История почты России

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Исто́рия по́чты Росси́и насчитывает более тысячи лет. Русская почта является одной из старейших в Европе.





Почта на Руси

Начало и развитие почтового дела в России восходит ко времени натуральной почтовой повинности, состоявшей в даче княжескому гонцу[en] коня и корма[1]. В Киевской Руси уже в X веке существовал «повоз» — обязанность населения предоставлять лошадей «от стана к стану» для княжеских гонцов и слуг.

Последующая история русской почты связана с ямами — почтовыми станциями, учрежденными в XIII веке[2], в период Золотой Орды, для быстрой связи с её окраинами. Ямская повинность отбывалась всем окрестным населением, которое было обязано доставлять в определённые пункты лошадей с проводниками.

В период после Золотой Орды ямская служба получила дальнейшее развитие на русской земле. К XV—XVI векам почтовая связь установилась по всей стране[2]. Расстояние между станциями составляло 40—100 вёрст. Для крестьян и посадских людей существовала тягловая повинность возить гонцов и посыльных.

При Иване III (1462—1505) устройство ямской гоньбы находилось под личным контролем московского князя, который подписывал подорожные грамоты на право пользоваться средствами сообщения. В подорожных были указаны направление, количество подвод, лошадей и прокорм. Например, для поездки боярина по казённой надобности из Москвы в Новгород в каждом ямском дворе ему предоставлялось 13 подвод, «баранью тушу, а шкуру обратно, трое куров да хлебы»[2].

В XVI веке царские грамоты, приказы, а иногда и частные письма развозили из одного пункта в другой гонцы — нарочные. Им поручалась доставка обыкновенно одной грамоты или одного письма. Ямщики развозили как грамоты, так и кладь и людей. При этом для надзора над ямщиками и доставки государственных бумаг был учреждён Ямской приказ (с 1516 года).

В начале XVII века, при Борисе Годунове, в Ямском приказе были сосредоточены все дела по ямской гоньбе. В те времена почта при благоприятных условиях шла от Москвы до шведской границы в течение трёх недель, но в весеннюю распроеницу на это уходило гораздо больше времени.

18 мая 1665 года между приказом Тайных дел (органом, который занимался вопросами, интересовавшими царя Алексея Михайловича лично) и голландцем Яном ван Сведеном был заключен договор об организации почты. Ван Сведен обязался привозить в Тайный приказ «вестовые письма всякие Цесарской, Шпанской, Францужской, Польской, Свейской, Дацкой, Аглинской, Италианской, Галанской и Недерлянской земель…». На расходы ему было выделено 500 рублей деньгами и на 500 рублей соболиных шкурок[3] В реальности ван Сведен привозил европейские газеты, на основе которых для царя и Боярской Думы готовили обзоры прессы (куранты)[4]. Кроме того, голландский предприниматель получил право пересылать за границу грамотки иностранных купцов и плату за них оставлять себе. Первая почтовая линия связала Москву с Ригой.

Отличие почты от ямской гоньбы заключалось в том, что ямская гоньба могла быстро доставить одну важную депешу по конкретному адресу. Европейская же почта ходила более медленно, но регулярно, к её отправке можно было собрать большое количество писем и отправить каждое из них в строго определенное время в любую точку вдоль почтовой линии. Европейский опыт понадобился тогда, когда потребности российского внешнеполитического ведомства заставили поднять информационный обмен на новый уровень. На подавляющем большинстве направлений российские власти еще многие десятилетия продолжали пользоваться ямской гоньбой[5].

Почта оказалась очень выгодным предприятием. В 1668 году ван Сведен узнал, что на право содержать почту претендует иноземец Леонтий Марселис, семейству которого покровительствовал глава русского внешнеполитического ведомства А. Л. Ордин-Нащокин. Между Марселисом и ван Сведеном был устроен торг, в результате которого победил Марселис, обязавшийся поставлять для нужд российского правительства «всякие подлинные ведомости» бесплатно, если корреспонденцию будут возить государственные ямщики, подчиняющиеся Ямскому приказу[6]. Первая почта Марселиса была «отпущена» из Москвы на Ригу 17 сентября 1668 года, а 1 марта 1669 года заработала почтовая ветка между Москвой и Вильно[7]. Свои затраты Марселис окупил благодаря тому, что опираясь на поддержку А. Л. Ордина-Нащокина добился запрета для иностранных купцов посылать письма иначе, кроме как через его почту. При этом стоимость пересылки возросла[8].

О тяжёлой работе ямщиков того времени свидетельствует грамота новгородскому воеводе боярину князю Урусову (1684):

…Послана к вам наша Великих Государей грамота, велено ямщикам, которые с почтою гоняют мешкотно и оплошно, учинить наказанье, бить батоги нещадно, и впредь приказать им гонять с яму на ям с почтою с великим поспешением днём и ночью, на добрых лошадях, и становились бы на яме в указанные часы и гоняли б ямщики сами по очередям, которые к той гоньбе выбраны, а работников своих посылали, и ни кого не нанимали, а на ямах бы нигде не стояли и не мешкали. А велено им гонять летом в час по семи вёрст, а в осень и зимою по пяти вёрст, и в том почтари чинятся непослушны, по ночам не гоняют[2].

