История Центральной Азии

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

История Центральной Азии была определена во многом географией и климатом региона. Аридный климат создавал трудности в сельском хозяйстве, а значительная удалённость от моря не давала возможности торговать по морю. Поэтому лишь несколько городов крупно развились в этом регионе. Степные кочевники преобладали на этой территории на протяжении тысячелетий.

Между кочевниками и оседлыми народами часто происходили военные конфликты. Кочевой образ жизни отлично подходил для войны, и степные наездники — конные лучники — стали одними из самых мощных войск в мире. Периодически племенные вожди и/или изменение условий жизни в регионе объединяли несколько племён в общую военную машину, и кочевники начинали поход в цивилизованные районы. Пример тому — нашествие монголов.

Доминирование кочевников закончилось в 16 веке с появлением огнестрельного оружия, и регион поделили другие державы — Российская империя, Империя Цин и другие. После Русской революции 1917 года в Центральной Азии появилось басмачество и ряд независимых государств, которые были включены в РСФСР. На тот момент только Монголия и Афганистан оставались независимыми, однако Монголия существовала как марионеточное государство СССР и в Афганистан были введены советские войска в 1979 году. Советские республики Центральной Азии увидели не только индустриализацию и строительство инфраструктуры, но и подавление местной культуры, этническую напряжённость и экологические проблемы.

После распада СССР в 1991 году пять стран Центральной Азии получили независимость: Казахстан, Узбекистан, Туркмения, Киргизия и Таджикистан. Во всех новых государствах власть получили лица, бывшие при СССР до распада президентами союзных республик.

Доисторическая Центральная Азия

Последние генетические исследования пришли к выводу, что современный человек появился в регионе около 50 либо 40 тысяч лет назад. Некоторые исследования выявили, что именно Центральная Азия — источник общин людей, заселивших впоследствии Европу, Сибирь и Северную Америку. Согласно Курганной гипотезе, Северо-Запад Центральной Азии — место происхождения некоторых индоевропейских языков.

Ещё в 4500 году до н. э. некоторые небольшие общины региона осели и стали заниматься сельским хозяйством и скотоводством. В тот же период некоторые такие общины начали одомашнивание лошади. Изначально лошадь была только источником пищи. Считается, что только к 4000 году до н. э. лошадь стала использоваться для транспортных целей.

Когда стало ясно, что лошади очень хорошо подходят для транспортных целей, общины стали стараться выводить более сильные виды, и уже в 3-ем тысячелетии до нашей эры лошади были достаточно сильны, чтобы возить боевые колесницы. Когда в колёсах боевых колесниц появились спицы, они стали более манёвренными и доминировали на полях сражений.

Кочевые племена ежегодно перемещались, чтобы найти новые пастбища для скота (эта практика известна как отгонное животноводство). Кочевники жили в юртах — переносных жилищах из шкур животных и дерева, вмещающих около 5 человек.

В то время, когда на засушливых равнинах господствовали кочевые племена, в более влажных частях Центральной Азии развивались ещё малочисленные города-государства и земледельческие общины. Бактрийско-Маргианский археологический комплекс был первой оседлой цивилизацией региона, практикуя орошаемое земледелие и, возможно, эта цивилизация даже имела письменность и взаимодействовала с кочевниками Андроновской культуры.

Сильнейшие из согдийских городов в Ферганской долине занимали выгодное положение на пути из Азии в Европу. Эти города обогатил Великий шёлковый путь после 1 века нашей эры. Кочевники порой совершали набеги на эти города.

Позже степи Центральной Азии заселили тюрки, скифы, монголы и ряд других народов. Несмотря на этнические и языковые различия, кочевой образ жизни сделал народы похожими друг на друга.

Древняя эпоха

Ближе к 1-му тысячелетию до нашей эры на южной периферии Центральной Азии образовались несколько крупных государств. Эти империи пытались захватить земли кочевников, но не всегда получалось успешно. Мидия и Империя Ахеменидов поделили между собой часть Центральной Азии.

