История Эквадора

История Эквадора — история государства Южной Америки.

До испанской колонизации

На территории нынешнего Эквадора с давних времён жили различные индейские племена — кара, киту, тумбе, каньяри и другие. Они занимались охотой, рыболовством и земледелием.

В конце 1-го тысячелетия н. э. индейцы племени кара, жившие на побережье, вторглись в горные районы и, покорив местное население — индейцев племени киту и другие племена (частично истребив их, частично ассимилировав), создали государство, которое в латиноамериканской литературе именуют «царством Киту». Постепенно оно превратилось в государство, близкое по типу к восточной деспотии.

В XV веке (около 1460 года) «царство Киту» было завоёвано государством инков Тауантинсуйу (процесс завоевания длился около 15 лет). Большинство населения государства инков (инки — правящая каста) составляли индейцы племени кечуа. В результате этого завоевания язык кечуа стал самым распространённым индейским языком на территории нынешнего Эквадора.

Испанская колонизация

Территорию Эквадора для Испании завоевали сподвижники Франсиско Писарро — Бартоломе Руис и Себастьян де Белалькасар. Бартоломе Руис высадился у устья р. Эсмеральдас в 1526, а через три года Писарро был назначен генерал-капитаном Новой Кастилии, которая включала территории современных Перу и Эквадора.

Территория современного Эквадора была завоевана Себастьяном де Белалькасаром, который и построил на месте древнего индейского поселения город Сан-Франсиско-де-Кито (Кито). В 1539 г. Писарро назначил своего брата Гонсало правителем Кито. В 1563 была учреждена судебная коллегия (аудьенсия) Кито. В 1718 эта территория была передана под юрисдикцию Боготы, в которой находилось правительство вице-королевства Новая Гранада, а через 5 лет была возвращена Перу. В 1740 аудьенсия Кито вновь была передана в подчинение Боготе.

Завоевав территорию и не найдя там крупных месторождений золота и серебра, испанцы стали создавать в стране плантации, на которых трудились индейцы и рабы, привезённые из Африки. Большое значение в горных районах получило овцеводство.

Независимость

XIX век ознаменовался для Эквадора и всей Латинской Америки национально-освободительными войнами и революциями. Одна из революций произошла в Кито в августе 1809 года, в честь которой впоследствии 10 августа в Эквадоре был провозглашён День независимости. 11 октября 1810 г. была предпринята вторая попытка свержения правительства, которое успешно завершилась в декабре 1812. 24 мая 1822 г. в сражении при Пичинче революционная армия генерала Сукре одержала победу над роялистами. В результате переговоров Боливара с генералом Хосе де Сан-Мартином, состоявшихся 26 июля 1822 г., контроль над Эквадором перешёл к Колумбийской республике. В 1830 Эквадор выделился из государства Колумбия.

Ранние этапы истории Республики Эквадор связаны с именами четырёх выдающихся людей это:

• генерал Хуан Хосе Флорес (1801—1864),
• Висенте Рокафуэрте (1783—1847),
• Габриэль Гарсия Морено (1821—1875),
• Флавио Элой Альфаро (1842—1912).

Режимы Флореса и Рокафуэрте

Флорес и Рокафуэрте поочередно находились у власти. Во время президентства Флореса Рокафуэрте был губернатором Гуаякиля, а когда президентом был Рокафуэрте, Флорес командовал армией.

Флорес сражался в войне за независимость вместе с Боливаром и в 1830 командовал войсками в Кито. После того, как Боливар удалился от дел, он возглавил движение за выход Эквадора из Федерации. Жёсткую внутренняя политика и репрессивные меры принятые Флоресом вызвали ожесточение либералов. Во главе либералов стоял Рокафуэрте, который возглавил вооруженное сопротивление и после десяти месяцев войны Рокафуэрте был захвачен в плен. Флорес сумел оценить своего противника и даже помог тому занять пост президента в 1835. За время правления Рокафуэрте в Эквадоре была проведена реформа правительства, открыты новые школы и больницы, установлены дружественные отношения с соседними странами. После сдачи президентских полномочий Рокафуэрте вернулся на свой прежний пост губернатора портового города Гуаякиль. В 1845 либералы вынудили Флореса уйти с поста президента и добились его изгнания в Испанию. В 1852 г. Флореса попытался захватить Гуаякилю с моря, но не добившись своего, отбыл в Европу. В 1859 он вернулся в Эквадор и президент Гарсия Морено сделал его командующим армией. Флорес оставался на этом посту до самой своей смерти в 1864.

