Афганские евреи
Афга́нские евре́и — этнолингвистическая группа евреев в Афганистане. Согласно некоторым данным, евреи проживают в Афганистане уже на протяжении полутора тысяч лет. В настоящее время афганские евреи живут в Израиле и США. Говорят на еврейском варианте языка дари, условно относимом к еврейско-персидскому языку. По культуре и языку близки бухарским и персидским евреям.
Содержание
История
Самые ранние свидетельства о пребывании евреев в Афганистане относятся к VII веку.
Изначально существовало сообщество евреев, которые торговали кожей и овцами каракульской породы, а также обычных бедняков и евреев, занимавшихся ростовщичеством. Большие еврейские семьи в основном жили в приграничном городе Герат, а старшие члены этих семей, мужчины, вояжировали в различные места и занимались торговлей. Пути их проходили по маршруту древнего Шёлкового пути среди величественных гор Афганистана, и на камнях этих гор были высечены их молитвы на иврите и даже иногда на арамейском.
В период раннего средневековья Афганистан часто служил местом ссылки или добровольного изгнания для лиц, по тем или иным причинам нежелательных для эксиларха или для руководителей еврейской общины Месопотамии. Наиболее значительным еврейским центром был Балх. Еврейские и мусульманские источники сообщают о существовании еврейской общины в Газни в X—XI вв. Арабские географы говорят о еврейских общинах, существовавших в X в. также в Кандагаре и Кабуле. Существование еврейского населения в Кабуле по меньшей мере до второй половины XIV в. подтверждается обнаруженным близ него надгробием с надписью на древнееврейском, датируемой 1365 г. Персидский историк Джузжани (XIII в.) упоминает о еврейской общине в Фирузкухе, столице области Гор, расположенной в центре страны, что подтверждается обнаруженными надписями на древнееврейском и персидском языках, относящимися к XII в. — началу XIII в.
Сведения о истории евреев Афганистана в XV—XVIII вв. практически отсутствуют, и можно лишь предполагать, что в это время еврейские общины там переживали значительный упадок. В начале 1840-х гг. в Афганистан бежали многие евреи из Мешхеда (Хорасан), где в 1839 г. произошло массовое насильственное обращение еврейского населения в ислам[1][2]. Путешественники XIX в. сообщают о большом числе беженцев из Мешхеда в составе еврейских общин Афганистана. Численность афганских евреев в 1839 году достигала 40 тысяч человек.
В конце XIX в. началось переселение евреев Афганистана в Палестину. В 1933 г. евреям было разрешено жить только в Герате, Кабуле и Балхе и запрещено покидать места своего проживания без особого разрешения. Они предпочитали селиться в отдельных кварталах, а в Балхе даже закрывали ворота еврейского квартала на ночь. Евреи платили ежегодный подушный налог, а с 1952 г., когда их перестали брать в армию, — особый налог за освобождение от воинской повинности. Их не принимали на государственную службу, а их детей — в государственные учебные заведения. Кроме того, им было запрещено заниматься некоторыми профессиями. Большинство еврейского населения составляла беднота, занимавшаяся главным образом портняжным и сапожным ремеслом.
В 1948 г. в Афганистане оставалось всего 5 тыс. евреев. Хотя до 1950 г. евреев не выпускали из Афганистана, с июня 1948 г. до июня 1950 г. 459 евреям удалось выехать в Израиль (в основном через Иран или Индию, куда они бежали еще в 1944 г.). С конца 1951 г. была разрешена эмиграция евреев, и к 1967 г. число переселившихся в Израиль афганских евреев достигло 4 тыс.[3] Афганистан был единственной мусульманской страной, где еврейским семьям было разрешено эмигрировать без предварительной аннуляции гражданства. Афганские евреи в массовом порядке покидали страну в 1960-х, их переезд в Нью-Йорк и Тель-Авив был мотивирован поисками лучшей жизни, но не религиозными гонениями. К 1969 году в Афганистане осталось жить около 300 евреев, но большинство из них покинули страну после ввода советских войск в 1979 году, и к 1996 их осталось только десять, в основном в Кабуле. Более 10000 евреев афганского происхождения на данный момент живут в Израиле. Более 200 семей афганских евреев живут в городе Нью-Йорк, США.[3][4]
В 1995 г. по оценке в Афганистане жили 10 евреев, все в Кабуле. В ноябре 2001 г. после освобождения Кабула войсками Северного альянса при поддержке США в стране оставалось около 60 евреев — два пожилых еврея в Кабуле, хранители синагоги и несколько десятков в Герате[5].