Учёные придерживают мнение, что скифы создали первое государство кочевников, но они не могли создать объединенную и могущую империю. Скифские племена были в состоянии раздробленности. Хуннская держава (209 до.н.э - 93 н.э) стала первой державой кочевых народов мира, подав пример Монгольской империи. После успеха в хунно-китайских войнах и китайские государства попытаются расширить свою власть на запад, но, несмотря на их военную мощь, китайские державы так и не смогли завоевать весь регион.

У скифов, как и у большинства кочевых государств, были поселения различных типов. Столицей Скифского государства стало Каменское городище. Легендарный правитель скифов Атей погиб в битве против войска Филиппа II в 339 году до нашей эры.

Персидская империя сумела захватить часть Центральной Азии до устья реки Сардарья, а сменившая её Македонская империя распространила там эллинистическую культуру. После смерти Александра Великого и войн диадохов Центральной Азией завладела империя Селевкидов.

Примерно в 250 году до н. э. в Бактрии появилось Греко-бактрийское царство, за всё время своего существования не имевшее контактов с Индией и Китаем. Другое эллинистическое государство, Индо-греческое царство, владевшее бо́льшей частью Пенджаба и некоторой частью Афганистана, основало греко-буддизм. Кушанское царство продолжало эллинистические и буддийские традиции и процветало за счёт торговли.

На востоке региона империя Хань расширяла влияние, победив хунну и установив протекторат над западными областями.

Тюркская экспансия началась в 6 веке, и тюркские племена быстро мигрировали в Европу. Тюркоязычные уйгуры приняли участие в торговле на Великом шёлковом пути. Кстати, у уйгуров наблюдается ряд исповедуемых религий, включая манихейство, буддизм и несторианство. Многие из экспонатов этого периода были найдены лишь в 19 веке.

Средневековье

Суй и ранняя династия Тан

Расширение Китая на запад и север осложнялось нахождением там тюркских кочевников. Тюрки на тот момент были доминирующей этнической группой в Центральной Азии. Чтобы избежать тюркских набегов, правители Суй отремонтировали все фортификационные укрепления и отдали императорских дочерей замуж за тюркских вождей.

При династии Суй тюрки-наёмники стали служить в китайской армии. Когда кидани совершили набег на Китай, китайский военачальник собрал в общей сложности около 20 тысяч тюркских воинов против них. Некоторые тюрки даже были генералами в императорской армии

Соперничество династии Тан и Тибетской империи

Империя Тан и Тибетская Империя соперничали за некоторые территории в Центральной Азии. Некоторые тибетские источники говорят, что китайские войска захватили Лхасу в 649 году, однако это событие не упоминается ни в китайских летописях, ни в рукописях Дуньхуан.

Было много военных конфликтов Тан и Тибета за территории в Таримской впадине. В 763 году, во время гражданской войны в Танском Китае, тибетцам удавалось даже захватить столицу империи Тан — Чанъань. Военные действия между Китаем и Тибетом продолжались вплоть до подписания мирного договора в 821 году.

Исламские империи

В 8-м веке ислам стал распространяться в регионе. Постепенно Арабский халифат получил контроль над огромными территориями региона. Однако над территориями, завоёванными Кутейбой ибн Муслимом, арабы вскоре потеряли контроль. Причинами этого были народные восстания и экспансия Тюргешского каганата. Лишь в 738 году, пользуясь междоусобицей в каганате, арабы захватили Согд и подавили сопротивление в Самарканде, Ташкенте и Отраре.

Арабские завоевания усложнили Китаю заполучить влияние в Центральной Азии. В 751 году произошла Таласская битва, в которой победили Абасиды, однако исламизация региона началась лишь в 9 веке. Также появлялись и местные правящие династии, как правило, персидского либо тюркского происхождения.

Кочевые империи

Постепенно выводились более выносливые виды лошадей, а кочевники стали использовать композитные луки, что сделало их самой мощной военной силой в мире. Практически всё мужское население кочевых государств с детства было обучено езде на лошади стрельбе из лука.

Эти кочевники быстро захватили власть в Центральной Азии, заставляя разрозненные города-государства платить дань под угрозой уничтожения. Иногда кочевники объединялись вокруг хана, и, как показывалось на практике. их сообщённые действия были поистине разрушительными (вторжение гуннов в Европу). Однако государства, созданные кочевниками, быстро распадались, сыновья правителя оставались каждый со своей частью.

