История Чили

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
 История Чили

Доколониальный период

Монте-Верде

Инки в Чили

Колониальный период

Испанское завоевание

Педро де Вальдивия

Генерал-капитанство Чили (1541-1818)

Арауканская война

Независимость

Чилийская война за независимость (1810-1821)

Гражданская война в Чили (1829-1830)

Война против Боливийско-Перуанской конфедерации (1836-1839)

Вторая тихоокеанская война (1879-1883)

Гражданская война в Чили (1891)

Военный переворот в Чили (1925)

Президентство Альенде

Военный переворот 1973 года

Диктатура Пиночета

Конфликт в проливе Бигл (1984-1985)

Землетрясение в Чили (2010)

Студенческие протесты в Чили (2011—2013)


Портал «Чили»

История Чили начинается со времён заселения региона около 13 000 лет тому назад. В XVI веке началось завоевание и подчинение территорий нынешнего Чили испанскими конкистадорами, в XIX веке чилийский народ завоевал независимость от колониальной власти. Дальнейшее развитие Чили вплоть до Второй мировой войны предопределялось первоначально добычей селитры и несколько позже меди. Большое наличие полезных ископаемых привело к значительному экономическому росту Чили, но также и к сильной зависимости от соседних государств и даже к войнам с ними. В 1970 году в Чили пришёл к власти президент социалист Сальвадор Альенде, начавший радикальные социально-экономические преобразования страны. Путч генерала Аугусто Пиночета 11 сентября 1973 года положил начало 17-летней диктатуре в стране и привёл к радикальным рыночным реформам в экономике. Начиная с 1988 года Чили становится на демократический путь развития.





История Чили до 1520 года

Около 30.000 лет до нашей эры первые переселенцы проникают на территорию Америки через Берингов пролив. Оттуда заселение постепенно распространяется на юг, пока наконец в 10 тысячелетии до н. э. не была достигнута крайняя южная точка Южной Америки — Огненная Земля. Первыми поселенцами на территории нынешнего Чили были кочевые индейцы мапуче, заселившие около 13 000 лет до н. э. плодородные долины Анд и оазисы нагорья пустыни Атакамы. Неблагоприятные климатические условия и особенно экстремальная засушливость пустыни Атакамы стояли на пути к более плотному заселению региона. Примерно с 8000 до 2000 г. до н. э. в Вале де Арика (Valle de Arica) существовала культура чинкорро (Chinchorro), во времена которой начали производить первые известные человечеству мумифицирования усопших. Около 2000 лет. до н. э. на Великом севере начало постепенно развиваться сельское хозяйство и животноводство. Около 600 г. н. э. полинезийские народы заселили остров Пасхи, период расцвета которых наступил через последующие 400 лет и которыми были созданы знаменитые моаи.

До появления испанцев территорию нынешнего Чили населяли также и многочисленные другие этносы: чангос, атакаменос и аймара жили на севере Чили между реками Рио Лаука и Рио Копиапо. Далее к югу до реки Рио Аконкагуа территории были заселены диагутами. Представители вышеупомянутых четырёх этносов занимались рыболовством, сельским хозяйством, охотой и ремеслом, вели между собой торговлю и жили племенными и семейными общинами. В юго-востоку от фьорда Релонкави Кордильеры были заселены чикуилланес и пойяс, которые занимались охотой и собирательством. На крайнем юге страны вплоть до Магелланового пролива селились чонос и алакалуф, на Огненной Земле жили алакалуф, ямана, селкнам и хауш.

С приходом к власти 10-го Инка Тупака Япанки в 1471 г., инка начали продвигаться вглубь Чили. Во времена его правления к 1493 году инка захватили территории до реки Мауле к югу от Курико (Curicó). Здесь они наталкивались на массивное сопротивление индейцев мапучо, так что дальнейшее продвижение вперёд на юг стало невозможным. Власть инка распространялась практически на всех коренных жителей севера, так к примеру, инки принудили племя пенуче к барщинному труду. Вблизи Сан Педро де Атакама инка воздвигли крепость Пукара де Китор (Pukara de Quitor), основой для которой послужило укрепление атакаменос. Здесь в 1540 году произошла битва с вторгшимися испанцами.

К началу ХVI века численность индейцев Чили составляла около 1 миллиона человек. Коренное население находилось на стадии родового строя с преобладанием общинного землевладения. У арауканов, наиболее развитых и воинственных племён, происходил переход от матриархата к патриархату.

Испанское заселение

Конкистадоры

Первым европейцем, ступившим на чилийскую землю, был Фердинанд Магеллан в 1520 году, высадившийся в районе нынешнего Пунта-Аренас и чьим именем был назван Магелланов пролив. В 1533 году испанские войска при Франсиско Писарро без особых усилий захватывали богатство инков, но тем не менее так и не решались продвинуться на ограждённую пустыней Атакама и цепью Анд территорию нынешнего Чили.

Первыми европейцами, которые достигли Nueva Toledo сухопутным способом, были Диего де Альмагро и его сопровождение, которые в 1535 году отправились из Куско в Перу в поисках золота, но так и не смогли его найти. 4 июня 1536 года Диего де Альмагро достиг долины Копьяпо и отправил сопровождавшего его Гомеса де Альварадо дальше в направлении юга. На всём протяжении пути до реки Мауле им не было оказано никакого сопротивления. Но у Рио Итата они столкнулись с индейцами мапуче и ввязавшись в тяжёлые бои, были вынуждены отступить. Между Писарро и Альмагро произошёл конфликт, который со временем всё обострялся и обретал характер войны. Кульминационным моментом этого конфликта стало убийство Альмагро в 1538 году и Писарро в 1541 году.

В 1540 году офицер из подчинения Писарро, — Педро де Вальдивия — отправился в сопровождении сотни солдат и искателей приключений из Перу в Чили. Там, несмотря на сопротивление индейцев мапуче, он основал первые европейские поселения. По мере своего продвижения он основывал поселения: Сантьяго, Ла-Серена и Вальпараисо, которые одновременно служили укреплениями. Вскоре индейцы начали оказывать активное сопротивление. Уже в сентябре 1541 года они совершили нападение на Сантьяго. Испанцам необходимо было сражаться против 20 000 мапуче. И только благодаря смекалке Инес де Суарес (возлюбленной Педро де Вальдивии) испанцы чудом смогли избежать поражения и обратить в паническое бегство индейцев.

