История Тайваня

История Тайваня

Доисторический период

До XVII века население острова было малочисленным и в основном состояло из носителей тайваньских языков австронезийской семьи, находившихся по своему развитию на уровне неолита.

Древние контакты с Китаем

В древних китайских хрониках «Хоу Хань шу» (период Вост. Хань — 25-220) и «Сань го чжи» (период Сань го — 220—265) содержатся первые упоминания об острове, который фигурирует в них под названием Ичжоу (остров варваров). С периода Суй (581—618) Тайвань чаще всего именовался Люцю (по названию небольшого царства в юго-западной части острова). Под современным названием остров встречается в письменных источниках с 1599 года.

Торговля и навигация через Тайваньский пролив между материковым Китаем и островом начались задолго до освоения его китайцами. Первая военная экспедиция китайцев на Тайвань отмечена в 230 году. В 610 году 10-тысячная китайская армия совершила новый поход на Тайвань и Пэнхуледао, после чего связи между Китаем и этими островами стали более регулярными. В 12 веке Тайвань был официально включен в состав Китая в качестве части провинции Фуцзянь. В 1360 году в связи с ростом военного значения острова на нём было основано Управление по надзору, которое явилось первым китайским органом местной власти на Тайване. В этот период усилился поток иммиграции на остров из провинций Фуцзянь и Гуандун. Процесс освоения острова китайцами ускорился, развивались земледелие и ремесла. Коренные жители (племена гаошань) были вытеснены в горные районы, а китайские переселенцы начали осваивать прибрежные плодородные земли и развивать рыболовный промысел в прибрежных водах.

Колониальный период

См. также: Голландская Формоза и Испанская Формоза

С конца XVI — начала XVII веков начались вторжения иностранных завоевателей на Тайвань. Вначале это были японские феодалы и пираты, пытавшиеся закрепиться в Цзилуне, Гаосюне и Хуаляне. Однако с помощью подкреплений, присланных из Фуцзяни, они были отброшены.

В 1590 году на Тайвань проникли португальцы, давшие острову название Формоза (Прекрасный). В 1624 году он попал под контроль голландцев из Ост-Индской компании. В 1626 году на Тайвань послала свои военные корабли Испания, ей удалось закрепиться в северной части острова. Борьба за обладание Тайванем между Голландией и Испанией к 1641 году завершилась в пользу первой.

В сентябре 1652 года против голландских колонизаторов вспыхнуло крупное восстание китайского населения и аборигенов под руководством Го Хуая. Несмотря на разгром основных сил повстанцев, под контролем Ост-Индской компании остались лишь северный и юго-западный районы острова.

Период династии Мин

См. также: Дуннин (государство)

Голландская Формоза просуществовала до 1661 года, когда голландский форт Зеландия и командовавший им швед Фредерик Койет капитулировали перед армией беженцев из Китая, сохранивших верность свергнутой династии Мин. Во главе китайского вторжения стоял адмирал Коксинга (Чжэн Чэнгун). При нём и его потомках китайское население Тайваня (или Дуннина, как его называли в те годы) возросло до 200 тысяч.

Чжэн Чэнгун и его сторонники создали на острове самостоятельное государство, превратив его в базу борьбы против маньчжуров, свергнувших в Китае минскую династию и утвердивших свою династию Цин. 22 года понадобилось маньчжурам, чтобы путём экономической блокады и с помощью голландцев подчинить Тайвань цинским императорам в 1683 году.

Цинский период

См. также: Цинский Тайвань, Тайваньский поход и Республика Тайвань (1895)

В 1683 году на Тайване высадилась манчжурская армия Цинской династии; остров был включён в состав китайской провинции Фуцзянь. Восточные берега острова оставались в течение XVIII века довольно безлюдными, однако в XIX веке амойские торговцы засеяли всю территорию острова рисом и чаем, которые шли на экспорт, в первую очередь, в Японию. Во время переписи 1842 года на Тайване насчитали 2,5 млн жителей.

В 1875 году столицей северного Тайваня стал Тайбэй. В 1886 году Тайвань был выделен в отдельную провинцию Китая. Поражение в войне с японцами вынудило цинское правительство уступить Тайвань в 1895 году Японии. Китайские патриоты попытались образовать на Тайване независимое государство «Тайваньская республика», но эта попытка была быстро подавлена японцами.