В 6 веке эфталиты контролировали огромную часть Центральной Азии. В 10 веке регион поделили Саманиды, турки-сельджуки и Хорезм.

В 1207 году Чингисхан объединил всех монголов. Используя кочевые войска и военную технику, заимствованную у китайцев, он создал Монгольскую империю — крупнейшее сухопутное государство мира. После того, как Чингисхан умер в 1227 году, наиболее влиятельной частью Монгольской империи стал Чагатайский улус. В 14 веке Тамерлан захватил бо́льшую часть региона. Именно при Тамерлане культура кочевников Центральной Азии и оседлых народов региона слились. После падения державы Тимура Центральная Азия была поделена между Хивинским, Бухарским, Кокандским и Кашгарским ханствами.

Окончание использования Шёлкового пути

Важным изменением в период с 13 века по 14 век стало развитие мореплавания. Европейцы, отрезанные от Великого шёлкового пути исламскими государствами, стали больше торговать с Азией по морю. Разобщённость центральноазиатских ханств также сделала торговлю и путешествия по данному пути сложными.

Переломным моментом стало изобретение пороха. Огнестрельное оружие позволило оседлым народам побеждать кочевников. Кочевые народы не могли производить такое оружие. Начиная с 15 века, оседлые народы постепенно захватывали Центральную Азию.

Последним кочевым государством стало Джунгарское ханство, владевшее территориями Восточного Туркестана и Монголии и захваченное в 18 веке империей Цин.

Войска Цин захватили огромную территорию в регионе, включая Кокандское ханство, платившее дань Пекину. Персы также не сидели сложа руки. Надир-шах захватил множество территорий и распространил свою власть за Амударью, однако после его смерти эти территории были аннексированы Россией и Великобританией.

Российская экспансия в Центральной Азии

Присоединение Казахских жузов и основание Оренбурга стало первым этапом присоединения Центральной Азии к России, хотя Пётр I послал экспедицию в Хивинское ханство с князем Александром Бековичем-Черкасским задолго до этого.

К началу 19 века местные народы уже не могли противостоять нараставшим военным действиям России. В 1865 году Россия завоевала Туркестан и на его территории было образовано Туркестанское генерал-губернаторство.

Большая игра

Российские кампании

Армии ханств и эмирата были плохо вооружены, в отличие от российской, и поэтому несли поражения одни за другим, однако Алимкулу удалось нанести первое поражение войскам Черняева.

Главной оппозицией расширению среднеазиатских владений Российской империи была Великобритания. Она опасалась за безопасность границ своей колонии. Это соперничество стало известно как Большая игра, где обе державы старались продвигать свои интересы в регионе. Эмират Афганистан стал буферным государством между империями.

Российская экспансия была остановлена в 1887 году, когда Россия и Великобритания установили северную границу Афганистана.

В связи с гражданской войной в США хлопок в 1860-е годы поднялся в цене и стал важнейшим товаром в регионе, хотя его выращивали меньше, чем в советский период. Торговля привела к улучшению инфраструктуры: были построены Закаспийская и Ташкентская. В разгар Первой мировой войны было также запланировано строительство Турксиба, который был открыт только в 1930 году.

Империя Цин

В 18-м веке империя Цин покорила Джунгарское ханство. Кризис приостановил цинскую экспансию в 19 веке. В 1867 году Якуб-бек поднял восстание в Кашгаре. Цинской империи было трудно одновременно подавить это восстание и восстания тайпинов и няньцзюней.

В 1871 году город Кульджа и весь Илийский султанат был занят российскими войсками и возвращён Пекину в 1881 году, после чего многие илийские уйгуры и дунгане переселились в российские владения.

Советский период

После прихода к власти большевиков Средняя Азия претерпела ряд изменений. В частности, были созданы советские республики:

Советские республики, созданные с 1918 по 1936 гг. в Средней Азии
Год создания	Республика	Статус
1918	Туркестанская	АССР
	Бухарская	НСР
	Хорезмская	НСР
1920	Киргизская	АССР
1924	Узбекская	ССР
	Туркменская	ССР
1929	Таджикская	ССР
1936	Киргизская	ССР

При советской власти местные языки и культура были систематизированы и кодифицированы, а их различия чётко разграничены и поощрены. В местных языках была введена кириллица. Южная граница была практически закрыта, и вся торговля и миграция были направлены на север через РСФСР.