Война мапуче

Испанцы продолжали расширять свои владения на юге: в 1550 г. ими был основан город Консепсьон и в 1552 — город Вальдивия. Под руководством предводителя Лаутаро мапуче оказывали ожесточённое сопротивление. Осенью 1553 они разбили испанцев при форте Тукапель и убили Педро де Вальдивия; предполагается, что он был взят в плен индейцами и они заставили его пить жидкое золото. Большинство построенных испанцами городов были разрушены индейцами.

Вскоре губернатором Чили стал Гарсия Уртадо де Мендоса, который начал безжалостное преследование индейцев мапуче. По его приказу Франсиско де Вильягра начал военный поход против индейцев. 26 февраля 1554 года испанцы потерпели сокрушительное поражение в битве при Мариуэнью. После этого мапуче удалось разрушить значительную часть испанских поселений. После того как пал Консепсьон, мапуче двинулись в 1555 году на Сантьяго де Чили. Однако же после разгрома крепости Петероа индейцы неожиданно прекратили наступательные действия, предполагая, что испанцы предпримут массивное контрнаступление. Коменданту крепости Империал Педро де Вильяграну удалось в результате неожиданного для индейцев ночного наступления убить предводителя мапуче Лаутаро 1 августа 1557 года.

Подать Сантильана

Фернандо де Сантильан являлся автором известной «Подати Сантильана» (es:Tasa de Santillán), внедрённой в 1558 году в Чили — это были первые законы, регулировавшие отношения между испанцами и мапуче. Они были установлены из-за большого уменьшения населения от миграций и плохого обращения испанцев с индейцами.

Подать состояла в системе миты и заключалась в обязательстве касика группы индейцев посылать одного из шести индейцев на рудники и шахты, и каждого пятого на сельскохозяйственные работы. От работ освобождались женщины и лица не достигшие 18 лет и старшие 50 лет, и устанавливалось, что индейцев содержали энкомендеро, которые должны были лечить их от болезней, заботиться об обращении их в христианство, не обращаться с ними как со зверьми, и не принуждать их к работам по воскресеньям и праздникам. Утверждалось существование системы алькальдов на шахтах, обязанных присматривать за дисциплиной промывателей золота.

4 июня 1559 года Фернандо вынес постановление о добром правлении, замирении и защите Чили.[1]

Эрсилья и Суньига

Описанием военных походов 1557—1559 годов своего начальника Гарсиа Хуртадо де Мендоса должен был заняться испанский писатель Алонсо де Эрсилья и Суньига. Однако в своём романе «Ла Араукана» писатель представил произошедшие события совершенно иначе, чем ожидал от него генерал: он клеймил жестокость конкистадоров и порицал их жажду власти и золота и выставлял на передний план героизм и мужество местных жителей араука. Центральным персонажем романа стал главарь мапуче Кауполитан, который был жестоко убит в 1558 году испанцами.

16 декабря 1575 года Валдавию потрясло очень сильное землетрясение, сила которого соразмерна с одним из самых крупных известных землетрясений 22 мая 1960 года. Землетрясение вызвало земляные оползни, которые преградили исток озера Риньиуэ. Четыре месяца спустя, после того как под напором воды прорвалась образовавшаяся в результате оползней дамба, город был затоплен. Администратор города и хронист Чили Педро Мариньо де Лобера оказал значительную поддержку в воссоздании города и помощи жертвам катастрофы.

Результаты войны

В 1597 году военным предводителем мапуче был избран Пелентаро, который развернул массивные наступления на города Валдавия и Осорно, а также на многие другие города вблизи Араукании. В 1599 году Валдавия была захвачена мапуче, после чего испанцы потеряли власть над городом на несколько десятилетий. Губернатору Альфонсо де Рибера пришлось отвести испанские войска за реку Био Био. В 1641 года между испанцами и мапуче был заключен Куиллинский мирный договор, согласно которому граница проходила по реке Био Био. Но мирный договор продержался всего лишь несколько лет. Испанцы предпринимали постоянные попытки отвоевать потерянные территории, однако их попытки большими успехами не увенчались. В 1770 году испанская армия была наголову разбита пуенчами и различными отрядами мапуче. Только более чем через 100 лет чилийским и аргентинским войскам в 1881 году снова удалось отвоевать территории мапуче и пехуенче. Этот 300-летний конфликт называют войной Арауко. Отголоски конфликта ощутимы и по сей день. В 2000 году группа мапуче захватила бюро Европейского союза в Сантяго де Чили в знак протеста против подела земли.

Экономическое и общественное развитие

Поскольку месторождения золота и серебра в Чили были слишком рано истощены, к стране не привлекался особый интерес и экономическое развитие происходили довольно медленно. Сельское хозяйство занимало первостепенную роль в экономике. Плодородные долины центрального Чили снабжали население севера продовольствием. В Чили прижились такие состоящие из патронажа и репрессий системы как изначально гасьенда и впоследствии экономиенда, при этих системах с индигенасами (indígenas)фактически обходились как с рабами. Расовое разделение распространялось также и на метисов и африканских рабов, которым также запрещалось жить в селениях индейцев.

В 1578 году Фрэнсис Дрейк по указанию английской короны разграбил порт Вальпараисо и предпринял безуспешную попытку нападения на Ла Серену. В ходе последующих столетий пираты постоянно нападали на Чили. Развитие страны предотвращалось наряду с нападениями индейцев также и природными катаклизмами: мощными цунами, извержениями вулканов и землетрясениями. Многие города были полностью разрушены, как например Валдавия в 1575 г. и Консепсьон в 1570 и 1751 годах. 13 мая 1647 года на Сантьяго де Чили обрушилось мощное землетрясение, унеся жизни 12.000 жителей. В 1730 и 1783 годах город вновь потрясли сильнейшие землетрясения. Между 1598 и 1723 годами колониальному господству Испании мешали английские искатели лёгкой добычи, а также голландские торговцы и пираты.

В 1704 году выживший в кораблекрушении шотландский моряк Александр Селькирк оказался совершенно один в течение четырёх лет на одном из островов в архипелаге Хуана Фернандеса. Его история и личность послужили прототипом романа Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», написанного в 1719 году.