Гарсия Морено и Элой Альфаро

Габриель Гарсия Морено, правивший с 1860 по 1875, ненавидел либерализм и был непоколебимым консерватором. Он поощрял строительство школ, дорог, провел административные реформы, способствовал модернизации земледелия. По его инициативе в 1873 парламент провозгласил Эквадора «Республикой Святого сердца Иисуса». После убийства Гарсия Морено в 1875 г. в течение двух десятилетий в стране правили консерваторы. С 1876 по 1883 правил диктатор генерал Игнасио де Вейнтимилья, а затем сменявшие друг друга гражданские правительства.

Относительное процветание страны в этот период можно связать с высоким спросом на сельскохозяйственную продукцию Эквадора, особенно кофе. Особенно большие выгоды получал порт Гуаякиль, который был оплотом либеральной оппозиции. В результате переворота 1895 г. к власти пришли либералы, руководимые генералом Флавио Элой Альфаро. В течение двух лет он правил как диктатор, а в 1897 г. был избран на пост президента. В 1901 его сменил генерал Леонидас Пласа Гутьеррес. Позднее между Альфаро и Гутьерресом произошел разрыв, и Альфаро сверг избранного после Гутьерреса президента. В 1907 он вновь был избран президентом, а в 1911 г. он был свергнут. После неудавшейся попытки осуществить очередной переворот Элой Альфаро был заключен в тюрьму в Кито. 28 января 1912 он был убит ворвавшейся в тюрьму толпой. За годы пребывания у власти Элой Альфаро он ввел светское образование и построил железную дорогу, соединившую Гуаякиль и Кито. В 1906 году по Конституции католическая церковь официально отделена от государства.

Банановая республика

Первая половина XX века была отмечена экономической и политической нестабильностью. Начиная с 1920-х годов основной экспортной культурой стали бананы. После частичной оккупации Эквадора перуанскими войсками в 1941 г. ситуация в стране осложнилась. Перуанские власти обратились в Межамериканскую арбитражную комиссию с требованием признать их права на обширную территорию в бассейне Амазонки и арбитражная комиссия удовлетворила требование Перу. За четверть века политической нестабильности каждый президент Эквадора занимал свой пост или терял его в результате военного переворота. Правление избранного президента Гало Пласа Лассо (1948—1952) было отмечено необычной для страны степенью политической свободы, однако никаких существенных реформ он не проводил. В 1952 г. его преемником стал Хосе Мария Веласко Ибарра (1952—1956).

На выборах 1956 победу одержал кандидат от Социал-христианской партии, Камило Понсе Энрикес, которого поддерживала Консервативная партия. Заняв в 1960 г. в четвёртый раз занял пост президента, Хосе Мария Веласко Ибарра развернул широкую программу общественных работ, однако в ноябре 1961 начались выступления протеста против введенных им мер жесткой экономии и он был смещён. Его место занял вице-президент Карлос Хулио Аросемена Монрой, который был смещен военной хунтой.

В 1966 по всей стране прокатились студенческие выступлений с требованиями возвратиться к гражданскому правлению, в результате чего хунта была отстранена от власти приказом высшего командования вооруженных сил. В 1968 состоялись президентские выборы, в результате которых этот пост в пятый раз занял Веласко Ибарра, а в июне 1970 г. он провозгласил себя диктатором. В феврале 1972 Веласко Ибарра был смещен военными, и пост президента занял бригадный генерал Гильермо Родригес Лара.

Правление военных и нефтяная эра

В 1972 началась эксплуатация богатых залежей нефти в Орьенте. Их ценность выросла во много раз в связи с повышением мировых цен на нефть в 1973—1974 и 1979—1980 годах. Правительство Родригеса Лары проводило некоторые аграрные реформы и развивало производство ранее импортировавшихся продуктов. В результате такой политики в течение всех 1970-х годов наблюдался беспрецедентно быстрый рост экономики Эквадора. Быстрый рост доходов приводил к инфляции и росту импорта товаров потребления. Внешний долг Эквадора достиг угрожающе высокого уровня и в 1976 Родригес Лара был смещен с поста президента военной хунтой.

В апреле 1979 на пост президента был избран Хайме Рольдос Агилера, лидер левоцентристского блока Объединение народных сил. 24 мая 1981 он погиб в авиакатастрофе, и его место занял вице-президент Освальдо Уртадо Ларреа. Тяжелое состояние в экономике страны вынудило Уртадо отказаться от реформистских и экспансионистских планов и придерживаться политики жесткой экономии.

