История бриттов

История бриттов (англ. The History of the Britons, лат. Historia Brittonum) — исторический свод об истории народа бриттов, содержащий ряд легендарных мотивов, написанный, как считается, валлийским историком Неннием на латыни приблизительно в 829—830 годах, хотя некоторые учёные отвергают идею его авторства, считая работу компиляцией анонимных сочинений.

Старейшая из сохранившихся рукописей работы датируется примерно 1100 годом. «История бриттов» — наиболее старый письменный источник, в котором есть упоминание о короле Артуре.

Обзор

В Historia Brittonum описывается основание Британии группой людей, покинувших Трою, а также имеется утверждение, что имя королевству дал Брут Троянский, являющийся потомком Энея. Труд стал «единственным важнейшим для автора источником при создании Historia Regum Britanniae Гальфрида Монмутского», и, вследствие популярности работы Гальфрида, сведения из Historia Brittonum, включая троянскую теорию основания Британии, будут включены в последующие, более поздние, хроники, описывающие историю королевства, в том числе среднеанглийский труд «Брут из Англии» (англ. Brut of England), также известный как «Хроники Англии» (англ. The Chronicles of England).

Также работа считается самым ранним источником, в которых упоминается король Артур. Однако Артур в тексте ни разу не назван королём, его упоминают как dux bellorum (букв. «вождь военный», военный лидер, военачальник) или miles (воин, солдат). Также в тексте утверждается, что Артур участвовал в двенадцати сражениях, но, в отличие от хроники Annales Cambriae, данные сражения не привязаны к конкретным датам.

Среди сведений об Артуре также было упоминание о том, что Артур нёс на плечах изображение Святой Марии, что, как рассудили исследователи, было не более, чем ошибкой переводчика — подразумевалось, что Артур нанёс изображение Святой Марии на свой щит — вследствие схожести слов «плечи» и «щит» в валлийском языке.

Величайший филолог-классик XIX века, Теодор Моммзен, разделил «Историю бриттов» на несколько частей:

1. «Введение» (Prefatio Nennii Britonum);
2. «I. Шесть эпох мира» (de sex aetatibus mundi) — § 1-6;
3. «II. История бритов» (historia Brittonum) — § 7-49;
4. «III. Жизнеописание Патрика» (vita Patricii) — § 50-55;
5. «IV. Артуриана» — § 56;
6. «V. Генеалогии» (regum genealogiae cum computo) — § 57-66;
7. «VI. Города Британии» (civitates Britanniae) — § 66^a;
8. «VII. Чудеса Британии» (de mirabilibus Britanniae) — § 67-76.

Согласно исследованиям, «История бриттов» была написана приблизительно в 829 году. Также упоминается, что труд был написан не ранее, чем «в четвёртый год [правления] короля Мерменуса» (данная личность была идентифицирована как Мервин ап Гуриад, король Гвинеда). Историки определяют самую раннюю дату написания как 828 год, что основано на цитате из Historia Brittonum: «Со Страстей Христовых 796 лет тому, а с явления на свет божий 831 год будет».

Правки и редакции текста

В старейшей из сохранившихся рукописей (Harley 3859), датируемой примерно 1100 годом и использованной для создания редакций Стивенсона, Моммзена и Джона Морриса, введение, написанное Неннием, отсутствует. Вариант, в котором обнаруживается «поправка Ненния», ныне находится в публичной библиотеке Кембриджа под обозначением ms. Ff. I.27 (на данном варианте была основана редакция Петри). . Ганн для своей работы использовал рукопись ms. 1964, хранящуюся в Ватиканском дворце; данная вариация является копией, создание которой приписывают отшельнику Марку. Редакция Джайлза была основана на редакции Ганна, но не содержит введение Ненния и раздел Mirablilia. Аномальная рукопись ms. Chartres, еще более старая, чем Harley 3859, была уничтожена во время Второй мировой войны и принадлежала перу filius Urbagen (сына Уриена). Существует также несколько «правок Гильдаса» (к примеру, Cotton Caligula A. VIII), однако никто на данный момент не стремится всерьёз рекомендовать документы, якобы написанные Гильдасом, современником Артура.

