История вьетнамского языка

История вьетнамского языка — формирование и изменение вьетнамского языка на протяжении его существования. Согласно данным сравнительно-исторического языкознания, вьетнамский принадлежит к северной (вьет-мыонгской) подгруппе вьетской группы мон-кхмерской ветви австроазиатской языковой семьи и родственен мыонгскому, монскому и кхмерскому языкам (в порядке отдаления).

С течением времени вьетнамский отдалялся от остальных мон-кхмерских языков, получив нехарактерные для них тоны, односложность и утеряв приставки и суффиксы.

Вьетнамский отличается от остальных вьет-мыонгских тем, что подвергся интенсивной китаизации, в частности, до 60 % лексики современного вьетнамского заимствовано из китайского языка. Китай многократно завоёвывал Вьетнам, начиная со II века до н. э. На протяжении долгого времени китайский был языком литературы Вьетнама. Вьеты разработали систему записи своего языка модифицированными китайскими иероглифами, однако в XX веке вьетнамский был переведён на куокнгы — разновидность латиницы.

После китайского значительно влияние на вьетнамский язык оказал французский. Французскими и португальскими миссионерами была разработана письменность для вьетнамского языка на основе латиницы с диакритическими знаками для обозначения отсутствующих в основном наборе звуков. Кроме того, во вьетнамский проникли галлицизмы дам (đầm, «дама», от «madame»), га (ga, «вокзал», от «gare»), шоми (sơ mi, «рубашка», от «chemise»), бупбе (búp bê, «кукла», от «poupée»).

Периодизация истории вьетнамского

Анри Масперо делит историю вьетнамского на шесть периодов.

1. Доисторический вьетнамский, он же правьетмыонгский, общий предок вьетнамского и мыонгского языков.
2. Правьетнамский, самая старая реконструируемая стадия развития языка, до заимствования китаизмов. Около VII—IX вв. н. э. На этом этапе во вьетнамском было три тона.
3. Архаичный вьетнамский — период заимствования китаизмов, ок. X в. н. э.
4. Древневьетнамский — язык, записывавшийся тьы-номом, до XV века. В этот период происходит расщепление тонов и потеря некоторыми согласными разделения на звонкие и глухие.
5. Средневьетнамский — язык, описанный в Dictionarium Annamiticum Lusitanum et Latinum, вьетнамско-португальско-латинском словаре Александра де Рода (XVII век).
6. Современный вьетнамский — с XIX века.

Правьет-мыонгский язык

Нижеприведённая таблица отражает фонетику правьет-мыонгского языка, после знака «>» приведены современные согласные, развившиеся из данных.

		Губные	Межзубные	Зубные/Альвеолярные	Ретрофлексные	Нёбные	Заднеязычные	Глоттальные
Взрывные/ Аффрикаты	глухие	p > b		t > đ		tʃ > x	c > ch	k > k/c/q	ʔ > #
	звонкие	b > b		d > đ			ɟ > ch	ɡ > k/c/q
	придыхательные	pʰ > ph		tʰ > th				kʰ > kh
	звонкие глоттализованные	ɓ > m		ɗ > n			ʄ > nh
Носовые		m > m		n > n			ɲ > nh	ŋ > ng/ngh
Фрикативы	глухие			s > t	ɕ > th				h > h
	звонкие	(β) > v	(ð) > d			(ς) > r	(ʝ) > gi	(ɣ) > g/gh
Аппроксиманты		w > v		l > l		r > r	j > d

↑  Согласно Ферлюсу, наличие /tʃ/ и /ʄ/ подтверждается не всеми исследователями; у него также реконструирован звук /dʒ/ и преглоттализованный /ʔj/ вместо имплозивного /ʄ/. Однако эти звуки очень близки: оба звонкие палатальные глоттализованные согласные.

↑  Фрикативы, данные в скобках, развились из аллофонов взрывных согласных, появлявшихся между гласными. В правьет-мыонгском они отсутствовали, так как в мыонгском их нет, но они однозначно были на следующем этапе жизни языка. Потеря приставок сделала фрикативность фонемной. Ферлюс в 1992 году предположил, что эти звуки могли быть глухими и звонкими фрикативами, соответствовавшими глухим и звонким взрывным, однако к 2009 году оставил эту гипотезу, сочтя, что взрывные подверглись фрикативизации и озвончению одновременно по следующей схеме:

• /p/, /b/ > /β/
• /t/, /d/ > /ð/
• /k/, /ɡ/ > /ɣ/
• /s/, /ɕ/ > /ς/
• /c/, /ɟ/ и /tʃ/ > /ʝ/

↑  В средневьетнамском исход данных звуков записывался особой буквой (/β/), однако он отличался от /w/.

↑  Не ясно, каков был этот звук. В работе 1992 года Ферлюс предполагает, что в X веке это был /ɽ/, и он контрастировал /r/.

Существовали следующие стечения инициалей:

• pr, br, tr, dr, kr, gr > /kʰr/ > /ks/ > s;
• pl, bl > MV bl > ханойский «gi», сайгонский «tr»;
• kl, gl > MV tl > tr;
• ml > MV ml > mnh > nh;
• kj > gi.