В 1984 у власти пришёл консерватор Леон Фебрес Кордеро. При нём была проведена девальвация национальной валюты, сокращение расходов на социальные нужды, уменьшение льгот, предоставленных промышленным предприятиям страны, а также снижение реальной заработной платы. На президентских выборах 1988 победу одержал левый демократ Родриго Борха, который взял под государственный контроль работу трансэквадорского нефтепровода, а также принял ряд мер, направленных на развитие рыночной экономики, в частности, уравнял в правах иностранных и отечественных инвесторов.

В 1995 г. произошла пограничная война с Перу, которая нанесла тяжелый удар экономике Эквадора и усилила социальный кризис. Расходы на войну вынудили правительство отменить крупные субсидии, поднять налоги и цены и сократить расходы. Эти меры вызвали активные протесты, которые заставили правительство продлить чрезвычайное положение и замедлить процесс экономических реформ.

На президентских выборах 1996 г. победил Абдала Букарам, выступавший от Объединения народных сил, преобразованного в Эквадорскую партию рольдосистов. Он победил благодаря популистским предвыборным обещаниям оказывать помощь бедным. В феврале 1997 Конгресс отстранил Букарама «за умственную неспособность управлять страной» и назначил временно исполняющим обязанности президента бывшего председателя Конгресса, Фабиана Аларкона Риверу. В 1998 г. на выборах президента Эквадора с небольшим перевесом победил Хамиль Мауад, который баллотировался от Партии народной демократии.