Профессор Дэвид Думвилль, запросивший текстологию правок текста (им создана Ватиканская версия, Dumville 1985) заклеймил предисловие Ненния ( Prefatio Nennii), утверждая, что, прежде, чем сохраниться до наших дней в виде различных рукописей, текст «Истории бриттов» подвергался нескольким анонимным правкам. Данное утверждение ныне принимается научным сообществом как официальная точка зрения, несмотря на то, что имеются и противники данной теории. Чтобы посмотреть работу сторонников авторства Ненния, см. Liebermann 1925.

Методы переписчиков

Много различных предположений вызвали слова Ненния (или анонимного переписчика), приведённые в Prefatio: «Свалил в кучу (coacervavi) я всё в одну, что смог отыскать» — от письменных источников до «традиций наших» (то есть устных источников). Данные слова встречаются в версии введения, приведённой в «Апологии». Джайлз, в своём варианте перевода текста, передал это как «Я собрал» (англ. I put together), завуалировав факт, что это действительно является цитатой из текста Ненния, а не правкой неизвестного редактора (более свежий перевод (англ. I heaped together), данный Моррисом, см. wikiquote:Historia Brittoum). Лесли Олкок была не первой, кто обратил внимание на эту фразу, но считается, что именно с неё начался интерес к данному факту.

Артуриана

Historia Brittonum прежде всего привлекла внимание из-за своего влияния на становление легенд и мифов о короле Артуре. Она является самым ранним источником, в котором король Артур представлен в качестве исторической фигуры, а также источником многих историй об Артуре, которые были позднее переписаны и приукрашены многими авторами.

Вортигерн и Амвросий

В Historia содержится история короля Вортигерна, который позволил саксам поселиться на острове Великобритания, а взамен получил в жёны дочь Хенгиста. Другая легенда о Вортигерне рассказывает о попытках короля построить возле Сноудона цитадель под названием Dinas Emrys, но при этом каждая попытка заканчивалась исчезновением строительных материалов. Советники сказали Вортигерну, что место для постройки необходимо оросить кровью мальчика, рождённого в отсутствие отца. После Вортигерн встречает юного Амвросия, который упрекает советников в глупости и показывает, что причиной проклятья стали две змеи, похороненные в земле.

Легенда о башне была переписана и приукрашена Гальфридом Монмутским в его «Истории королей британских»; в его труде выход нашёл Мерлин, а сам автор утверждает, что «Амвросий» — одно из имён этого мудреца. Гальфрид также рассматривает и других персонажей, таких как Амвросий Аврелиан, который упоминается в «Истории бриттов», а также Вортимера и епископа Германа Осерского.

Сражения Артура

В 56 главе «Истории бриттов» речь идёт о 12 сражениях Артура, в которых он участвовал и победил. В данной главе неизвестный автор называет Артура не королём, а dux bellorum (военачальник, вождь военный):

Во время то стали саксы сильны, сильны числом своим, и распространили власть свою в Британии. Хенгист на одре смертном возлежал, и сын его, Окта, в северных землях, в Королевстве Кент, справил свадьбу и пошли от него короли кентские. Посему Артур с королями британскими бился с ними в дни, Артур когда вождём военным [dux bellorum] был. Сеча первая его была в устье реки, знаемой как Глейн. А вторая, третья, четвёртая и пятая сечи его были выше другой реки, знаемой как Дубглас и в землях Линнуиса текущей. Да шестая сеча его была выше реки, знаемой как Бассас. Седьмая сеча была в лесу дремучем Селидон, что есть Кат Коит Селидон. Восьмая сеча была коло крепости Гвиннион, и нёс Артур образ девы святой Марии на плечах своих; и побежали в день сей язычники прочь. И властию Господа нашего Иисуса Христа да святой Девы Марии, матери его, была резня великая средь них. Девятая сеча была коло града Легиона. На десяту сечу пошли на брег реки, знаемой как Трибуит. Одиннадцатая сеча случилась на горе, знаемой как Агнет. Двенадцата сеча была на холме Бадонском, и слегло в сече той 960 мужей от меча Артура, и из всех сечь явился он победителем. И во время то, они когда во всех сражениях побеждали, снискали помощь они у германцев и число их росло много раз без прерывания. И убедили они вождей германских, что могут они господствовать с ними в Британии, и дали господство Иде, что сыном Эоппы был. И стал тот первым королём Бернейха, то значит Берниции.

Оригинальный текст (англ.)  