Независимость

Колониальная власть Испании в 1808 находилась под контролем Наполеона Бонапарта, который возвёл на испанский престол своего брата Жозефа.14 июля 1810 года чилийские креолы подняли восстание, сместили испанского губернатора и поставили на его место креольского аристократа. 18 сентября 1810 (ныне национальный праздник - день национальной независимости Чили) был смещён генерал-капитан, а его функции переданы Национальной правительственной хунте (Junta de Gobierno) с собственными войсками. Однако хунта не смогла удержать контроль над страной, и в стране воцарилась анархия. Это привело к началу гражданской войны между верными королю роялистами и либеральными патриотами под предводительством Хосе Мигеля Каррера. Хунта не решалась на полный разрыв с Испанией, чего требовало радикальное крыло патриотов. В 1811 году создан национальный конгресс, но поскольку его большинство составляли происпанские элементы, один из руководителей войны за независимость Х. М. Каррера распустил конгресс и взял власть в свои руки; Каррера осуществил ряд мер по укреплению независимости страны. В то же время диктаторский режим Карреры привёл к междоусобной борьбе и ослабил лагерь патриотов. В 1812 году группа чилийцев из окружения диктаторского руководства братьев Каррера разработала конституцию, в которой предусматривалась независимость Чили при формальном господстве испанского короля. В 1813 году на смену Каррера пришёл глава армии патриотов Бернардо О’Хиггинс.

В ответ на это на Валдавию двинулись испанские войска под руководством перуанского генерала Мариано Осорио, чтобы разбить патриотов. Как и во всех южноамериканских движениях за независимость в первую очередь воевали друг против друга креолы. В битве при Ранкагуа 1 октября 1814 года чилийская освободительная армия под руководством Хосе Мигеля Каррера и Бернарда О’Хиггинса была разбита испанскими войсками, а её предводители спаслись бегством в Аргентину. Период с 1814 по 1817 год называют временем Реконкистадоров. При поддержке аргентинца Хосе де Сан Мартина реконкистадоры собрали совместную армию, чтобы сражаться против испанцев. Они перешли Анды и наголову разбили количественно превосходящую их армию испанцев в битве при Чакабуко 12 февраля 1817 года и вступили в Сантьяго. О’Хиггинс с февраля 1817 стал верховным правителем Чили.

12 февраля 1818 года Чили провозгласила свою независимость и через некоторое время, 5 апреля 1818 года патриоты достигли своей очередной знаменательной победы в битве при Майпу. В 1820 году чилийской флотилии во главе с Томасом Кохраном удалось отвоевать Валдавию, но окончательная победа над испанцами состоялась лишь в 1826 году, когда были побеждены последние испанцы, бежавшие на остров Чилоэ (Chiloé).

Чили с 1818 по 1917 гг

В 1818 была принята конституция Чили, закрепившая республиканскую форму правления. В конституции декларировались буржуазные свободы, вся полнота исполнительной власти сосредоточивалась в руках верховного правителя О’Хиггинса. Чили начала устанавливать отношения с другими странами. В 1822 Великобритания предоставила Чили первый заём в 5 млн песо, что явилось началом проникновения английского капитала в экономику Чили и усиления его влияния на политическую жизнь страны. Борьба О’Хиггинса против привилегий земельной олигархии и католической церкви, его попытки проведения прогрессивных реформ и ограничения влияния церкви вызвали недовольство феодально-клерикальных кругов. Обнародование новой конституции (октябрь 1822), направленной на демократизацию политического строя и ограничение привилегий аристократии, привело к дальнейшему обострению положения в стране. Под давлением оппозиции 28 января 1823 года О’Хиггинс сложил полномочия и был вынужден эмигрировать. В апреле 1823 верховным правителем стал генерал Р. Фрейре, пытавшийся продолжать политику О’Хиггинса. Острая борьба за власть между различными группировками завершилась в 1830 победой консерваторов, представлявших интересы землевладельческой олигархии и церкви, опиравшихся на иностранных капиталистов. Большую роль в политической жизни страны в то время играл богатый коммерсант Диего Порталес, последовательный консерватор, выступавший за сильную власть крупных собственников и церкви с опорой на дисциплинированную армию. Политические взгляды Порталеса легли в основу конституции 1833. Конституция 1833, которая оставалась в силе до 1925 года, закрепила господство землевладельческой олигархии и церкви, и до 1875 у власти находились консервативные правительства. По новой конституции в Чили вводилось централизованное управление: во главе страны стоял президент, обладавший самыми широкими полномочиями, включая право абсолютного вето. Избирательное право предоставлялось только мужчинам, умевшим читать и писать и удовлетворявшим требованиям имущественного ценза. Государственной религией было признано католичество, все другие религии были запрещены. В 30—40-е гг. появилось много новых национальных и иностранных предприятий. С развитием ремёсел и промышленности, особенно горной, увеличивалось число рабочих.

В 1836 году Боливия и Перу заключили договор о создании федерации. Правительство Чили восприняло этот договор как военную угрозу и предъявило ультиматум, требуя расторжения договора, а после отказа объявило войну. Этот шаг, предпринятый по инициативе Порталеса, вызвал недовольство военных, и в 1837 Порталес стал жертвой политического убийства.

В годы правления президента Мануэля Бульнеса (1841-1851) была принята иммиграционная политика, имеющая целью заселение южного озерного края. На севере разрабатывались медные рудники. Расширялась внешняя торговля, чему немало способствовало появление паровых судов. Народное образование развивалось быстрее, чем в других латиноамериканских странах. Министр образования в правительстве Бульнеса Мануэль Монт основал первое педагогическое училище в 1842, предложив возглавить его Доминго Фаустино Сармьенто, замечательному аргентинскому просветителю, впоследствии президенту Аргентины. В 1843 был основан Чилийский университет, ректором которого стал видный венесуэльский просветитель Андрес Бельо.

Прогрессивную деятельность Бульнеса продолжал его преемник на посту президента Мануэль Монтт. Во время его пребывания у власти велось строительство железных дорог, была проведена перепись населения. Прогресс в системе народного образования, влияние политических эмигрантов, в основном из Аргентины, издание нескольких журналов и газет, появление национальных писателей и поэтов – все эти факторы сыграли свою роль в пробуждении общественного интереса к социальным и политическим реформам. Президент Монтт отменил майораты и поощрял религиозную терпимость.

