной окраине Ростова-на-Дону вместе с другими фаунистическими остатками в хапровской аллювиальной толще, относящейся к русловой фации палео-Дона[1][2].

Самые древние археологические памятники ашельской культуры, найденные на территории Ростовской области, относятся к эпохе среднего палеолита (100—150 тысяч лет назад) это единичные находки орудий древнего человека. Они найдены на побережье Таганрогского залива, в устье Северского Донца и в других местностях. Люди в то время занимались охотой и собирательством[3][4].

Более многочисленны находки, относящиеся к мустьерской эпохе. Люди мустьерской культуры жили на этой территории за 40—50 тысяч лет до нашей эры. Основным средством их существования была охота. Они могли охотиться на бизонов, лошадей, гигантских оленей, некоторых хищников (лев, медведь), живших в те далёкие времена на территории Донского края. Орудия труда изготавливались в мустьерскую эпоху уже не из массивных кусков кремня, а из тонких отщепов. Это были ножи, скрёбла, остроконечники[4]. На северном побережье Таганрогского залива находится более 25 мустьерских местонахождений (Рожок I—III, Левинсадовка, Беглицкая и др.)[5]. На многослойной стоянке Рожок 1 (микулинское межледниковье) в IV (мустьерском) слое был найден коренной зуб палеоантропа, в морфологии которого, наряду с архаичными особенностями, выделены и сапиентные[6].

У хутора Кременского Константиновского района находится многослойная стоянка Бирючья балка 2, которая была обитаема в период 44—26 тыс. лет назад[7]. Для культурного слоя стоянки Юловская на берегу Весёловского водохранилища получены радиоуглеродные даты в интервале от 15290 до 24480 лет[8].

Люди эпохи верхнего палеолита научились охотиться с помощью загонов и ловчих ям на крупных животных: мамонтов, зубров; наряду с этим занимались и охотой на мелких зверей, рыб и птиц. В связи с охотой на крупных животных люди селились в удобных местах родовыми группами. Люди этого времени умело пользовались огнём, носили разнообразную одежду, сшитую из кож и шкур, освоили технику плетения, резьбу по дереву и кости́. На верхнепалеолитических стоянках Нижнего Дона найдены очень разнообразные орудия (Каменная Балка II[9]). К этому времени относятся и первые магические фигурки животных и людей — из кости, ро́га, из глины с примесью жира. В конце верхнего палеолита и в эпоху мезолита (Раздорская II) ок. 14—6 тыс. лет до н. э., из-за ухода крупных животных на север, население перешло к кочевому образу жизни[4]. Четырёхколёсная повозка из погребального комплекса Улан IV западноманычской катакомбной культуры в Ростовской области была изготовлена в XXIII веке до нашей эры[10]. Следы материальной культуры бронзового века сохранила также Ливенцовская крепость, находящаяся ныне на окраине Ростова-на-Дону. Во время археологических раскопок там найдены остатки крепостных сооружений, медные и каменные орудия труда, утварь, наконечники стрел.

Киммерийцы, скифы, савроматы, аланы, сменяя друг друга, заселяли Подонье в разные периоды железного века.

Близ станицы Елизаветинская находится Елизаветовское городище площадью около 44 га (Танаис — 20 га), бывшее в VI по III вв. до н. э. административным, торговым и ремесленным центром в Северо-Восточном Приазовье, в котором размещалась и ставка скифской родоплеменной знати. Близ городища находились курганы и могильники, наиболее известные из которых — группа курганов «Пять братьев»[11]. На донской земле возникали и существовали греческие колонии: крупный торговый и ремесленный центр — город Танаис и небольшой город Кремны — самая северная и одна из трёх известных самых ранних древнегреческих колоний.

Наша эра

Пережив в своей многовековой и бурной истории периоды расцвета и упадка, греческие города пали под ударами многочисленных кочевых народов, продвигавшихся по донским степям с Востока на Запад. На несколько столетий цветущий край превратился в пустыню, где лишь время от времени останавливались кочевники.

В IV веке на донской земле появились авары. Затем аваров сменили хазары, которые основали свои поселения и построили крепость Саркел. Постоянно совершая набеги на южные земли Киевской Руси, они представляли серьёзную угрозу для древнерусского государства. Дружины киевского князя Святослава выступили в поход против хазар и разгромили их. Крепость Саркел была взята штурмом, и вскоре на её месте возник славянский город Белая Вежа. Но укрепиться здесь руськи не смогли. Подвергаясь постоянным нападениям воинственных кочевых племён, они ушли в центральные районы Руси.