Благодаря заимствованию из китайского во вьетнамский пришли звуки /ʂ/ и /ʈ/ (современные ханойские /s/, /c/).

Происхождение тонов

В правьет-мыонгском не было тонов, но в дочерних языках они появились из инициалей и финалей. Развитие происходило следующим образом:

Регистр	Инициаль	Мягкая финаль	Глоттальная финаль	Фрикативная финаль
Высокий регистр	Глухой	A1 ngang «ровный»	B1 sắc «острый»	C1 hỏi «вопросительный»
Низкий регистр	Звонкий	A2 huyền «висящий»	B2 nặng «тяжёлый»	C2 ngã «опрокидывающийся»

Глоттальная финаль оканчивается на /ʔ/, фрикативная — на /s/ или /h/. Оба типа слогов могут включать носовой звук (например, /m/ или /n/).

В некий момент произошло расщепление тонов, аналогично многим восточноазиатским языкам. Аллофония перешла в тоны, так как слоги со звонкими инициалями произносились отлично от слогов с глухими. Качественное разделение присутствует сегодня в ханойском и других северных диалектах, а в южных (включая сайгонский) преобладает различие по высоте тона.

Простые звонкие взрывные согласные стали глухими, и появилось ещё несколько тонов. Следует отметить, что имплозивные взрывные согласные это не затронуло, они развивались как глухие.

В правьет-мыонгском были слоги с нейтральными гласными, и в словах с ними инициаль главного слога оказывалась в интервокальной позиции, и, испытывая леницию, становилась звонким фрикативом. После расщепления тонов слоги с нейтральными гласными исчезли. В результате в современном вьетнамском слоги, начинающиеся со звонкого фрикатива, существуют во всех шести тонах, а регистр отражает озвончение приставки с нейтральным гласным, а не начального взрывного согласного в правьет-мыонгском. Аналогично, слова, начинающиеся с /l/ и /ŋ/ существуют в обоих регистрах. Томпсон реконструировал глухие носовые согласные для объяснения появления слогов, где носовые имеют первый регистр, однако Ферлюс считает данные звуки избыточными.

Средневьетнамский

Современная латинизированная письменность, использующаяся для записи вьетнамского языка, была создана специально для него миссионерами. Произношение рифм почти идентично современному произношению в ханойском диалекте, однако многие инициали с тех времён изменились, сайгонский диалект отражает их произношение более точно.

		Губные	Зубные/Альвеолярные	Ретрофлексные	Нёбные	Заднеязычные	Глоттальные
Взрывные	глухие	p [p]	t [t]	tr [ʈ]	ch [c]	c/k [k]
	придыхательные	ph [pʰ]	th [tʰ]			kh [kʰ]
	звонкие глоттализованные	b [ɓ]	đ [ɗ]
Фрикативные	глухие			s [ʂ]	x [ɕ]		h [h]
	звонкие	[β]	d [ð]		gi [ʝ]	g/gh [ɣ]
Носовые		m [m]	n [n]		nh [ɲ]	ng/ngh [ŋ]
Аппроксиманты		v/u/o [w]	l [l]	r [ɹ]	y/i/ĕ [j]

↑  [p] встречается только в конце слога.

↑  Символ был предложен для включения в Unicode.

↑  [j] не встречается в начале слога, но может находиться в его конце и записываться буквой «i» или «y» (выбор часто определяет качество или долготу предыдущего гласного), и после /ð/ и /β/, в этом случае обозначаясь «ĕ». Последний звук исчез из современного языка.

Следует принимать во внимание, что различие «б» [ɓ] и «п» [p] никогда не влияет на смысл, что предполагает их аллофонию, аналогичное верно для «gi» [ʝ] и «y»/«i»/«ĕ» [j].

Кроме того, в средневьетнамском были три исчезнувшие позже сложные инициали:

• tl /tl/ > современная «tr»;
• bl /ɓl/ > современная «gi» (ханойский диалект), «tr» (сайгонский диалект);
• ml /ml/ > mnh /mɲ/ > современный «nh».

Большинство из необычных соответствий букв звукам в современном куокнгы могут быть объяснены историей языка.

• В системе латинизации де Рода было две разных буквы «b»: обычная b и . Последняя обозначала звонкий губно-губной спирант /β/. Примерно через столетие /β/ и /w/ слились в /v/, записывающийся буквой «v».
• Медиаль /j/, которая записывалась как ĕ, исчезла.
• Знаки «đ» для /ɗ/ и d /z/ были выбраны потому, что, хотя в то время «đ» обозначал альвеолярный звук, «d» означал зубной /ð/. Буква «d» была присвоена последнему по аналогии с обозначением звука /ð/ в испанском языке.
• «x» был альвеопалатальным /ɕ/, а не зубным /s/, как сегодня. В XVII веке в португальском, известном миссионерам, «s» был апикальным (/s̺/ (как и сейчас, на бо́льшей территории Испании и в некоторых частях Португалии), а «x» — палато-альвеолярным /ʃ/. Похожесть /s̺/ на вьетнамский ретрофлексный /ʂ/ привело к такому назначению букв. Следует отметить, что в современном ханойском диалекте «x» и «s» означают один и тот же звук — /s/.

Отрывок, характеризующий История вьетнамского языка

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.