История Того

Во 2-й пол. XVII века в Того сложились крупные этнические объединения с сильной централизованной властью.

Колониальный период

5 июля 1884 года территория Того вместе с частью территории современной Ганы, под названием Тоголенд, объявлена протекторатом Германской империи, а с 1 января 1905 года — германской колонией Тоголенд.

В ходе 1-й мировой войны, Тоголанд оккупирован Великобританией и Францией, провозглашён Англо-Французский кондоминиум. 27 декабря 1916 года кондоминиум распался, произошло разделение на английскую и французскую зону.

20 июля 1922 года Великобритания получила мандат Лиги Наций на управление западной частью Того (Британский Тоголенд), а Франция — восточной (Французское Того).

После 2-й мировой войны введён режим опеки ООН. Управление сохранено за Великобританией (Британский Тоголенд) и Францией (Ассоциированная территория Французское Того).

Британское Того 13 декабря 1956 года стала частью колонии Золотой Берег (с 6 марта 1957 года — Гана).

Французское Того 30 августа 1956 года получило автономию — Автономная республика Того, с 22 февраля 1958 года — Республика Того.

Независимость

27 апреля 1960 года была провозглашена независимая Тоголезская республика. На выборах президентом республики в 1961 году стал Силванус Олимпио, набравший 99 % голосов избирателей.

13 января 1963 года в Того произошел военный переворот, первый переворот в современной истории независимых африканских государств к югу от Сахары, организованный группой военных во главе с Гнассингбе Эйадема, в ходе которого в ночь с 12 на 13 января 1963 г. президент Сильванус Олимпио был убит (лично сержантом Эйадемой), в стране было объявлено чрезвычайное положение. Военные передали власть временному правительству во главе с Николасом Груницким.

В 1967 году был осуществлён новый военный переворот, который опять возглавил Гнассингбе Эйадема, ставший начальником генштаба; он стал главой правительства и в 1969 году создал общественно-политическую организацию Объединение тоголезского народа (правящая и единственная в Того партия до 1991 года, когда она была распущена).

В 1991 году на Национальной конференции общественных сил Того часть полномочий президента (с 1972 — Гнассингбе Эйадема) была передана избранному премьер-министру — главе Временного правительства, сформирован Высший совет республики, определено проведение в течение переходного периода всеобщих выборов на многопартийной основе.

В 2002 году, когда заканчивался второй «конституционный» президентский срок Эйадемы, парламент отменил конституционные ограничения и попросил его снова баллотироваться в президенты. Эйадема, по словам его тогдашнего премьера, «решил ещё раз пожертвовать собой ради нации» и согласился. Выборы 2003 года он снова выиграл.

В 2005 г. Гнассингбе Эйадема умер и его сын Фор Гнассингбе был избран президентом Того.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий История Того

Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.