XXI век

• 2000 — 9 января администрация следующего президента — Хамиля Мауада (Jamil Mahuad) — объявила о намерении отказаться от национальной валюты сукре и принять американский доллар в качестве официальной валюты для выхода из экономического кризиса. Это привело к многотысячным протестам эквадорских индейцев и профсоюзов против коррупции и экономической политики президента.
• 2000 — 21 января — командир полка президентской охраны полковник Лусио Гутьеррес, которому было приказано разогнать протестующих, в ходе штурма здания национального парламента самоустранился от командования, а когда здание было захвачено, он совместно с двумя руководителями бунтовщиков вошёл в так называемое правительство национального спасения, которое, однако, просуществовало лишь несколько часов.
• 2000 — 22 января — Вмешавшееся командование вооружённых сил (генерал Мендоза) передало власть вице-президенту, банановому королю Густаво Нобоа (Gustavo Noboa), а Гутьерреса на 6 месяцев бросили в тюрьму. На волю Гутьеррес вышел популярным политиком, при поддержке индейского движения «Пачакутик» создал политическую партию «Патриотическое сообщество 21 января» (Sociedad Patriótica).
• 2002 — Лусио Гутьеррес победил на президентских выборах первого богача Эквадора, «бананового короля» Альваро Нобоа (Álvaro Noboa). Победу ему обеспечили обещания вернуть эквадорскую нефть под контроль Эквадора. Вскоре, однако, выяснилось, что методы оздоровления эквадорской экономики, избранные новым главой государства, не в состоянии исправить ситуацию. Инфляция росла катастрофическими темпами, коррупция поразила все уровни власти. В конце концов президент был вынужден обратиться за помощью к США и МВФ. Последовавшие за этим жёсткие меры в экономике привели к ещё большему обнищанию населения и резкому росту недовольства левых и индейских партий, поддерживавших Гутьерреса на выборах. Вице-президент Паласио дистанцировался от него, сохранив верность старым популистским лозунгам.
• 2004 — ноябрь Оппозиция попыталась инициировать импичмент президенту, устраивая массовые акции протеста. Гутьерреса тогда спасла поддержка армии и раскол в лагере оппозиции. Поводом для протестов стали нарушения Конституции, допущенные Гутьерресом в отношении высшей судебной власти — в декабре 2004 его сторонники в парламенте страны заменили большинство членов Верховного суда. В результате Верховный суд, считавшийся оплотом оппозиции, стал абсолютно лоялен Лусио Гутьерресу. Противники главы государства немедленно обвинили его в попытке установления диктатуры. Тем временем с подачи президента Верховный суд снял все обвинения с бывших президентов Эквадора Абдалы Букарама (1996—1997) и Густаво Нобоа (2000—2003 годы), которых обвиняли в коррупции. Чуть позже он даже разрешил обоим президентам вернуться на родину из эмиграции. Это привело к массовым протестам — люди выражали своё возмущение тем, что виновники их бедственного положения прощены и не понесут наказания.
• 2005 — 15 апреля на фоне обостряющегося политического кризиса, президент Гутьеррес ввёл чрезвычайное положение в столице страны Кито и объявил о роспуске нового состава Верховного суда, попытавшись возложить на него ответственность за непопулярное решение. Оппозиция вновь обвинила Лусио Гутьерреса в узурпации власти, в Кито начались широкомасштабные уличные протесты. Уже 16 апреля чрезвычайное положение было отменено. В результате массовых волнений, по разным данным, погибло от одного до трёх человек, десятки людей получили ранения и отравления слезоточивым газом. 19 апреля в отставку подал шеф полиции Эквадора генерал Хорхе Поведа, а затем о своём выходе из подчинения президенту объявила армия.
• 2005 — 20 апреля «Банановый путч»: Парламент Эквадора — Национальный конгресс (Congreso Nacional) (на сессии присутствовали лишь депутаты от оппозиции) отстранил Лусио Гутьерреса от власти, а час спустя привёл к присяге в качестве главы государства вице-президента Альфредо Паласио (Alfredo Palacio). Гутьеррес бежал из президентского дворца на вертолёте, и, не имея возможности покинуть страну, в поисках политического убежища укрылся в посольстве Бразилии. Генеральная прокуратура Эквадора выдала ордер на арест Гутьерреса, обвинив экс-президента в жестокости по отношению к демонстрантам.
• 2006 — 25 ноября состоялись выборы, на которых победу одержал кандидат левых сил Рафаэль Корреа (Rafael Correa). Он набрал 57 % голосов. Его оппонент Альваро Нобоа (Alvaro Noboa) получил лишь 43 %. Накануне выборов победа Рафаэля Корреа была не столь очевидна. В первом туре он занял второе место и лишь с помощью масштабной пиар-кампании смог стать лидером предвыборной гонки. До этого Рафаэль Корреа был министром финансов Эквадора. Молодой экономист, учившийся в Европе и США, пообещал выгнать из страны все иностранные нефтяные компании и отказаться выплачивать внешний долг в размере 10 миллиардов долларов. В итоге Рафаэль Корреа был изгнан из правительства, но приобрел популярность среди эквадорских бедняков, которые составляют 75 % 14-миллионного населения страны. Он обещает превратить Эквадор в ещё одну страну с сильной президентской властью по примеру Венесуэлы, в которой нефтяные доходы тратятся на социальные нужды. Проигравший выборы Альваро Нобоа является полной противоположностью своему сопернику. Он — самый богатый гражданин Эквадора. В 1994 году унаследовал от отца огромную бизнес-империю из 110 предприятий и приумножил состояние семьи, занимаясь торговлей бананами — основным природным богатством Эквадора после нефти. Ключевым различием между кандидатами стало отношение к США. Рафаэль Корреа известен своим антиамериканизмом и дружил с одним из главных врагов Белого дома — президентом Венесуэлы Уго Чавесом. Альваро Нобоа, наоборот, желает, чтобы Эквадор заморозил отношения с Венесуэлой и Кубой и вместо этого укрепил отношения с США.
• 2007 — 30 сентября — Во время выборов в Конституционную Ассамблею Эквадора, сторонники президента Рафаэля Корреа из социалистической партии Альянс ПАИС получили большинство мест, что позволит им составить новую конституцию страны, основанную на его концепции «социализма 21-го века».
• 2009 — 26 апреля — Во время президентских выборов действующий президент Рафаэль Корреа одержал победу уже в первом туре, получив почти 52 % голосов. Его основные соперники были предыдущий президент Лусио Гутьеррес, получивший 28 %, и самый богатый гражданин Эквадора Альваро Нобоа, который сумел привлечь на свою сторону почти 12 % избирателей.
• 2010 — 30 сентября — Полиция и вооруженные силы попытались сместить президента и захватить власть в стране.
• 2011 — 8 мая — Во время всенародного референдума эквадорцы высказались за ряд реформ, которые включают в себя запрет азартных игр и корриды, усиление контроля исполнительной власти над судебной, а также учреждение специального государственного органа по наблюдению за средствами массовой информации.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/474 Эквадор. История] // Энциклопедия Кольера. — Открытое общество, 2000.

Отрывок, характеризующий История Эквадора

Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.