At that time, the Saxons grew strong by virtue of their large number and increased in power in Britain. Hengist having died, however, his son Octha crossed from the northern part of Britain to the kingdom of Kent and from him are descended the kings of Kent. Then Arthur along with the kings of Britain fought against them in those days, but Arthur himself was the military commander ["dux bellorum"]. His first battle was at the mouth of the river which is called Glein. His second, third, fourth, and fifth battles were above another river which is called Dubglas and is in the region of Linnuis. The sixth battle was above the river which is called Bassas. The seventh battle was in the forest of Celidon, that is Cat Coit Celidon. The eighth battle was at the fortress of Guinnion, in which Arthur carried the image of holy Mary ever virgin on his shoulders; and the pagans were put to flight on that day. And through the power of our Lord Jesus Christ and through the power of the blessed Virgin Mary his mother there was great slaughter among them. The ninth battle was waged in the City of the Legion. The tenth battle was waged on the banks of a river which is called Tribruit. The eleventh battle was fought on the mountain which is called Agnet. The twelfth battle was on Mount Badon in which there fell in one day 960 men from one charge by Arthur; and no one struck them down except Arthur himself, and in all the wars he emerged as victor. And while they were being defeated in all the battles, they were seeking assistance from Germany and their numbers were being augmented many times over without interruption. And they brought over kings from Germany that they might reign over them in Britain, right down to the time in which Ida reigned, who was son of Eobba. He was the first king in Bernicia, i.e., in Berneich.

Большинство из указанных мест неизвестно и определить их местоположение в данный момент невозможно. Некоторые исследователи предположили, что автор взял все двенадцать сражений Артура из ныне утраченной древневаллийской поэмы на основании того, что некоторые имена собственные сходны по звучанию и могли рифмоваться. Также они высказали гипотезу о том, что странное утверждение о том, что Артур нёс изображение Святой Марии на своих плечах, возникло из-за путаницы в средневаллийских словах iscuit (щит) и iscuid (плечи). У первой гипотезы нашлись противники, утверждающие, что автор взял события, изначально не связанные с Артуром, а также, что, возможно, автор просто выдумал их.

Выражение, подобное описанию Артура в битве при Гвиннионе, встречалось также в «Анналах Камбрии»: Артур описан как переносящий «крест Господа нашего Иисуса Христа на плечах своих в течение трёх дней и трёх ночей…», хотя в данном случае выражение было употреблено в битве на Бадонском Холме, а не в битве при Гвиннионе. Т. М. Чарльз-Эдвардс аргументирует это тем, что оба случая отсылают читателя к одному источнику. Однако другие исследователи, такие как Томас Джонс и Н. Дж. Хигем, выдвинули гипотезу, что выражение из «Анналов Камбрии» заимствовано из «Истории бриттов», неизвестное сражение при Гвиннионе было заменено на знаменитое сражение на Бадонском Холме, а упоминаемый в «Истории» религиозный символ был заменён более общим религиозным символом.

Сражение на Бадонском Холме присутствует во многих текстах, появившихся после «Истории бриттов», однако в появившихся до неё оно не упоминается. Это историческое событие, которое упоминает в своей работе Гильдас, хотя Гильдас не называет имя лидера бриттов (хотя он упоминает Амвросия Аврелия как главный бич саксов, от которого они бежали). Из оставшихся сражений в других валлийских источниках с Артуром обычно связывается только сражение при Трибуите. Трибуит (пишущийся как Tryfrwyd) упоминается в древневаллийской поэме Pa Gur?, сражение при нём датируется приблизительно серединой девятого века. В данном стихотворении описание битвы при Tryfrwyd следует сразу после рассказа о сражении с синбинами или псоглавцами, бой с которыми Артур и его люди приняли в Крепости Эйдина (Эдинбург). В Tryfrwyd они вступают в конфликт с неким персонажем по имени Garwlwyd (Грубая Серость), который очевидно идентичен персонажу по имени Gwrgi Garwlwyd (Человек-пёс Грубая Серость), появляющемуся в одной из Валлийских Триад. Главный герой Артура носил имя Bedwyr, а в более позднее время стал известен как сэр Бедивер, в поэме также упоминается эвгемеризованный бог Манауидан . Упоминание «града Легиона» может являться отсылкой к городу Карлеону, название которого переводится именно как «город легиона», однако не исключено, что мог подразумеваться город Честер, на месте которого когда-то была крупная римская крепость.