Вскоре на Дон пришли печенеги, а за ними половецкие племена. Половцы захватили степные пространства Дона, Кубани, Приазовья, княжество Тмутараканское и десятки лет опустошали окраины Руси, доходя до Переяславля, Чернигова и даже доходя до центра Киевской Руси - Киева.

Раннее средневековье - Хазары

Одним из противоречивых исторических периодов на Дону является раннее средневековье. Нельзя данное время связывать лишь с крепостью Саркел. На самом деле донская часть Хазарского государства состояла из целой цепи крепостей и поселений. Лишь в районе Цимлянского водохранилища находится несколько крепостей и поселений, что наталкивает на мысль о некоем центре. Далее мы знаем и другие крепости, например, Семикаракорская имеет большие размеры, чем Саркел (Левобережное городище). Известно, что было городище и в Большой Мартыновке. Вспомним остатки хазарской крепости на острове Куркин, которую некоторые исследователи ассоциируют с городом Ахас. Существовало городище и на реке Маныч у лимана Чепрак с условным названием Великокняжеское (г. Пролетарск).

Средние века

В начале XIII века на Дон пришли монголо-татары. Пред угрозой их нашествия половцы, забыв прежнюю вражду, обратились за помощью к русичам, и в 1223 году на реке Калке произошло сражение с монголо-татарами, закончившееся полным разгромом половцев и руських дружин. После этого донская земля надолго попала под власть Золотой Орды. На берегу Азовского моря возник город Азак, выгодное географическое положение которого превратило его в крупный торговый центр. Большую роль в торговле между Востоком и Западом играла генуэзско-венецианская колония Тана.

В конце XIV века на Дон вторглись полчища Тамерлана, окончательно разгромившие юго-западную часть Золотой Орды. Пали и были разграблены Азак и Тана.

На северо-восточных землях бывшей Киевской Руси в XIV в. происходит процесс становления Московского княжества, которое постепенно завоёвывало и собирало вокруг себя северные и восточные земли Киевской Руси. Сперва эти земли назывались Московиею или Московским княжеством, и только в XVIII веке стараниями Петра І утвердилось название "Россия". Одновременно южно-руськие (не южно-российские) и западнорусские территории бывшей Киевской Руси в Московии начали именовать "Малой Русю" или "Украиной". Хотя ещё долго тут сохранилось старое название "Русь".

На начало XIV века на территории бывшей Киевской Руси сложились три больших административно-политические единицы. На севере ещё сохраняли свою независимость Новгородская и Псковская вечевые республики. На северо-востоке появилось Московское княжество, зависимое от монголо-татар. На южно-западных землях, которые вошли в Великое княжество Литовское, начала формироваться украинская народность. В XIV в. в территорию Украины входили земли бывших княжеств: Киевского, Черниговского, Переяславского, Новгород-Сиверского, Галицко-Волынского, а также частично Причорноморские степи, которые не относились раньше к территории бывших княжеств. В Крыму разместилась отдельная группа татар, которая сотворила со временем зависимое от Золотой Орды Крымское ханство.

В XV веке, воспользовавшись упадком Золотой Орды, побережье Азовского моря захватывает Османская империя. Азак стал называться Азовом, и турки превратили его в мощную крепость. Отсюда постоянно исходила угроза турецкого нашествия на юго-восточные границы Руси. В это время началась многовековая и кровопролитная битва за Азов.

В XV веке в Диком Поле начали устраиваться пограничные засеки, ставятся сторожевые башни, возводятся крепости. В те времена на степные просторы Причерноморья, а позже и Дона устремились беглые крестьяне из : Киевского, Черниговского, Переяславского, Новгород-Сиверского и Галицко-Волынского княжеств. Так появились здесь ватаги вольных людей, которых называли себя казаками. Дмитрий (Байда) Вишневецкий в 1553 году на свои деньги, на Днепре начал строительство крепости на острове Малая Хортица, куда к нему сходились казаки; крепость была форпостом в борьбе против татарской агрессии. Д. Вишневецкий под Перекопом получил подкрепление и поддержку от Москвы, планировал поход на Козлов (или Гезлеве, современная Евпатория). Во времена военного сотрудничества с Московским княжеством занимался второстепенными операциями на Дону, потом на Кавказе, во время которых , в 1560 г., им было построено крепость Черкасск (в наше время Старочеркасск — столица Войска Донского). После чего, в середине XVI века возникают первые казачьи городки на Дону: Раздоры, Митякин, Маныч — казаки становятся также и хозяевами Дона.