В 1861-1891 годы у власти в Чили находилась либералы. За это время был принят ряд законов, ограничивавших привилегии земельной аристократии и церкви. Расширилась система народного образования, существенно улучшился транспорт, службы связи и коммунальные услуги; правительство поощряло иммиграцию и дальнейшее освоение земель. В конституцию были внесены поправки, которые отменяли имущественный ценз, а также запрещали президентам избираться на второй срок без перерыва и ограничивали право абсолютного вето. Самый крупный конфликт в этот период разгорелся из-за попыток ограничить власть церкви. Так же во 2-й половине XIX в. начало пробуждаться классовое самосознание трудящихся, рабочий класс вступил на путь организованной борьбы. Получил распространение марксизм, вышла в свет первая рабочая газета «Эль пролетарио» (1875).

В 1879 Великобритания спровоцировала Чили на войну против Перу и Боливии (Вторая тихоокеанская война 1879—1883) с целью захвата крупных месторождений селитры на их территориях. В результате войны к Чили отошли перуанская провинция Тарапака и боливийская — Антофагаста. Захват Чили месторождений селитры дал толчок бурному развитию капитализма, усилилось проникновение английского капитала. В течение многих лет пошлины на вывозимую селитру составляли половину или более половины национального дохода.

Приход к власти в 1886 либерала Х. М. Бальмаседы — сторонника независимого экономического и политического развития страны, вызвал недовольство олигархии, поддерживавшейся иностранными монополиями, церковью и верхушкой военных. В результате развязанной ими гражданской войны Бальмаседа в 1891 был вынужден уйти с поста президента. Бальмаседа, укрывшийся после поражения в стенах аргентинского посольства, совершил самоубийство. К власти пришли представители финансовой и землевладельческой элиты, способствовавшие подчинению страны английскому, а с начала 20 в. американскому капиталу. Тяжёлое экономическое положение трудящихся вызвало забастовочное движение, принявшее особенно широкий размах в 1905—07 в гг. Икике, Антофагасте, Консепсьоне. Росла организованность рабочего класса. В 1909 была создана Федерация рабочих Чили (ФОЧ), а в 1912 — Социалистическая рабочая партия. Во время 1-й мировой войны 1914—18 Чили сохраняла нейтралитет. Монополии США усилили проникновение в промышленность Чили, особенно в медную, укрепляя своё экономическое и политическое влияние в стране.

Чили с 1918

С окончанием Первой мировой войны экспорт селитры из Чили уменьшился более чем в три раза (с 2,8 млн.т в 1917 г. до 0,8 млн.т в 1919 г). Это привело к ухудшению экономического положения страны и обострению борьбы трудящихся, особенно под влиянием Октябрьской революции 1917 года в России. В 1922 Социалистическая рабочая партия была преобразована в Коммунистическую партию Чили (КПЧ).

В 1920 году на президентских выборах победил Артуро Алессандри как кандидат от либеральной коалиции, представлявшей интересы среднего класса и рабочих. При нём в стране были проведены некоторые демократические реформы, в том числе 8-часовой рабочий день и обязательное социальное страхование; была принята новая конституция, провозгласившая основные демократические свободы, церковь была отделена от государства.

Середина 20-х гг. в Чили характеризовалась политической неустойчивостью. 6 сентября 1924 года в Чили произошёл военный переворот, президент Алессандри был свергнут, к власти пришла военная хунта. В январе 1925 года очередной военный переворот, возглавленный двумя полковниками Карлосом Ибаньесом и Мармадуке Грове. Они восстановили свергнутого Алессандри на посту президента. Карлос Ибаньес занял пост военного министра в правительстве Алессандри. В марте 1925 года вышел декрет президента Алессандри о проведении в стране конституционных реформ. В сентябре 1925 года принята конституция Чили, декларировавшая общедемократические права и свободы. Новая конституция провозглашала отделение церкви от государства, вводила обязательное начальное обучение, декларировала приоритет общественного блага перед правами собственности и устанавливала подотчетность кабинета министров президенту, а не конгрессу.

Выборы 1925 года принесли успех Эмилиано Фигероа, единому кандидату консерваторов и либералов. Власть военного министра Карлоса Ибаньеса увеличилась при президенте Эмилиано Фигероа. Он стал министром внутренних дел, а в феврале 1927 отправил Фигероа в отставку, установил военную диктатуру и занял пост вице-президента.

На объявленных после отставки Фигероа президентских выборах единственным соперником Ибаньеса был коммунист Элиас Лафферте, который был сослан на отдаленный южный остров и не мог участвовать в предвыборной кампании. В марте 1927 года Коммунистическая партия Чили была объявлена вне закона. Традиционные партии не участвовали в выборах. В результате таких «выборов» 22 мая 1927 года Ибаньес набрал 98 % голосов. Ибаньес правил с помощью президентских декретов, по своему усмотрению менял депутатов, активно арестовывал политических оппонентов. Ибаньеса стали называть «Mycсолини Нового Света». Диктаторские методы правления Ибаньес сочетал с социальной демагогией, выставляя себя сторонником маленьких людей и противником олигархии. Он создал проправительственные профсоюзы — Республиканскую конфедерацию гражданского действия. Одновременно в 1927—1928 годах были арестованы руководители наиболее массового профцентра страны — ФОЧ. ФОЧ и анархо-синдикалистские организации также были объявлены вне закона. Ибаньес набрал в США кредитов и начал обширную программу общественных работ[2].

В начале 30-х гг. произошли выступления против диктатуры; Демонстрации, забастовки и восстания, охватившие всю страну, вынудили чилийского диктатора К.Ибаньеса подать в отставку. В июле 1931 Ибаньес бежал из страны. На президентских выборах в октябре президентом был избран единый кандидат традиционных партий (Радикальной, Консервативной и Объединённых либералов) радикал Хуан Эстебан Монтеро. Режим Х.Монтеро устроил по всей стране "охоту на коммунистов". Людей убивали на улицах, в больницах, дома за рождественским столом. Профсоюзы ответили на террор всеобщей забастовкой. К 1932 общее число безработных в стране достигло 350 тыс.человек. 3 июня 1932 группа военных во главе с полковником Мармадуке Грове совершила переворот, свергла Монтеро, провозгласила Чили социалистической республикой. В ряде городов возникли Советы рабочих и солдатских депутатов. Через 12 дней в результате нового военного путча «социалистическая республика» пала. 16 июня 1932 года мятежные части во главе с Карлосом Давилой заняли форпост революционных сил - военную базу "Эль-Боско", затем здание Военного министерства, лишив Грове связи с его сторонниками на местах. Через два дня мятежники Карлоса Давилы захватили президентский дворец "Ла-Монеда" и арестовали революционное правительство. Мармадуке Грове и Эстебан Матте были сосланы на о.Пасхи., а Карлос Давила стал президентом страны и развернул в стране кровавый террор. В сентябре-октябре 1932 произошли ещё два военных переворота итогом которых стала амнистия политзаключённых и новые президентский выборы. В октябре 1932 президентом вновь был избран Артуро Алессандри, способствовавший укреплению позиций иностранного капитала.