Лес Кат Коинт Селидон, как полагают, является Каледонским Лесом (Coed Celyddon), который когда-то покрывал Южно-Шотландскую возвышенность. Марджед Хейкок выдвинул гипотезу, что битва в лесу Селидон может быть той же битвой, которая стала известна как «Битва деревьев» благодаря поэме Cad Goddeu. В конце этой поэмы был упомянут Артур, а фрагмент истории о битве, сохранённый в рукописи Peniarth 98B, показывает, что у битвы могло быть другое название — Cad Achren — что является отсылкой к Caer Ochren, названию местности, на которую Артур совершал набег в более ранней поэме, Preiddeu Annwfn.

Многие исследователи выдвинули предположение, что данная глава является попыткой задать историческую основу для личности Артура, и попытались распределить двенадцать сражений с участием Артура согласно историческим конфликтам или местам действия (см. Места, связанные с королём Артуром). однако Томас Грин утверждает, что тот факт, что единственные сражения, определяемые по древневаллийским текстам как связанные с Артуром, являются чисто мифологическими, явно подрывает теорию о том, что у этих сражений вообще были исторические аналоги.

Mirabilia

К «Истории бриттов» был приложен ещё один труд — труд по названием De mirabilibus britanniae (часто сокращаемым до Mirabilia). Он представляет вниманию читателя список 13 топологических чудес, они же чудеса Британии, а также несколько чудес Англси (Menand insulae или Мона) и Ирландии.

Mirabilia не считается частью «Истории Британии», но, как полагают, она была создана вскоре после неё и присоединена хоть и не ко всем, но многим рукописям.

Два чуда из тех, что включёны в данный труд, касаются Артура (Параграф 73 «Истории»). Более древние редакции сообщают об огромном борове Троинте и трагически погибшем сыне Артура, Анире. Звучание обоих имён определялись согласно Гарлеянской рукописи. Однако Флетчер предположил, что правильнее было бы называть борова Тройтом, а сына Артура — Амром (так как данный вариант ближе валлийскому языку).

Пёс Артура

Первое связываемое с Артуром чудо, это Кабал (или Кавалл, если на валлийском), пёс Артура, и след, оставленный им при преследовании гигантского борова Троинта (→ Тройта):

Есть чудо иное в месте, знаемом как Биэллт. Там камней не счесть свалено и один на самом верху положен, с отпечатком лапы собачией. Кабал когда, пёс славного воина Артура, на борова Троинта охоту вёл, произвёл он след на камне сим. Позднее славный воин Артур да собрал камней не счесть, да насыпал их в месте одном, да положил камень со следом собачим на верх, назвал он сие Керном Кабала. И люд со времён тех езжает к месту сию и убирает камень со следом собачим на день один да ночь одну, а наутро снова его на верху находит.

Оригинальный текст (англ.)  

There is another marvel in the region which is called Buelt. There is a mound of stones there and one stone placed above the pile with the pawprint of a dog in it. When Cabal, who was the dog of Arthur the soldier, was hunting the boar Troynt, he impressed his print in the stone, and afterwards Arthur assembled a stone mound under the stone with the print of his dog, and it is called the Carn Cabal. And men come and remove the stone in their hands for the length of a day and a night; and on the next day it is found on top of its mound.

Текст и его перевод на английский язык были даны в заметках леди Шарлотты Гест к её переводу «Килуха и Олвена» и её книга в точности воспроизводила латинский текст из Гарлеянской рукописи.

Сын Артура

В качестве второго чуда упоминается сын Артура, Анир либо Амр (на валлийском Amhar), а точнее его могила:

Есть ещё иное чудо, в месте, знаемом как Эргинг. Там могила насыпана, а прозвание ей Ликат Амр; схоронен в месте сием Амр, по могиле величаемый. Был муж сей Артура сыном и Артуром убиенный, схоронен им в месте сием. И люд приезжал на могилу сию да мерил её, да получал шесть футов в длине, иной - девять, а иные - двенадцать и пятнадцать. Один человек мог мерять дважды, но в раз другий не получал тое ж, что в первый. Сам мерил - проверял.

Оригинальный текст (англ.)  

There is another wonder in the region which is called Ercing. A tomb is located there next to a spring which is called Licat Amr; and the name of the man who is buried in the tomb was called thus: Amr(←Anir). He was the son of Arthur the soldier, and Arthur himself killed and buried him in that very place. And men come to measure the grave and find it sometimes six feet in length, sometimes nine, sometimes twelve, sometimes fifteen. At whatever length you might measure it at one time, a second time you will not find it to have the same length--and I myself have put this to the test.