Поскольку власть московского князя не распространялась на эти земли, здесь существовала казачья вольница. Из разрозненных казачьих групп стала складывается своеобразная военно-политическая организация — Войско Донское. Самоуправление войска было подлинно демократическим, все должности были выборными, слово атамана — закон. Высоко ценилась честь, достоинство и храбрость казака. Высшим органом власти Войска Донского становится Круг, собиравшийся в главном городе войска — Черкасске. Постепенно казаки становятся замкнутым военно-служивым сословием. Они обладали большой личной свободой, не несли повинностей, не платили податей, имели право носить одежду старого покроя. Но много казаков пошли на службу к Московскому князю, и хоть казаки со временем становятся хозяевами не только Днепровских Порогов, но и Дона, часть их воевала за интересы не исконно родных земель (бывших княжеств: Киевского, Черниговского, Переяславского, Новгород-Сиверского, Галицко-Волынского), а Московского княжества, получая от него жалование. Так Донские казаки отделились от Украинских казаков с центром на острове Хортица.

XVIII век

С XVIII века Московский царь начал вмешиваться в войсковые порядки казаков. Земли Войска Донского вошли в состав, придуманной Петром І, Российской империи, потеряв при этом свою автономию. Не желая терять былую свободу, казачество активно выступало против царской власти, ведя крестьянские войны и восстания под предводительством — Разина, Булавина, Пугачёва.

Несмотря на сопротивление московской власти, Казаки были включены в состав вооружённых сил России как иррегулярное войско. Они участвовали во всех войнах России, которые она вела в это время. Ермак, Минаев, Краснощёков, Ефремовы Иван и Степан, Орлов, Платов, Бакланов — это часть прославленных имён представителей Донского казачества.

В 1749 году по указу императрицы Елизаветы Петровны на правом берегу Дона в устье реки Темерник была учреждена таможенная застава, а в 1761 году началось строительство крепости, названной именем Святого Димитрия, митрополита Ростовского. С присоединением в конце XVIII века к России Приазовья и Причерноморья — крепость потеряла своё стратегическое значение и была упразднена. Крепостные предместья — форштадты были преобразованы в город, который в 1806 году получил своё официальное название — Ростов-на-Дону. А в 1805 году по инициативе донского атамана Платова был заложен город Новочеркасск, в который вскоре была перенесена столица Войска Донского.

К концу XVIII века на Дону проживало 225 тыс. человек, примерно через полвека — уже 775 тысяч.

XIX век

К середине XIX века на Дону сформировались два центра: военно-административный — город Новочеркасск и промышленно-торговый — город Ростов-на-Дону.

В 1835 году вся территория была разделена на 7 округов: Черкасский, 1-й Донской, 2-й Донской, Усть-Медведицкий, Донецкий, Хопёрский, Миусский. В 1884 году был создан 8-й округ — Сальский. В 1870 году указом Правительственного сената Земля Войска Донского была переименована в Область Войска Донского. Это название сохранялось до 1918 года. Центром Войска Донского с 1646 года был Черкасск. В 1806 году все областные учреждения были переведены в Новочеркасск, который оставался центром Области до 1920 года.

В 1888 году был образован Ростовский округ, а Миусский округ, объединённый с Таганрогским градона­чальством, получил наименование Таганрогского.

В 1859 году численность населения в регионе составляла почти 900 тысяч, появ­ляются поселения нового типа — хутора. К 1763 году на Дону было около 800 хуторов, а к 1843 году их число воз­росло до 1820.

Ведущей культурой в донских степях с приходом переселенцев становится пшеница. Во второй половине XVIII века хлеб донского края все чаще стал появляться на внутреннем и внешнем рынках. Главными производи­телями хлеба были казачьи станицы.[12]

По состоянию на 1870 год в Области войска Донского насчитывалось 112 казачьих станиц с населением почти 340 тыс. человек и 118 крестьянских волостей, в которых проживало около 168 тыс. крестьян мужского пола. В Области войска располагалось также 2787 имений потомственных дворян.[13]

XX век

Октябрьские события привели к установлению на Дону Советской власти. Была создана Донская Советская Республика. После её падения Войсковой круг переименовал Область Войска Донского во Всевеликое Войско Донское, провозгласив в сентябре 1918 года его самостоятельным государством, «основанным на народоправстве». С установлением Советской власти на Дону, в начале 1920 года, Всевеликое Войско Донское прекратило своё существование и Донской край получил название Донской области с центром в г. Ростове-на-Дону.