В 1933 году была основана Социалистическая партия Чили, её лидером стал Мармадуке Грове. В марте 1936 был создан Народный фронт с участием Радикальной, Коммунистической и Социалистической партий.

В 1938 году подавлена попытка военного мятежа. По обвинению в участии в фашистском путче осужден бывший президент Чили (в 1927-1931 гг) Карлос Ибаньес (вскоре был амнистирован).

1938—1952 — у власти находятся левоцентристские правительства.

В 1938 президентом стал кандидат Народного фронта радикал П. Агирре Серда. Правительство Агирре провело некоторые прогрессивные мероприятия (закон о труде, закон о банковском кредите для крестьян и др.), но не решилось осуществить аграрную реформу. Пост министра здравоохранения с 1939 по 1942 год занимал социалист Сальвадор Альенде.

В 1941 Народный фронт распался. В 1942 был создан Демократический альянс — блок Радикальной, Коммунистической, Социалистической и Демократической партий, кандидат которого радикал Хуан Антонио Риос Моралес победил на выборах президента Чили 1942 года. В феврале 1945 Чили объявила войну нацистской Германии, а в апреле 1945 — Японской империи; фактически Чили не участвовала во Второй мировой войне.

В 1946 президентом стал кандидат Демократического альянса радикал Габриэль Гонсалес Видела. В состав его правительства вошли представители КПЧ. Однако в обстановке холодной войны Гонсалес Видела в 1947 вывел коммунистов из правительства, разорвал дипломатические отношения с СССР (установлены в 1944). В 1948 национальный конгресс принял «закон о защите демократии», по которому КПЧ, прогрессивные профсоюзы и другие демократические организации были запрещены. В экономике Чили преобладающее положение заняли американские монополии. По инициативе коммунистов в 1951 был создан Фронт народа (исп. Frente del Pueblo), в 1953 — Единый профсоюзный центр трудящихся, а в 1956 — Фронт народного действия (ФРАП) (исп. Frente de Acción Popular; FRAP), в который, кроме Коммунистической и Социалистической партий, вошли представители других партий. Развернувшееся в 1954—55 забастовочное движение охватило свыше 1 млн чел. Под давлением широкого движения ФРАП в 1958 был отменен «закон о защите демократии», деятельность КПЧ легализована.

1952—1958 — правление демократически избранного президентом экс-диктатора Ибаньеса.

В июле 1957 года на базе Национальной фаланги и Социал-христианской консервативной партии была основана Христианско-демократическая партия (ХДП), ставшая влиятельной силой в центре политического спектра. Её лидером стал Эдуардо Фрей Монтальва.

На президентских выборах 1958 кандидат ФРАП социалист Сальвадор Альенде получил 28,9 % и набрал только на 30 тыс. голосов меньше кандидата правых сил Хорхе Алессандри, получившего 31,6 %. Кандидат ХДП Эдуардо Фрей Монтальва набрал 20,7 % голосов и занял третье место. Правительство Алессандри (1958—64) проводило политику привлечения иностранных инвестиций и подавления рабочего движения.

Реформы в условиях свободы

На президентских выборах 1964 года победил лидер ХДП Эдуардо Фрей Монтальва, набравший 56,1 % голосов. Кандидат левых Сальвадор Альенде получил 38,9 %. Фрей восстановил дипломатические отношения с СССР (1964), провозгласил программу реформ «Революция в условиях свободы», ключевыми из которых были аграрная реформа и «чилизация» меди (государство выкупило 51 % акций предприятий, добывающих медь).

Правительство провело давно назревшую в Чили реформу налоговой системы. До 1964 года в стране фактически не существовало земельного кадастра, имущественные и подоходные налоги уплачивались на основании заниженной в разы стоимости земельных участков. Бюджет формировался за счет косвенных налогов и импортных пошлин. С помощью США был создан кадастр и реформирована налоговая служба. В результате налоговой реформы прямые налоги для состоятельных слоёв были повышены на 40 %, из 167 тысяч налогоплательщиков 12 тысяч крупных землевладельцев стали платить 63 % всей суммы налога на недвижимость, который взимался по прогрессивной шкале.

В июле 1967 года Конгресс принял закон об аграрной реформе. Согласно ему подлежали экспроприации земельные площади свыше 80 гектаров орошаемой земли в случае если они не обрабатывались или обрабатывались неэффективно. Однако если земля обрабатывалась продуктивно (была составлена специальная система балльной оценки эффективности ведения хозяйства), то собственнику оставляли до 320 га орошаемой земли. Из 260 тысяч хозяйств экспроприации подверглись 4 тысячи (1134 правительством Фрея и 3283 правительством Альенде). Именно этим 4 тысячам принадлежала половина всей сельскохозяйственной площади Чили. Земля изымалась за выкуп, однако оценка её стоимости базировалась на данных самих землевладельцев, по которым они ранее выплачивали налог на недвижимость. Почти все землевладельцы в прошлом занижали стоимость земли в разы, что теперь обернулось против них же. Именно этот пункт аграрной реформы вызвал самое яростное противодействие крупных земельных собственников и их политического лобби в Конгрессе — Либеральной и Консервативной партий. К тому же правительство оплачивало наличными только небольшую часть стоимости (от 1 до 10 %) экспроприированных участков, за остальную долю собственник получал государственные облигации с 3 % годовых со сроком погашения в 5, 25 и 30 лет. Каждый год стоимость облигаций индексировалась в зависимости от роста цен. Экспроприированная земля передавалась не в частную собственность крестьян и батраков, а «асентамьентос» — производственным кооперативам. По истечении трех-пяти лет члены «асентамьентос» должны были принять решение: сохранить свой кооператив или поделить землю в частную собственность.