Японский период

С 1895 по 1945 годы остров входил в состав Японской империи и был разделён на несколько префектур: Тайхоку, Синтику, Тайтю, Тайнан, Такао, Тарэнко, Тайто и Хоко. После поражения Японии во Второй мировой войне остров вошёл в состав Китайской Республики.

Под властью Гоминьдана

В 1949 году, потерпев поражение в ходе гражданской войны от войск Мао Цзэдуна, глава правительства Республики Китай генералиссимус Чан Кайши укрылся на Тайване. Вместе с ним туда перебрались его партия Гоминьдан, администрация и парламент — Национальное собрание, составленное из представителей всех китайских провинций. Общее количество беженцев из континентального Китая на Тайвань составило около 2 млн человек. Перевыборы парламента предполагалось провести после освобождения материкового Китая от коммунистов. В связи с тем, что возвращение на материк не состоялось, работа депутатов свелась к продлению полномочий Чан Кайши, а после его смерти в 1975 году — его сына и фактического преемника Цзян Цзинго, в 1978 году избранного президентом. В 1975-1978 годах президентом был Янь Цзягань, занимавший при Чан Кайши пост вице-президента.

Военное положение на Тайване, возвращенном Китаю после поражения Японии во Второй мировой войне, было введено 19 мая 1949 года в основном для борьбы с тайваньским сепаратизмом (см. «Инцидент 228)». После бегства гоминьдановского республиканского правительства на Тайвань действие военного положения сохранялось вплоть до 1987 года. Военное положение на Тайване было самым длительным из аналогичных мероприятий в истории, оно длилось 38 лет.

Период действия военного положения называется также «Белый террор». Его жертвами стали многие тысячи тайваньцев, которые подвергались арестам, пыткам, тюремным заключениям и казням из-за подозрений в сотрудничестве с КПК и другими оппозиционными силами. Этот период характерен господством де-факто однопартийной системы. Хотя наряду с Гоминьданом легально существовали Китайская молодежная партия и Китайская демократическая социалистическая партия, имевшие малочисленные группы депутатов, экономика, государственное управление и идеология находились под полным диктатом Гоминьдана.

Было запрещено проведение демонстраций, забастовок, ограничена свобода печати. Командование гарнизонными силами получило полномочия осуществлять цензуру средств информации, контролировать связь, таможенную и эмиграционные службы. Нарушители закона о военном положении предавались военному суду.

Тайваньское правительство построило на островах, включая лежащий в прямой видимости от побережья провинции Фуцзянь (г. Сямэнь) архипелаг Цзиньмэнь, мощную оборонительную систему, призванную отразить военное вторжение НОАК. Периодически в 1950-х годах военное противостояние между КНР и Китайской республикой перетекало в горячую фазу, когда происходили вооруженные столкновения, артиллерийские обстрелы противника, тайные спецоперации.

Экономическое развитие

Благодаря оставшейся после японской колонизации инфраструктурной базе и модернизационным мероприятиям, предпринятым правительством Гоминьдана, в 1960—1970-х годах Тайвань постепенно развился в процветающую индустриальную страну, став одним из «Четырех азиатских тигров».

Важной частью модернизации стала аграрная реформа, разработанная под руководством американского экономиста Вольфа Ладежинского по образцу аналогичной реформы в оккупированной Японии. Реформа регулировалась законом 1953 года, получившим название «Земля — пахарю» (Land to the Tiller Act). Государство принудительно выкупало у крупных землевладельцев их земли и передавало их в собственность крестьянам-арендаторам на условиях длительной рассрочки. Крестьяне становились земледельцами-собственниками и сами распоряжались своим урожаем, что резко снижало социальную напряжённость в деревне и лишало помещиков их традиционной власти. Помещики же, получившие за свои земли заметные деньги, стали инвесторами в новые экономические начинания.