Главы о Германе Осерском и Святом Патрике

В «Истории бриттов» имеются главы, посвященные святому Герману Осерскому — как утверждается, главы представляют собой выдержки из давно утерянной биографии святого. Кроме того, в труде собраны уникальные традиции, связанные со Святым Патриком, а также разделы, описывающие события в Северной Англии VI—VII веков и начинающиеся с параграфа о создании первой валлийской литературы (гл. 62):

Во время то, когда Талхайарн Катагуэн прославлен был, известны были в поэзии британской и Нейрин, и Талиесин, и Блухбард, и Циан, величать которого Гуенит Гуант.

Оригинальный текст (англ.)  

At that time, Talhaiarn Cataguen was famed for poetry, and Neirin, and Taliesin and Bluchbard, and Cian, who is called Guenith Guaut, were all famous at the same time in British poetry.

Связанные хроники

Существует некоторое количество трудов, которые обычно связывают с Historia Brittonum: частично это потому, что многие из них входили вместе с ней в состав Гарлеянской рукописи, а частично — потому что во время исследований Historia Brittonum данные работы также часто упоминаются. Среди таких работ:

• Lebor Bretnach — фактически, перевод на ирландский язык и правка «Истории бриттов» редакции Ненния;
• «Анналы Камбрии» — данная хроника описывает события, произошедшие с 447 по 954 годы. Два самых известных из этих событий произошли в 516 году и 537 году — сражение при Бадоне и сражение при Камланне, «в коем Артур и Мордред слегли», соответственно. Данный труд использовался в качестве точки отсчёта для более поздних валлийских хроник;
• «Валлийские генеалогии» — одно из многих крупных собраний сведений по валлийской родословной, документирующих происхождение валлийского короля Хивела Да, Также с родословными, приведёнными в данном труде, связывают Елисейский столб;
• «Англосаксонские королевские родословия» — версия собраний генеалогических сведений пяти королевств довикинговой эпохи — Берниции, Дейры, Кента, Восточной Англии и Мерсии — но, тем не менее, данные сведения более известны в виде независимых собраний.

Библиография

Первичные источники

перев. — перевод, испр. — исправленное издание

(только Mirabilia)

• (перев.) R (1830), "[books.google.co.jp/books?id=3KI2AAAAMAAJ&pg=PA60 The Wonders of the Island of Britain]", Cambrian quarterly magazine and Celtic repertory Т. 2: 60-, <books.google.co.jp/books?id=3KI2AAAAMAAJ&pg=PA60> 
• (перев.) Barber, Richard (1999), On the Marvels of Britain, New York: Barnes and Noble Books, сс. 85–88, ISBN 0-7607-1959-4 

(Тексты и переводы на англ.)