Более 10 тысяч афганских евреев живёт сейчас в Израиле. Около 200 семей — в Нью-Йорке (США).
Отцом американского актёра Джоша Гэда был эмигрировавший афганский евреей.[6]
Более 100 евреев Афганистана живут в Лондоне.
Современность
К концу 2004 года только два еврея остались в Афганистане — Заблон Симинтов и Исаак Леви. Леви жил на милостыню, в то время как Симинтов владел магазином, где продавал ковры и ювелирные украшения до 2001 года. Они жили в разных углах полуразрушенной синагоги в Кабуле. Оба претендовали на управление синагогой и владение Торой, обвиняя друг друга в воровстве и обмане. Они продолжали обвинять друг друга перед лицом властей, и оба провели некоторое время за решёткой, Талибан также конфисковал их Тору.[7]
Склочные взаимоотношения между Симинтовом и Леви нашли отражение в пьесе, вдохновлённой новостными репортажами об этих двоих, которые появлялись в международных СМИ после вторжения американских войск в Афганистан и свержения режима Талибан. Пьеса, называющаяся «Последние два еврея в Кабуле» (англ. The Last Two Jews of Kabul), была написана драматургом Джошем Гринфилдом и поставлена на сцене в Нью-Йорке в 2002 году.
В 2005 году Исаак Леви скончался. Симинтов теперь является единственным евреем в Афганистане, в стране с населением 30 миллионов, и это число является наименьшим в мире. Симинтов пытается получить обратно конфискованную Тору. Симинтов, который не говорит на иврите,[7] утверждает, что человек, который украл его Тору, теперь находится в заключении в Гуантанамо. У Симинтова есть жена и две дочери, которые живут в Израиле, и он однажды сказал, что думал о том, чтобы присоединиться к ним. Однако, когда его спросили в недавнем интервью о том, переедет ли он в Израиль, тот резко ответил: «Переехать в Израиль? Какое дело я там имею? Зачем мне уезжать?».[7]
В Герате, на западе Афганистана, находится в ветхом состоянии никем не посещаемая синагога.
В 2011 году в пещере в североафганской провинции Саманган было найдено собрание фрагментов манускриптов на иврите, арамейском, еврейско-арабском и еврейско-персидском. 29 страниц оттуда были выкуплены Национальной библиотекой Израиля в 2013 году. [8]
См. также
Напишите отзыв о статье "Афганские евреи"
Примечания
- ↑ [www.eleven.co.il/article/12748 Мешхед] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ [dangoor.com/issue76/articles/76014.htm Mashhadi Jews in New-York]
- ↑ 1 2 NEW YORK, June 19, 2007 (RFE/RL), [www.rferl.org/featuresarticle/2007/6/c837c590-c06b-4c30-9017-36f29fc98437.html U.S.: Afghan Jews Keep Traditions Alive Far From Home]
- ↑ [www.guardian.co.uk/commentisfree/belief/2012/feb/28/afghan-jews-tolerance The Guardian (28/02/2012): The story of the Afghan Jews is one of remarkable tolerance]
- ↑ [www.sem40.ru/index.php?newsid=9725 Афганские евреи чувствуют себя нормально " Центральный Еврейский Ресурс SEM40.Израиль, Ближний восток, евреи]
- ↑ [www.complexmag.ca/pop-culture/2011/03/josh-gad-talks-gigi-almost-american-the-book-of-mormon-and-physical-comedy Josh Gad Talks "Gigi: Almost American," "The Book Of Mormon," And Physical Comedy], Complex (March 25, 2011). Проверено 26 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 Motlagh, Jason. [www.sfgate.com/cgi-bin/article.cgi?f=/c/a/2007/09/02/MNU8RH93C.DTL The last Jew in Afghanistan / ALONE ON FLOWER STREET: He survived Soviets, Taliban - and outlasted even his despised peer], The San Francisco Chronicle (September 2, 2007).
- ↑ [www.cbsnews.com/news/ancient-manuscripts-indicate-jewish-community-once-thrived-in-afghanistan/ Ancient manuscripts indicate Jewish community once thrived in Afghanistan] (3 January 2013). Проверено 4 декабря 2013.
Ссылки
- [news.bbc.co.uk/1/hi/world/south_asia/4206909.stm 'Only one Jew' now in Afghanistan]
- [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/vjw/Afghanistan.html The Virtual Jewish History Tour — Afghanistan]
- [www.lamama.org/ArchivesFolder/2003/LastTwoJews%20ofKabul.htm Production Notes of Play «The Last Two Jews of Kabul»]
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Афганские евреи
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