Чили в 1970—1973

Сальвадор Альенде

В декабре 1969 Коммунистическая, Социалистическая, Радикальная, Социал-демократическая партии, Движение единого народного действия (МАПУ) и Независимое народное действие образовали блок «Народное единство», который накануне президентских выборов 1970 выдвинул программу коренных социально-экономических преобразований.

На президентских выборах 1970 года кандидат блока «Народное единство» социалист Сальвадор Альенде хотя и получил на 2,3 % меньше, чем на предыдущих президентских выборах, занял первое место с 36,6 % голосов, опередив на 1,3 % кандидата Национальной партии Хорхе Алессандри. Лидер левого крыла ХДП, выдвинутый кандидатом от своей партии, Радомиро Томич занял третье место, набрав 28,1 % голосов. По чилийской Конституции президента из двух кандидатур, набравших наибольшее количество голосов, должен был 24 октября 1970 года избрать Конгресс. В Конгрессе у «Народного единства» было только 80 мест из 200, Национальная партия имела 45 мест, ХДП 75. Таким образом, судьба будущего президента находилась в руках христианских демократов. 23 сентября 1970 года руководство ХДП передало Сальвадору Альенде документ «Позиция Христианско-демократической партии в связи с пленарным заседанием Конгресса». В документе от Альенде требовали юридически обязательных гарантий сохранения свободы слова, невмешательства в систему военных назначений, отказа от создания параллельных армии военных формирований типа рабочей милиции, сохранения неполитического характера школ и университетов, обещания не вводить цензуру и не национализировать средства массовой информации. В обмен на такогo рода гарантии фракция ХДП в Конгрессе была готова поддержать Альенде на выборах 24 октября. Альенде дал такие гарантии, подписав Статут о конституционных гарантиях, и 24 октября был избран Конгрессом президентом, получив голоса депутатов фракции ХДП.

В ноябре 1970 Альенде сформировал правительство с участием представителей всех партий, входивших в блок «Народное единство». Правительство Альенде национализировало меднорудные предприятия, принадлежавшие компаниям США, ограничена деятельность промышленной, помещичьей и финансовой структур экономики, осуществлялась национализация крупных земельных участков чилийских фермеров. С помощью денежной эмиссии, сотрудникам национализированных предприятий, госслужащим и пенсионерам подняли зарплаты и пенсии, что привело к гиперинфляции и стремительному повышению цен на товары и услуги. Правительство активно готовило силовой захват власти с помощью военизированной структуры MIR, желая превратить Чили в очередную колонию СССР для чего были налажены с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Были восстановлены дипломатические отношения с Кубой и установлены дипломатические отношения с социалистическими странами. Правительство вскоре стало испытывать нехватку средств на осуществление своей программы, а чтобы не допустить сокращения расходов, начало покрывать дефицит бюджета за счет печатания денег, а чтобы не допустить рост цен, приступило к контролю над ценами на товары и услуги. Это привело вначале к повышению цен и серьезному дефициту, а чуть позже к исчезновению товаров с полок магазинов. Возник «черный рынок». Деятельность правительства привело к серьёзным экономическим трудностям.

Кризис 1972—1973 гг.

В 1971—1973 гг. ознаменовались непрерывным нарастанием кризисных тенденций в политической жизни и экономике Чили. Саботаж на крупных промышленных предприятиях, вывод финансовых ресурсов из страны вынудили правительство прибегнуть к ускоренной национализация банков и крупных горнодобывающих компаний. Однако это не смогло предотвратить гиперинфляцию, нехватку товаров и продовольствия. На улицах Сантьяго выстраивались очереди за продуктами, правительство прибегло к организации распределительного снабжения горожан. Крестьянам, наделённым в ходе аграрной реформы, назначили квоты на урожай, передаваемые правительственному агентству по фиксированным ценам.

11 июля 1971 Конгресс единогласно принял подготовленный правительством законопроект — поправку к Конституции о полной национализации меднорудной промышленности (по этому вопросу существовал общенациональный консенсус и государственная собственность в этой отрасли сохранялась и при Пиночете). Отказ правительства Народного единства выплатить компенсацию американским горнодобывающим компаниям — собственникам национализированных медных рудников привёл к обострению отношений с США, которые пролоббировали введение эмбарго на чилийскую медь, арест имущества Чили за рубежом, кредитный бойкот со стороны банков и международных финансовых организаций. В 1972 президент Альенде выступил на сессии ООН с заявлением о том, что против его страны ведется кампания экономического удушения. С согласия президента США Никсона, ЦРУ разработало т. н. Сентябрьский план, предусматривавший оказание поддержки оппозиционных правительству Народного единства групп.

В 1972 — 73 гг. страну охватили массовые выступления и волна забастовок, в том числе парализовавшая экономику забастовка грузоперевозчиков. Ультраправые группы прибегли к тактике террора. Их боевики взрывали штаб-квартиры левых, демократических и профсоюзных организаций, грабили банки и убивали неугодных. Молодёжное движение «Родина и свобода» («Patria y Libertad», PyL) совместно с ВМС разработало план дезорганизации власти, включавший диверсии на объектах инфраструктуры — мостах, нефтепроводах, линиях электропередач; в июне 1973 г. члены PyL участвовали в El Tancazo (исп. «Танковый переворот») — попытке переворота предпринятой полковником Роберто Супером. Обструкции подвергались лояльные Альенде военные лидеры[3].

Законодательные инициативы правительства Альенде блокировались парламентским большинством, не принадлежавшим к «Народному единству». Парламентские выборы в марте 1973 г. подтвердили тенденцию к поляризации общества — блок «Народное единство» получил 43,7 % голосов при голосовании за кандидатов в Палату депутатов, оппозиционная «Конфедерация за демократию», в которую вошли ХДП, Национальная партия и ряд других партий — 56 %. 26 мая 1973 г. Верховный Суд обвинил режим Альенде в разрушении законности в стране. 22 августа 1973 г. Национальный конгресс принял «Соглашение палаты», резолюцию, объявившую правительство вне закона, и обвинявшую Альенде в нарушении конституции. Фактически, «Соглашение» призывало вооруженные силы к неподчинению властям, пока они «не встанут на путь законности». Оппозиция не располагала 2/3 голосов необходимыми для отстранения Альенде от власти.

