История народа чичимеков

История народа чичимеков
Historia de la nacion chichimeca
Автор:	Фернандо де Альва Иштлильшочитль
Жанр:	хроника, история, приключенческий роман
Язык оригинала:	испанский
Оригинал издан:	1840 (Франция), 1892 (Мехико, Мексика), 2013 (Киев, Украина)
Переводчик:	В.Н. Талах
Издатель:	Ternaux Campans Oficina Tip. de la Secretaria de Fomento Либідь
Выпуск:	2013 (Украина)
[kuprienko.info/don-fernando-de-alva-ixtlilxochitl-historia-de-la-nacion-chichimeca-su-poblacion-y-establecimiento-en-el-pais-de-anahuac-al-ruso/ Электронная версия]

«История народа чичимеков» или «История народа чичимеков, его поселения и обоснования в стране Анауак, известной ныне как королевство Новая Испания…», (исп. Historia de la nacion chichimeca...) — фундаментальный труд потомка ацтекских правителей Фернандо де Альва Иштлильшочитля по истории тольтеков, чичимеков и ацтеков. Рукопись датируется началом XVII века.

Язык и стиль сочинения

«История народа чичимеков» написана очень ясным, четким и легким кастельяно, равно чуждым как вычурной нарочитости многих современных Иштлильшочитлю испанских барочных авторов, так и неуклюжей тяжеловесности индейских писателей, пользовавшихся чужим для них языком.

Простое сравнение нескольких страниц из Иштлильшочитля с сочинением Эрнандо Альварадо Тесосомока, знатного ацтека, писавшего по-испански, даёт однозначный ответ на вопрос: был ли Дон Фернандо испанским писателем или индейским? Он был испанским писателем, притом мастерски владевший родным словом. Язык Иштлильшочитля часто звучит совершенно по-современному, и только длинные сложносочиненные предложения на пол-листа, постоянные «el cual» («коий») в значении «он», и «que», в значении «и вот» выдают автора XVII века. Цветисты и перегружены украшениями только речи некоторых персонажей, особенно царственных, но это, очевидно, сознательная стилизация под аристократическую риторику науатль, о которой нам сообщают колониальные авторы, например, Бернардино де Саагун. Определенный отпечаток на язык Иштлильшочитля наложила его профессия правоведа: он постоянно употребляет «poner por obra» («принять к исполнению»), «entrar en suceción» («вступить в наследство»), «lo referido» («упомянутое») — но, в целом, эти профессионализмы не слишком заметны в тексте и не очень портят его. Кроме того, юрист проступает в подчеркнутом внимании к правовым нормам, скрупулезном изложении законодательных актов, тщательном внимании к судебным и административным учреждениям.

В стиле историописания в главах I—XIX Фернандо де Альва Иштлильшочиль стремится следовать высоким классическим образцам: Фукидиду, Ксенофонту, Титу Ливию — и это ему, в общем, удается. Последующее изложение, посвященное жизнеописанию Несауалькойотля, которое в большей степени опирается на фольклорные источники, дополненные воображением автора, приобретает черты красочного и увлекательного приключенческого романа, затем, с главы ХХХV превращаясь в политический трактат, а в последующем — опять в историю.

Имена и названия науатль

В сочинении Иштлильшочитля читатель встречает бесчисленное количество имен и названий на языке, которым в XVI—XVII веках говорило большинство индейцев Центральной Мексики, и который принято назвать науатль). В целом фонетическая система этого языка не представляет особых сложностей для европейца, в частности, говорящего на славянских языках, и, соответственно, не создает проблем при транскрибировании кириллическим письмом. Есть, впрочем, несколько исключений:

• В записях индейских слов читатель многократно встретит букву «у». Однако, в классическом науатль гласной заднего ряда высокого подъема, соответствующей русскому <у>, вообще не было.