В период Гражданской войны Дон, будучи центром белого движения, стал ареной кровопролитных боёв.

Окончательный удар по донским казакам, оставшимся в СССР после Гражданской войны, нанесли расказачивание, раскулачивание и голод 1932−1933 годов.

Административное деление

С 1920 по 1924 годы область входила во вновь созданную административно-территориальную единицу под названием Юго-Восток России, которая в 1924 году была переименована в Северо-Кавказский край.

В 1934 году Северо-Кавказский край был разделён на Азово-Черноморский край с центром в Ростове-на-Дону и Северо-Кавказский край с центром в городе Пятигорске.

13 сентября 1937 года постановлением ВЦИК РСФСР Азово-Черноморский край был разделён на Краснодарский край с центром в г. Краснодаре и Ростовскую область с центром в г. Ростове-на-Дону[14].

Районы области были образованы из существовавших на то время округов: Донецкого, Донского, Сальского, Северо-Донского, Таганрогского и Шахтинско-Донецкого.

Первым руководителем области (Первым секретарём обкома КПСС) был назначен видный деятель ЧК/ОГПУ/НКВД Е. Г. Евдокимов.

Руководство областью

С 1937 по 1991 годы руководство областью осуществлялось институтом Первых секретарей Ростовского областного комитета ВКП(б)/КПСС.

Во главе исполнительной власти находились Председатели Исполнительного комитета Ростовского областного совета.

Великая Отечественная война

Во время войны важное место заняли действия советских войск на Дону. Они продолжались около двух лет — с октября 1941 года по август 1943 года. 30 августа 1943 года, после прорыва Миус-фронта, был освобождён последний город области — Таганрог.[15]

В фашистском плане «Барбаросса» особое значение отводилось овладению южными районами СССР. Немцы считали Ростов-на-Дону «воротами» Кавказа и придавали большое значение его взятию. Особые награды ждали участников этого марша. Гитлером был отдан приказ чеканить бронзовую медаль «За взятие Ростова». В честь командующего 1-й танковой армией намечено было переименовать столицу области в город Клейст-на-ДонуК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3959 дней].

Для действий на южном направлении немецкое командование выделило крупные силы: 1-ю танковую армию генерала Клейста в составе 2-х моторизованных, 49-го горнострелкового и итальянского экспедиционных корпусов. К 22 октября 1941 года немецкая группировка имела в своём составе 13 дивизий, в том числе три танковые и две СС: «Викинг» и «Адольф Гитлер» и ряд других частей.

За боевые отличия советских войск при освобождении Ростовской области — 11 соединениям и частям были присвоены почётные наименования «Донские». Среди них — 1-й гвардейский Донской танковый корпус (ранее 26-й), 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус (ранее 24-й), 3-й гвардейский Ростов-Донской истребительный авиаполк, 130-я и 416-я Таганрогские стрелковые дивизии, 5-й гвардейский Зимовниковский мехкорпус, 6-я гвардейская Донская истребительная авиадивизия[16], 6-я гвардейская Таганрогская бомбардировочная авиадивизия[17], 75-й Донской стрелковый полк.

Награды

  • Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1982 году за мужество и отвагу, проявленные ростовчанами в годы Великой Отечественной войны, город Ростов-на-Дону был награждён орденом Отечественной войны I степени.

XXI век

После распада СССР на территории России наблюдаются непоследовательные попытки возрождения донского казачества, где существует большое количество различных организаций, частью псевдоказачьих, использующих символикy без какой-либо преемственности[19].

C введением на территории Российской Федерации института губернаторов, губернаторами (Главами администрации) Ростовской области были:

См. также

Напишите отзыв о статье "История Ростовской области"