В условиях острого внутриполитического кризиса Сальвадор Альенде колебался между объявлением плебисцита о доверии и давлением со стороны радикальных элементов, требовавших ускорить реформы, обсуждавших проекты полной экспроприации капиталистической собственности, учреждения так народного правосудия и формирования демократической армии.

Военный переворот 11 сентября 1973 г.

Высшие военные круги Чили при поддержке ЦРУ решили воспользоваться кризисом для устранения действующего правительства путём переворота. Командующий вооружёнными силами генерал Аугусто Пиночет выдвинул лозунг «Я или хаос».

Военный переворот начался 11 сентября 1973 г. в 7.00 утра захватом порта Вальпараисо военно-морскими силами. В 8.30 утра военные объявили об установлении контроля над Чили и о низложении президента. К 9.00 под контролем сторонников Альенде оставался лишь президентский дворец Ла Монеда. Президент Альенде четырежды отверг предложения отказаться от руководства страной без кровопролития и с так называемым «предоставлением гарантий безопасности». По радио «Порталес» было передано обращение Альенде со словами: «Я заявляю, что не уйду со своего поста и своей жизнью готов защищать власть, данную мне трудящимися!».

Заявление лидеров переворота от 11 сентября 1973 года гласило:

…вооружённые силы требуют…

  • Президент Республики (Альенде) незамедлительно передаёт свои полномочия чилийским вооружённым силам.
  • Чилийские вооружённые силы едины в своей решимости, взять на себя ответственную историческую миссию и ведению борьбы по освобождению отечества от марксистских убеждений.
  • Трудящиеся Чили не должны опасаться за то, что экономическое и социальное благосостояние страны, которое было достигнуто на сегодняшний день, существенно изменится.
  • Пресса, радио и телевидение должны немедленно прекратить распространение информации, в противном случае против них будет применено нападение либо с суши либо с воздуха.
  • Население Сантьяго де Чили должно оставаться в своих домах, чтобы не пролилась кровь невинных людей.

Генерал Аугусто Пиночет…

В ходе последовавшего штурма дворца Ла Монеда президент Альенде совершил самоубийство (факт самоубийства был окончательно установлен после эксгумации его останков в 2011 году, до этого высказывались предположения, что он мог быть убит)[4][5]. Официально состояние «осадного положения», введённого для совершения переворота, сохранялось в течение месяца после 11 сентября. За этот период в Чили было убито свыше 30 тысяч человек[6] (источник крайне сомнителен; исчерпывающий список убитых по политическим мотивам за всё время правления Пиночета всеми сторонами — то есть и противниками Пиночета в том числе — включает 2279 человек согласно комиссии Реттига или 3200 человек согласно комиссии Валеха: en.wikipedia.org/wiki/Rettig_Report , en.wikipedia.org/wiki/Valech_Report ).

Эра Пиночета

Конфликт с Аргентиной

В декабре 1978 года появилась угроза войны между Аргентиной и Чили. «Яблоком раздора» стал пограничный спор по поводу владения островами Пиктон, Леннокс и Исла-Нуэва[en] (исп. Picton, Lennox, Nueva) в проливе Бигл и области морской юрисдикции, связанной с этими островами. Острова стратегически расположены с южной стороны Огненной Земли и в проливе Бигл, хотя, возможно, страны боролись больше не за сами территории, а за обладание нефтью, залежи которой в немалом количестве присутствуют на островах.

Первые официальные аргентинские требования о передаче Аргентине островов, которые всегда находились под чилийским контролем, были выдвинуты ещё в 1904 году. Конфликт прошел несколько фаз: с 1881 — чилийские острова; с 1904 — спорные острова; прямые переговоры, представленные обязательному международному трибуналу; снова прямые переговоры; балансирование на грани войны.

Конфликт был решен через посредничество Папы Римского, и в 1984 году Аргентина признает острова чилийской территорией. Соглашение 1984 года решает также несколько сопутствующих очень важных вопросов, включая навигационные права, суверенитет по другим островам в архипелаге, определение границ Магелланова пролива и морских границах на юге — мысе Горн и вне его. 2 мая 1985 года было подписано соглашение о границах, согласно которому все три острова вошли в состав Чили.

Переход к демократии

В сентябре 1973 в результате военного мятежа правительство было свергнуто. К власти пришла военная хунта во главе с командующим армией генералом А. Пиночетом Угарте. Хунта приостановила действие конституции, распустила национальный конгресс, запретила деятельность политических партий и массовых организаций. Она развернула террор против политических противников. Репрессии, незаконное лишение свободы и пытки невинных людей и политических противников продолжались на протяжении всего периода правления Пиночета[7][8]. Хунта отменила многие преобразования, совершенные президентом Альенде возвратила земли латифундистам, предприятия — их прежним владельцам, выплатила компенсацию иностранными монополиям и т. п. Были разорваны дипломатические отношения с СССР и другими социалистическими странами. В декабре 1974 А. Пиночет провозглашён президентом Чили. Политика хунты привела к резкому ухудшению положения в стране, обнищанию трудящихся, значительно выросла стоимость жизни. В 1976 число безработных составляло 20 % самодеятельного населения. Для сохранения военного диктаторского режима США (совместно с тесно связанными с ними международными экономическими организациями) предоставили Ч. займы и кредиты на сумму около 2,5 млрд долл. Несмотря на это, финансовое положение Ч. остаётся тяжёлым, внешний долг на конец 1975 достиг 4,6 млрд долл. Хунта проводит милитаризацию экономики, укрепляет связи с империалистическими государствами. В области внешней политики военное правительство следует за США. Чилийские левые силы оказывают сопротивление режиму. КПЧ обращается ко всем демократическим, антифашистским силам страны с призывом крепить единство и расширять борьбу за свержение диктатуры Пиночета. Внутренняя изоляция хунты дополняется широкой международной изоляцией.

В 1988 году ХДП, Социалистическая партия, Партия за демократию, Радикальная партия и ряд других создали левоцентристскую Коалицию партий за демократию (КПД, Concertación de Partidos por la Democracia), кандидаты которой побеждали на всех последующих президентских выборах кроме 2010 года.

Демократическая Чили

Президентство Патрисио Эйлвина (1990—1994)

На первых после демонтажа диктатуры президентских выборах христианский демократ Патрисио Эйлвин победил фаворита хунты, министра финансов в 1985-89 годах Эрнана Бучи. Интересно, что Эйлвин был жестким оппонентом Альенде в своё время и даже оправдывал вмешательство военных в политику.