• (испр.,перев.) Morris, John, ed. (1980), British history; and the Welsh annals, vol. 8, History from the Sources, London: Phillimore, ISBN 978-0-8476-6264-7 
• (испр., перев.) Giles, J. A., ed. (1847), [books.google.co.jp/books?id=dsQ9AAAAcAAJ Nennius: Historia Britonum], vol. 2, London: Henry G. Bohn, <books.google.co.jp/books?id=dsQ9AAAAcAAJ> ;
  • [books.google.co.jp/books?id=40AGAAAAQAAJ Nennius’s History of the Britons(Giles tr.)] in:, in Six Old English Chronicles, 1, (1848) (Mirabilia section is edited but untranslated).
• (испр., перев.) Gunn, W.(Bill), Rev., ed. (1819), [books.google.com/books?id=CbosAAAAMAAJ The "Historia Brittonum" commonly attributed to Nennius, from a manuscript lately discovered in the library of the Vatican Palace at Rome ; edited in the tenth century by Mark the Hermit ; with an English version, facsimile..], London: J. and A. Arch, <books.google.com/books?id=CbosAAAAMAAJ>  (lacks Mirabilia)
• (испр., перев.) Todd, James Henthorn, ed. (1848), [books.google.co.jp/books?id=rioNAAAAYAAJ Leabhar Breathnach annso sis (The Irish version of the Historia Britonum of Nennius)], Dublin: Irish Archaeological Society, <books.google.co.jp/books?id=rioNAAAAYAAJ>  (includes Mirabilia).
• (перев.)Nennius's "History of the Britons", together with "The annals of the Britons" and "Court pedigrees of Hywel the Good", also "The story of the loss of Britain", London: Society for promoting Christian knowledge, 1938 
• (перев.) wikisource:History of the Britons (собрание работ Ганна, Джайлза и других).
• (испр.) Gale (1691) 
  • исправлено и переиздано в Bertram (1757) 
• (испр.) Petrie, Henry, ed. (1848), Nennius, G. E. Eyre & W. Spottiswoode  w:Monumenta Historica Britannica
• (испр.) Mommsen, Theodore, ed. (1898), [www.archive.org/details/chronicaminorasa13momm/ Historia Brittonvm cvm additamentis Nennii], vol. 3, Monumenta Germaniae Historica, Auctorum Antiquissimi xiii, Berlin, сс. 111–222, <www.archive.org/details/chronicaminorasa13momm/>  [books.google.co.jp/books?id=YlAqAAAAMAAJ&pg=PA111 google]
  • [www.thelatinlibrary.com/histbrit.html Латинская библиотека]
• (испр..) Stevenson, Joseph, ed. (1838), [books.google.co.jp/books?id=VEUMAAAAIAAJ Nennii Historia Britonum ad fidem codicum manuscriptorum], vol. 4, sumptibus Societatis, <books.google.co.jp/books?id=VEUMAAAAIAAJ> 
• (испр.) Dumville, David N., ed. (1985), The Historia Brittonum: The Vatican Recension, vol. 3, Cambridge: D.S. Brewer, ISBN 0-85991-203-5 

(Другие)

• (перев.) Dumville, David N. (1974), "Some aspects of the chronology of the Historia Brittonum", Bulletin of the Board of Celtic Studies Т. 25.4: 439–45 

Вторичные источники

(Основные; Энциклопедические словари)

• Lacy, Norris J. (1991), The New Arthurian Encyclopedia, New York: Garland, ISBN 0-8240-4377-4 ;
• Lacy, Norris J. (1986), The Arthurian Encyclopedia, New York: Garland, ISBN 0-87226-164-6 ; article «Nennius» by GA (Geoffrey Ashe).
• Koch, John Thomas (2006), [books.google.co.jp/books?id=f899xH_quaMC&pag=PA925 Celtic culture: a historical encyclopedia], ABC-CLIO, сс. 925-, ISBN 978-1-85109-440-0, <books.google.co.jp/books?id=f899xH_quaMC&pag=PA925> 

(Манускрипты. Каталоги)

• [www.bl.uk/catalogues/manuscripts/main.asp Manuscripts Catalogue]. British Library. Проверено 7 марта 2012.
• Hardy, Thomas Duffus (1862), [books.google.co.jp/books?id=5Mo9dzBFtQEC Descriptive catalogue of materials relating to the history of Great Britain], vol. 1, part 1, Longman: Longman, <books.google.co.jp/books?id=5Mo9dzBFtQEC>  (Rolls Series:Rerum Britannicarum medii Ævi Scriptores (Chronicles and Memorials of Great Britain and Ireland during the Middle Ages)), p. 318- (#776-).

(Критические исследования)

• Alcock, Leslie (1971) 
• Dumville, David N. (1974), "Some aspects of the chronology of the Historia Brittonum", Bulletin of the Board of Celtic Studies Т. 25.4: 439–45 
• Fletcher, Robert Huntington (1906), [books.google.com/books?id=CdwWAAAAYAAJ The Arthurian material in the chronicles], vol. 10, сс. 32–4, <books.google.com/books?id=CdwWAAAAYAAJ> ,
• Green, Thomas (2007). Concepts of Arthur. Stroud, Gloucestershire: Tempus. ISBN 978-0-7524-4461-1.
• Higham, N.J. (2002), 'King Arthur: Myth Making and History, London: Routledge & Kegan Paul 
• Liebermann, F. (1925), [books.google.co.jp/books?id=EjKg3UoCJeIC&pg=PA25 Nennius the author of the Historia Brittonum], Manchester, сс. 25–44, <books.google.co.jp/books?id=EjKg3UoCJeIC&pg=PA25> 
• Bromwich, Rachel (2006). Trioedd Ynys Prydein: The Triads of the Island of Britain. University Of Wales Press. ISBN 0-7083-1386-8.

Отрывок, характеризующий История бриттов

– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.