Примечания

  1. Саблин М. В., Гиря Е. Ю. Артефакт из Ливенцовки — Свидетельство присутствия человека на территории Восточной Европы в интервале 2,1 — 1,97 млн. лет назад // Древнейшие миграции человека в Евразии. Материалы международного симпозиума. Новосибирск. Изд. ИАЭ СО РАН, 2009 г СС.166-174.
  2. [www.archaeology.nsc.ru/ru/publish/journal/doc/2010/422/2.pdf М. В. Саблин, Е. Ю. Гиря. К вопросу о древнейших следах появления человека на юге Восточной Европы (Россия) // Археология, этнография и антропология. № 2 (42) 2010]
  3. [pavel-rostovtsev.ru/people_journalist/619/ Экскурсия в прошлое]
  4. 1 2 3 История Донского края. / Науч. ред. к. э. н. В. И. Кузнецов. — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство. — 1971. — С. 3-4.
  5. Гвоздовер М. Д., Лазуков Г. И. Гелого-геоморфологическая и археологическая характеристика мустьерских местонахождений // Русская равнина
  6. [antropogenez.ru/article/157/ Находки ископаемых гоминид на территории Восточной Европы и сопредельных регионов Азии (Часть 2)]
  7. [www.archeo.ru/izdaniya-1/archaeological-news/annotations-of-issues/arheologicheskie-vesti.-spb.-2007.-vypusk-14.-annotaciya Матюхин А. Е. Бирючья Балка 2. Многослойный палеолитический памятник на Северском Донце]
  8. [paleogeo.org/extreme2010.html «Влияние экстремальных природно-климатических трансформаций на процессы культурной адаптации в палеолите Каспийского бассейна»]
  9. [www.historystudies.msu.ru/ojs2/index.php/ISIS/article/view/45/128 Многослойный памятник верхнего палеолита Северного Приазовья Каменная Балка II — история изучения и результаты исследований]
  10. [journals.cambridge.org/action/displayAbstract?fromPage=online&aid=9632294&fulltextType=RA&fileId=S0003598X00101061 Shishlina N. I., Kovalev D. S., Ibragimova E. R. Catacomb culture wagons of the Eurasian steppes, 2015]
  11. [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/Ancient/Earliron/Bospor/elisabet.htm Курганы «Пять братьев» (IV век до н. э.)]
  12. [www.don-history.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=16&Itemid=29 История Ростовской области (часть 5)]
  13. [www.don-history.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=17&Itemid=29 История Ростовской области (часть 6)]
  14. [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=24450 О РАЗДЕЛЕНИИ АЗОВО-ЧЕРНОМОРСКОГО КРАЯ НА КРАСНОДАРСКИЙ КРАЙ И РОСТОВСКУЮ ОБЛАСТЬ]
  15. [www.voopiik-don.ru/main/2009-06-01-10-47-54/1123-2010-08-31-12-25-33 30 августа — день окончательного освобождения Ростовской области]
  16. [reibert.info/threads/6-%D1%8F-%D0%B3%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%94%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE-%D0%A1%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%B1%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D1%8F.272742/ 6-я гвардейская Донско-Сегедская истребительная авиационная дивизия]
  17. [aviafalerist.narod.ru/Russia/Voen/Divizija/BAD/6_BAD.html Гвардейская Таганрогская 6 бомбардировочная авиадивизия]
  18. [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=045702 Указ Президента Российской Федерации от 5 мая 2008 года № 556 «О присвоении городу Ростову-на-Дону почётного звания Российской Федерации „Город воинской славы“»]
  19. [kazachiy-krug.ru/stati/bolnye-ljudi/vnimaniju-osobo-zasluzhennyh-general-majorov Чеботарёв Игорь. Галерея всеказачьих фельдмаршалов // Сайт «Казачий Круг»]

Ссылки

  • [www.donvrem.dspl.ru/articlesYears.aspx Донской временник: краеведческий альманах / Донская государственная публичная библиотека. Ростов-на-Дону, 1993—2014.]
  • [history.donrise.ru/ История Донского края]
  • [www.don-history.ru/ История Донского края]
  • [donrise.ru/Home/bookbigdraft/tabid/443/Default.aspx Книга Большому Чертежу: Дон и Северский Донец]
  • [www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/Maksimenko_Sawromaty.pdf Савроматы и сарматы на Нижнем Дону]
  • [dikoepole.com Информационный портал «Дикое поле» − воинская культура, история и этнография казаков]
  • [www.donland.ru/Default.aspx?pageid=79109 Областной закон от 22.10.04 № 178-ЗС «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) в Ростовской области»]
  • [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/XIXend-XX/Adm-preb_80_90.htm Административные преобразования 80-90-х годов XIX века на Дону и Северном Кавказе]
  • [donovedenie.ru/blog/drevnie_gorodishha_rostovskoj_oblasti/2013-01-14-144 Доноведение / Древние городища в Ростовской области]

Отрывок, характеризующий История Ростовской области


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]