«Комиссия по установлению истины»

Как и во многих других странах Латинской Америки, таких как Сальвадор, Гватемала, Перу, в Чили была создана «комиссия по установлению истины и примирению». В 1993 году она завершила свою работу и опубликовала итоги.[9]


Президентство Эдуардо Фрея (1994—2000)

Кандидат от КПД председатель ХДП Эдуардо Фрей Руис-Тагле (сын Эдуардо Фрея Монтальва) был избран президентом Чили в 1993 году, набрав 58 % голосов.

Президентство Рикардо Лагоса (2000—2006)

В 1999 году кандидатом от Коалиции партий за демократию стал социалист Рикардо Лагос, выигравший это право в борьбе с христианским демократом Андресом Зальдиваром. В ходе первого раунда выборов ни один кандидат не набрал необходимых 50 % голосов, в ходе повторных выборов в январе 2000 года Лагос одержал победу над своим соперником Хоакином Лавином Инфанте (кандидат от «правых»), набрав по итогам выборов 51,3 % голосов, и стал вторым после Альенде президентом Чили от партии социалистов.

Комиссия по расследованию пыток

30 ноября 2004 года чилийской государственной Комиссией по делам политических заключённых и пыткам (Comisión Nacional sobre Prisión Politíca y Tortura) был обнародован доклад (так называемый Доклад Валеча) о чудовищных преступлениях режима Пиночета, в котором был освещен тот аспект существования режима, который в своем докладе опустила ранее исследовавшая вопрос комиссия Реттига, а именно пытки. В докладе подтверждается информация о том, что люди, заподозренные режимом в причастности к «левым» движениям или оппозиции в целом, похищались полицией, подвергались пыткам и уничтожались. В докладе также подтверждается, что подобные действия происходили регулярно, не были исключениями, и в пытках были задействованы все вооружённые формирования и секретные службы. Методы пыток постоянно совершенствовались. Один из высокопоставленных чиновников в силовых структурах — главнокомандующий армии генерал Хуан Эмилио Чейре — подтвердил систематическую вину армии в участии в пытках.

Конституционная реформа

В 2005 году была произведена объёмная конституционная реформа, устранившая недемократические элементы и также многочисленные привилегии военным.

Президентские выборы 2006 года

После первого раунда президентских выборов в декабре 2005 года ни один из кандидатов не смог набрать необходимого абсолютного большинства голосов. 15 января 2006 года в ходе второго раунда выборов социалистка Мишель Бачелет, кандидат от КПД, одержала победу над кандидатом правоцентристского Альянса за Чили Себастьяном Пиньера, набрав 53,5 % голосов избирателей и став первой женщиной-президентом Чили.

Президентские выборы 2010 года

Во втором туре президентских выборов, состоявшемся 17 января 2010 года, наибольшее число голосов избирателей получил кандидат от правоцентристского Альянса за Чили Себастьян Пиньера, победивший кандидата от КПД христианского демократа экс-президента Эдуардо Фрея Руис-Тагле. За Себастьяна Пиньера проглосовали 51,61 процента избирателей, за кандидата от КПД — 48,38 процента. Во время предвыборной борьбы оба кандидата проявляли необычайную вежливость и учтивость, постоянно обмениваясь комплиментами и любезностями.

Землетрясение в Чили (2010)

27 февраля 2010 года у побережья Чили произошло мощное землетрясение магнитудой 8,8, жертвами которого стало более 800 человек, 1200 — пропало без вести, более двух миллионов человек остались без крова. Сумма ущерба, по разным оценкам, составила от 15 до 30 млрд долларов. Особенно сильно пострадал один из старейших городов страны Консепсьон, близ которого располагался эпицентр землетрясения.

Напишите отзыв о статье "История Чили"

Литература и источники

  • Канд. ист. н. Н. Н. Платошкин. Подрывная деятельность США против Чили — осень 1970 года // «Военно-исторический журнал», № 1, 2011. стр.46-51
  • [www.latin.ru/chile/historia.shtml Краткая история Чили]
  • [www.hrono.ru/land/chili.html История Чили в датах]
  • [www.poedem.ru/country/chile/history/ История Чили и острова Пасхи]
  • Сальвадор Альенде [scepsis.ru/library/id_796.html «Последнее обращение к чилийскому народу»]
  • Лисандро Отеро [scepsis.ru/library/id_1185.html «Разум и сила: Чили. Три года Народного единства»]
  • [scepsis.ru/library/id_1922.html Из материалов Первого Международного общественного трибунала над чилийской хунтой] // Трагедия Чили. Материалы и документы. — М.: Издательство политической литературы; Издательство Агентства печати Новости, 1974.

Примечания

  1. [biblioteca.serindigena.org/libros_digitales/cvhynt/v_i/1p/v1_pp_1_historia_antigua_c2-3_.html 3. El descenso demográfico]
  2. Платошкин Н. Чили 1970—1973 годов. Прерванная модернизация. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011
  3. Командующий сухопутными силами генерал Карлос Пратс подал в отставку после прилюдной пощёчины женщины, обвинившей его в трусости.
  4. [www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/07/110719_rn_allende_suicide_confirmed.shtml BBC Russian — Лента новостей — Эксперты установили причину гибели Сальвадора Альенде]
  5. [lenta.ru/news/2011/07/20/allende/ Lenta.ru: В мире: Смерть Сальвадора Альенде признали самоубийством]
  6. История Латинской Америки. Вторая половина XX века. М.: Наука, 2004. С. 209
  7. [www.memoriaviva.com/Tortura/Informe_Valech.pdf Доклад президентской Комиссии по делам политзаключённых и пыткам (2004)]. 67,4 % пострадавших приходится на первый период репрессий (сентябрь — декабрь 1973 г., стр. 141 доклада комиссии), 19,3 % на второй период (январь 1974 — август 1977, стр. 150), 13,3 % на третий период (август 1977 — март 1990, стр. 156).
  8. [www.memoriaviva.com/Tortura/Por_un_manana_con_verdad.pdf Документ организации бывших политзаключённых о нарушениях прав человека в период диктатуры(2004)], стр. 22, 35.
  9. [www.usip.org/library/tc/doc/reports/chile/chile_1993_toc.html National Commission on Truth and Reconciliation]  (англ.)

Отрывок, характеризующий История Чили

Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.