Во время Великой Отечественной войны несколько миллионов беженцев и сотни предприятий перевезли в Центральную Азию, и регион стал важной частью советского промышленного комплекса.

В 1955 году в Казахской ССР был основан космодром Байконур.

Освоение целины принесло более 300 тысяч человек, в основном с Украины, на север Казахской ССР и на юг Алтайского края РСФСР.

Синьцзян

Подобные процессы происходили и в Синьцзяне, где КНР быстро установила контроль над Восточно-Туркестанской Республикой, контролировавшей север Синьцзяна, и над Китайской республикой, владевшей югом этой области. Для этого района был ряд схем развития, и, как и в Советской Средней Азии, был поставлен акцент на выращивание хлопка. Эти усилия произвёл Синьцзянский производственно-строительный корпус. СПСК также призвал ханьцев вернуться в Синьцзян после долгих лет отсутствия из-за Дунганского восстания

После массового переселения ханьцев в Синьцзян их доля стала крупнейшей за всё время. Так, во времена династии Цин в области проживало в общей мере около 70 % тюрков и около 30 % ханьцев, после Дунганского восстания — 93 % против 7 %, после 2000 года примерно 60 % населения было тюркским, а к ханьскому этносу принадлежали около 40 %.

Как и в СССР, местные культуру и языки сохранили и предоставили округу статус автономии, однако ислам, широко распространённый в регионе, преследовали, особенно в время Культурной революции. Также Большой скачок унёс жизни многих синьцзянцев.

Депортации и эвакуация советского населения во время ВОВ

Великая Отечественная война заставила перемещаться многих людей в другие части СССР. Самый большой поток и эвакуации, и депортации шёл в Среднюю Азию. Эвакуации были как официальные, когда государство эвакуировало из подверженных нападению районов население, так и неафишируемые, когда эвакуировали важных государству людей. Эвакуация советских граждан и промышленности была одним из важнейших элементов успеха Советского Союза в войне.

После вторжения Германии 22 июня 1941 года Президиум Исполнительного коммиета СССР запретил въезд и выезд в/из приграничных районов, находящихся под военным положением. Советская военная политика над населением состояла из двух направлений: депортации и эвакуации. В первом случае приграничные области очищали от антисоветских элементов, которые могли затруднить военные действия, а во втором промышленность и интеллигенцию перемещали в тыл.

Депортации по этническому признаку

В ответ на нападение нацистской Германии советские власти депортировали советских граждан немецкого происхождения в другие районы государства, опасаясь их сговора с врагом. Такая участь постигла не только немцев, но и финнов. Большинство финнов было депортировано в Сибирь, в то время как большинство немцев — в Казахстан.

К началу 1942 года 20 800 этнических немцев было в Трудовой армии, а после расширения критериев призыва их стало более 222 тысяч.

Когда Советский Союз начал побеждать в войне, началась новая волна депортации — на этот раз по подозрению в коллаборационизме. Теперь в Центральную Азию были депортированы карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, кабардинцы и крымские татары, в основном в Узбекскую, Казахскую и Киргизскую ССР.

Эвакуация советских граждан в Центральную Азию

Многие советские граждане также попали в Центральную Азию во время Великой Отечественной войны путём эвакуации. Эвакуировали важные предприятия и рабочую силу, занятую на них. Львиную долю эвакуированных получил Ташкент.

Постсоветский период

После распада СССР политическая стабильность в регионе в основном была сохранена, за исключением гражданской войны в Таджикистане. В 2005 году киргизский президент был изгнан в результате Тюльпановой революции. Также были беспорядки в Андижане.

Большая часть населения постсоветской Средней Азии была равнодушна к распаду Советского Союза, даже крупная часть русских в Казахстане и Узбекистане. Позже новообразованные республики получили большие денежные переводы из Москвы.

См.также

• Миграция тюрков

Отрывок, характеризующий История Центральной Азии

Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.