История Сахалинской области

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

История Сахалинской области ведёт свой отсчёт с эпохи раннего палеолита, примерно 250—300 тыс. лет назад, когда появились первые люди на острове.

До 1905 года

Современная история началась в XVII веке, когда первые русские землепроходцы вышли на берега Тихого океана. Курильские острова и юг Сахалина населяли айны, а северную часть острова — нивхи. Вплоть до XIX века на островах не было государственности, официально ни Россия, ни Япония не претендовали на них. В 1855 году в городе Симода был подписан трактат о дружбе и границе, который положил началу дипломатических отношений между Россией и Японией. Согласно ему, Сахалин оставался совместным владением двух стран, а на островах Курильского архипелага граница была проведена по проливу Фриза.

В 1875 году между двумя странами был подписан Санкт-Петербургский договор, согласно которому Сахалин полностью отходил к России, а все Курилы — к Японии.

С 1905 по 1945 год

После поражения Российской империи в ходе русско-японской войны в 1905 году, в американском Портсмуте был подписан договор, согласно которому часть Сахалина к югу от 50-й параллели отходила к Японской империи. Девятая статья мирного договора по настоянию японской стороны обязывала Россию уступить японскому правительству южную часть острова Сахалин и все прилегающие к ней острова (Тюлений и Монерон). В результате Сахалин был поделен по 50-й параллели северной широты. В 1920 году Япония, воспользовавшись Гражданской войной и установлением советской власти на Дальнем Востоке, захватывает северную часть Сахалина и оккупирует её в течение пяти лет на фоне обострения политических и экономических противоречий. 8 августа 1945 года Советский Союз присоединяется к Потсдамской декларации и объявляет войну Японии, так же, как и союзные страны, считая, что «новый порядок мира, безопасности и справедливости будет невозможен до тех пор, пока безответственный милитаризм не будет изгнан из мира». 2 сентября 1945 года война была окончена, Сахалин и Курилы перешли под контроль СССР.

Советский период

11 февраля 1945 г. И. В. Сталин, Ф. Рузвельт и У. Черчилль подписывают в Ялте соглашение об условиях вступления СССР в войну с Японией. Среди них - возвращение СССР Южного Сахалина и передача Курильских островов. 8 августа 1945 г. СССР объявляет войну Японии. 11-25 августа 1945 г. идут ожесточенные бои за освобождение Южного Сахалина. 1 сентября 1945 года - освобождение Курильских островов. Указом Президиума Верховного Совета СССР земля, недра, леса, воды Южного Сахалина и Курильских островов 2 февраля 1946 года объявляются собственностью Советского государства. Одновременно на территории южной части Сахалина и Курильских островов образована Южно-Сахалинская область. Новая область включена в состав Хабаровского края. В 1950 году силами заключенных началось строительство подземного железнодорожного тоннеля между Сахалином и материком от мыса Погиби до мыса Лазарева. Стройка была прервана после смерти И.В.Сталина.

Литература

• Высоков М. С., Голубев В. А., Кожухова Т. М., Колесников Н. И., Лопачев А. М., Тварковский Л. С. История Сахалинской области с древнейших времён до наших дней. — Южно-Сахалинск: Сахалинская областная типография, 1995. — 272 с. — 35 000 экз.

Ссылки

• [minstroy.admsakhalin.ru/region/history.php История Сахалинской области]
• [sakhvesti.ru/toprint.php?div=gubved&id=19510 РИА «Сахалин-Курилы»]

Отрывок, характеризующий История Сахалинской области

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.