Из воспоминаний премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю:

В период с 1973 по 1990 год я посещал Тайвань один-два раза в год, почти всегда останавливаясь по пути в Гонконге. Наблюдать за экономическим и социальным прогрессом китайцев на Тайване, экономика которого ежегодно росла на 8-10%, было поучительно и вдохновляло меня. Начав с развития трудоёмких производств, основанных на использовании дешевой рабочей силы: сельского хозяйства, производства текстиля, одежды, спортивной обуви, - Тайвань продолжал настойчиво двигаться вперед. Сначала на Тайване занимались пиратским переизданием дорогостоящих учебников по медицине, юриспруденции и другим дисциплинам, которые затем продавали по смехотворно низким ценам. К 80-м годам эти учебники уже издавались по лицензии, на качественной бумаге и в твердых переплетах. К 90-м годам Тайвань производил микросхемы, компьютерные платы, персональные компьютеры, портативные компьютеры (notebook) и другие высокотехнологичные продукты. Подобный прогресс я наблюдал и в Гонконге, — и в экономике, и в плане повышения благосостояния. Быстрый прогресс двух прибрежных китайских общин очень вдохновлял меня, я извлекал для себя полезные уроки и считал, что раз они смогли добиться этого, то и Сингапуру это тоже будет по плечу.

Демократизация

В это же время происходило и постепенное смягчение внутриполитического климата. В 1986 году возникла оппозиционная Демократическая прогрессивная партия (ДПП). В 1987 году было отменено военное положение.

В январе 1988 года Цзян Цзинго умер. Президентом Китайской республики стал Ли Дэнхуэй, занимавший пост вице-президента. Он был первым уроженцем Тайваня, занявшим высший пост, до него президентами были выходцы с материка.

С 1969 года проводились «дополнительные выборы» в Законодательный Юань (парламент) — на место престарелых или умерших членов партии избирались новые депутаты. В 1989 году впервые на таких выборах места в парламенте получила реальная оппозиция — ДПП провела 21 депутата.

В 1991 году под давлением растущей оппозиции депутаты подали в отставку, а функции Национального собрания перешли к парламенту, избранному на свободных многопартийных выборах 21 декабря 1992 года. На них Гоминьдан получил 53 % голосов, ДПП — 31 %.

В 1996 году были проведены прямые выборы президента страны. Президентом был избран Ли Дэнхуэй, набравший 54 % голосов. За кандидата ДПП проголосовали 21 % избирателей.

XXI век

ДПП у власти

На президентских выборах 2000 года официальным кандидатом от Гоминьдана был выдвинут вице-президент и экс-премьер Лянь Чжань. Экс-губернатор провинции Тайвань Джеймс Сун, претендовавший на выдвижение от Гоминьдана, вышел из партии и принял участие в выборах в качестве независимого кандидата. Электорат Гоминьдана разделился между двумя кандидатами: Джеймс Сун набрал 36,8 % и занял второе место, нехаризматичный Лянь Чжань набрал 23,1 %. Президентом Китайской Республики стал кандидат от оппозиции — Демократической прогрессивной партии — Чэнь Шуйбянь, набравший 39,3 % голосов. Вице-президентом стала баллотировавшаяся в паре с ним Аннет Лу. Гоминьдан впервые за полвека утратил власть в стране, сумев, однако, сохранить господствующее положение в парламенте.

Джеймс Сун после выборов основал Первую Народную партию, набравшую на парламентских выборах 2001 года 20,3 %. Наибольшее количество голосов получила ДПП (36,6 %), Гоминьдан занял второе место (31,3 %).

Перед президентскими выборами 2004 года Гоминьдан и Первая Народная партия сформировали Синюю коалицию и выдвинули общих кандидатов (Лянь Чжаня в президенты, Джеймса Суна — в вице-президенты), набравших 49,89 %. Чэнь Шуйбянь вновь победил с результатом 50,11 %. Это привело к ужесточению борьбы между ДПП и Гоминьданом.

Возвращение к власти Гоминьдана

22 марта 2008 года кандидат Гоминьдана Ма Инцзю одержал победу на выборах президента, набрав 58 % голосов и опередив своего соперника, представителя ДПП экс-премьера Фрэнка Се на 16 %.

В сентябре 2009 года суд приговорил бывшего президента Китайской Республики Чэнь Шуйбяня к пожизненному сроку заключения по обвинению в коррупции. Сам Шуйбянь заявляет, что уголовное дело против него имеет политическую мотивацию: во время его правления Китайская Республика подчёркивала свою независимость от КНР, тогда как нынешнее правительство Китайской Республики стремится к экономическому сближению и тесным отношениям с КНР.

На президентских выборах 2012 года кандидатом ДПП была выдвинута экс-министр Цай Инвэнь, она набрала 45,6 %. Победил снова Ма Инцзю с результатом 51,6 %.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий История Тайваня

Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.