«Простое» «u» латинизированных записей передавало гласную заднего ряда среднего подъема, близкую к русскому <o>, а ещё больше — к французскому <o> в слове «côte». В кириллической транскрипции переводчик всегда передает его как «о»: «tultecas» — «тольтеки», «Tetzcuco» — «Тецкоко». Сочетания «hu» и «uh» в латинизированных записях передают не гласную (и тем более не слоги «ху» и «ух»), а билабиальный сонорный согласный <w>, близкий к английскому <w> в слове «winter». Сочетания «cu», «cuh» передают лабиализованный велярный смычный согласный [kw], подобный латинскому «qu». Ю. В. Кнорозов в своё время предлагал транскрибировать эти случаи через «в» и «кв»], однако в русской традиции закрепилась транскрипция через «у» (имя последнего независимого правителя ацтеков и мексиканского национального героя, Cuauhtemoc, известно русскому читателю как «Куаутемок», а не «Квавтемок»). Кроме того, ближайший аналог науатланского [w], английский [w] в русской транскрипции также часто передается через «у» («Уайльд», «Уайтхолл», «Уолл-Стрит»). В связи с этим [w] и [kw] транскрибируются как «у» и «ку».

• Сочетание «tl» в соответствии с традицией транскрибируется как «тл» или «тль», хотя на самом деле это особый согласный — альвеолярная аффриката <t͡ɬ>, схожая по звучанию со смягченным <ть>.

Таким образом, название языка, которое транскрибируется «науатль», на самом деле звучало приблизительно как <навать>.

• Буква «l» латинских записей передает альвеолярный сонорный согласный <l>, похожий на слабосмягченный <ль> (такой звук существует в некоторых южнорусских и украинских диалектах). В конце слов и перед согласными (в том числе перед «у», передающей, как указано выше, согласную) он транскрибируется «ль», в остальных случаях — «л». Сочетание «ll» передает удвоенный <ll> и транскрибируется «лл».
• Латинское «z» передает альвеолярный щелевой согласный < s > и в тексте перевода везде транскрибируется через «с». В комментариях делается одно исключение: слово «azteca» (и производные от него) транскрибируется в традиционной (хотя совершенно неправильной) форме «ацтеки».
• Запись «h» (кроме сочетаний «hu» и «uh») передает гортанную паузу (glottal stop) и в транскрипции не отражается.
• Долгие гласные, существовавшие в классическом науатль наряду с обычными, в транскрипции не отражаются.
• Ударение в словах науатль всегда падает на предпоследний слог.

Даты науатль

Иштлильшочитль приводит в своем сочинении большое число дат календаря науатль с европейскими соответствиями. Издатель его книги Х. Васкес Чаморро, впрочем, не слишком лестно называет содержащуюся в «Истории народа чичимеков» хронологию «хаотической». Однако, такая оценка представляется не вполне справедливой. Анализ индейских дат и их европейских соответствий, приведенных в «Истории народа чичимеков», показывает, что в большинстве они, в принципе, вполне корректны, другое дело, что из нескольких возможных вариантов европейских соответствий Иштлильшочитль выбирает (особенно для доацтекской эпохи) достаточно спорные, но они не более спорны, чем предлагаемые многими современными исследователями. Для того, чтобы разобраться в хронологических выкладках Иштлильшочитля, следует остановиться на главных чертах календаря науатль. Его основу составляют два элемента. Первый — общий для народов Месоамерики 260-дневный цикл, который науа называли «тональпоуалли» [tonalpohualli], буквально, «счет судеб». Он возникает в результате комбинации счета двадцати дней, каждый из которых имел особое название, и счета тринадцати суток, каждые из которых обозначаются порядковым номером. Второй элемент — 365-дневный год, называемый «шиупоуалли» [xiuhpohualli], «счёт вёсен», который состоит из 18-ти двадцатидневных месяцев и дополнительного пятидневного периода. Дата, состоящая из порядкового номера дня в цикле из 13 суток, его названия в двадцатидневке, числа дня в месяце и названия месяца, повторяется каждые 18980 дней, период, называвшийся «шиумольпилли» [xiuhmolpilli], «связка весен», или «шиусискило» [xiuhzizquilo], «вхождение в год». Каждый год в шиумольпилли имел особое название, каковым являлось название так званого «годоносца» — последнего дня последнего (18-го) двадцатидневного месяца. Поскольку на основе данных колониальных источников известно, что в Теночтитлане последний день последнего 20-дневного месяца (20 Тититль) в 1522 году назывался «3-Калли» и приходился на день 18 января в юлианском календаре, можно рассчитать годоносцы по теночтитланскому стилю на весь период, освещаемый историческим трудом Иштлильшочитля. Оказывается, что Фернандо де Альва Иштлильшочитль весьма точно следует теночтитланскому стилю «годоносцев», указывая в качестве соответствий европейские годы, на которые приходятся начала соответствующих шиупоуалли, иногда — на один европейский год раньше. Проблема, однако, заключается в том, что год с тем же названием повторяется через каждые 52 года, а количество шиумольпилли, прошедших между разными датами, источники не указывают. В результате при переводе дат в европейское летоисчисление колониальные авторы вставляли лишние 52-летние циклы, удревняя события.

Вторая проблема состоит в том, что, если счет тональпоуалли во всей Центральной Мексике был одинаковым, то начало года шиупоуалли в разных городах приходилось на разные месяцы, соответственно, название «годоносца» в одном и том же европейском году было разным. В настоящее время известны, по меньшей мере, четыре стиля «годоносцев», в соответствии с которыми год, соответствующий европейскому 1507/1508 от Р. Х., имел названия:

• в Теночтитлане и Тлакопане — 2-Акатль,
• у тлакомиуа — 7-Акатль,
• в Кольуакане — 1-Текпатль,
• в Тескоко — 9-Текпатль.

Соответственно, год 1-Акатль приходился на:

• в Теночтитлане на 1519/1520 года,
• у тотомиуа — на 1527/1528 года,
• в Тескоко — на 1538/1539 года,
• в Кольуакане — на 1546/1547 года.

Фернандо де Альва Иштлильшочитль, как уже сказано, придерживался теночтитланского стиля, но это совершенно не означает, что тому же стилю следовали его источники, особенно, освещавшие события до установления господства ацтеков.

Ещё большие сложности возникают при анализе приводимых Иштлильшочитлем дат внутри лет шиупоуалли. Они не совпадают с расчетами, основывающихся на соответствиях дней тональпоуалли европейским датам. Кроме того, здесь Иштлильшочитль использовал какой-то очевидно не теночтитланский календарь (возможно, тескоканский), в котором месяцы смещены относительно одноименных ацтекских на 60 дней вперед; при этом, однако, европейские соответствия хронист (с ошибкой в несколько дней) приводит согласно ацтекскому счету; все это создает впечатление путаницы и заставляет с осторожностью относится к приводимым с точностью до суток датам.

Издания

• Ixtlilxóchitl, F. de Alva. Histoire des Chichimèques ou des anciens rois de Tezcuco/ Voyages, relations et mémoires originaux pour servir a l’histoire de la découverte de l’Amérique, publiés pour la premierè fois en français. H.Ternaux-Compans, ed., Paris, 1840.
• Ixtlilxóchitl F.A. Obras completas. Vol.1. Relaciones / Alfredo Chavero, ed., México, 1891.
• Ixtlilxóchitl F.A. Obras completas. Vol. 2. Historia chichimeca/ Alfredo Chavero, ed., México,1892.
• Ixtlilxóchitl, F. de Alva. Obras Históricas. 2 Vols /Edmundo O’Gorman, editor. Mexico City, 1975—1977
• J.I. Dávila Garibi, editor. México, Ixtlilxóchitl, F. de Alva. Historia de la nación chichimeca/ G.Vázquez Chamorro, ed. Madrid,1985 (переиздано в 2000 году)
• Ixtlilxóchitl, F. de Alva. Obras históricas. México, Ixtlixochitl, Fernando De Alva. Historia de la nación Chichimeca. Barcelona, 2008
• Cortés Ixtlilxchitl, Fernando De Alva. Historia de la nación Chichimeca. Linkgua Ediciones, 2009

Литература

• [kuprienko.info/don-fernando-de-alva-ixtlilxochitl-historia-de-la-nacion-chichimeca-su-poblacion-y-establecimiento-en-el-pais-de-anahuac-al-ruso/ Историки Доколумбовой Америки и Конкисты. Книга первая. Фернандо де Альва Иштлильшочитль. Хуан Баутиста де Помар] / пер. с исп. В. Н. Талаха; под ред. В. А. Рубеля. — К.: Лыбедь, 2013. — 504 с. — ISBN 978-966-06-0647-0.

Ссылки

• Ixtlilxochitl, Fernando de Alva; Chavero, Alfredo, ed. [www.archive.org/details/obrashistricasd00chavgoog Obras históricas de don Fernando de Alva Ixtlilxochitl (1891)]. www.archive.org (26 марта 2010). — собрание сочинений Иштлильшочитля. Проверено 13 марта 2008. [www.webcitation.org/674pKtVMY Архивировано из первоисточника 21 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий История народа чичимеков

– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.