Российская империя

В XVIII веке

Во времена Петра I происходило дальнейшее развитие почтовой связи. В 1693 году появилась почтовая ветка на Архангельск, а в 1698—1689 годах была налажена почтовая связь между Москвой и сибирскими городами. С 1716 года стала работать почтовая линия Москва — Санкт-Петербург[9]. При Петре I были учреждены первые почтамты в Москве (1711[10]), Риге (1712?), Петербурге (1714), во многих городах появились почтовые конторы. Для обслуживания армии в 1712—1716 годах была создана военно-полевая почта.

В 1721 году Петр I ввёл должность генерал-пост-директора (генерал-почтмейстера), которому он подчинил почту и ямскую службу, но только в 1782 году «немецкая» и ямская почты окончательно слиты в единую организацию. В результате этой реформы почтовые учреждения обрели четкую иерархическую структуру. Высшими органами были почтамты, им были подчинены губернские почтмейстеры, а губернским почтмейстерам — уездные. Низшей ступенью местного почтового управления стали почтовые станции[9].

В 1723 году Ямской приказ был переименован в Ямскую канцелярию. К 1725 году общая протяженность почтовых путей составляла 10 677 вёрст.

Начиная с первой четверти XVIII века новые почтовые ветки стали учреждаться всё чаще. Однако установление регулярной почтовой связи даже с крупными городами растянулось на десятилетия: только по указу 1740 года почтовые конторы появились во всех главных городах провинций и уездов[9]. Маркиз де ла Шетарди о почте в России в 1740 году писал, что, кроме почты из Петербурга и Москвы за границу, других почт в России не было. Все предписания и другая переписка за границу и прочие места, где расположены войска, посылаются с нарочными, по большей части из унтер-офицеров. Что же касается до внутренних сношений между собою, то русские купцы свои торговые операции по большей части производят зимой; удобства санного пути доставляют им средства путешествовать с весьма незначительными издержками, на своих лошадях и при том почти также скоро, как и по почте[11].

Согласно Большой советской энциклопедии, в 1781 году, кроме писем и посылок, по почте начали пересылать деньги и была введена доставка корреспонденции почтальонами[12].

В XIX веке

В 1820-х годах в России появились первые почтовые дилижансы. В 1840 году в Санкт-Петербурге открыто «отделение почтовых карет и брик». Лишь конкуренция со стороны железной дороги постепенно свела на нет перевозку пассажиров на почтовом транспорте[9].

В 1831 году вышло «Положение об учреждении вольных почт в России»[13].

В 1833 году в Санкт-Петербурге открылась первая в России внутригородская почта, о чём 29 января 1833 было сообщено в «Санкт-Петербургских ведомостях». Город был поделён на 17 почтовых округов. Существовало 45 пунктов приёма писем. Корреспонденцию забирали 3 раза в день, доставляли на почтамт, сортировали и доставляли адресатам[14].

В XIX веке происходил быстрый рост числа почтовых учреждений. Если к началу столетия в России насчитывалось около 460 почтовых учреждений с 5 тыс. служащих, то по состоянию на 1896 год в почтово-телеграфном ведомстве числилось свыше 33,8 тыс. человек[9].

В 1843 году был введён единый почтовый тариф на пересылку корреспонденции (кроме международной) независимо от расстояния, что позволило существенно упростить почтовую оплату и сбор корреспонденции[9].

Осуществление почтовой реформы 1843 года и установление с 1 января 1844 года оплаты письма только по весу, не зависимо от расстояния, создали предпосылки для применения в России знаков почтовой оплаты. С 1 января 1845 года на территории Великого княжества Финляндского были введены штемпельные конверты («куверты»). С 1 декабря того же года аналогичные конверты были введены для городской почты Санкт-Петербурга, а с 27 февраля 1846 года — Москвы. С 1848 года штемпельные конверты, выпущенные Почтовым департаментом, начали применяться в России повсеместно[15].

До конца 1840-х годов письма от населения принимали только в почтовых конторах. Позднее корреспонденцию стали принимать в мелочных лавках, а потом, после появления в 1857 году почтовых марок, и просто через почтовые ящики. К 1896 году число почтовых ящиков превысило 15,2 тыс. штук[9].

Долгое время основной объём почтовой пересылки составляла казённая (служебная) корреспонденция. Только в годы реформ 1860-х годов частная пересылка стала преобладать над государственной. Это положительно сказалось на финансовых показателях: если еще в 1884 году почта принесла казне 1 млн руб. убытка, то в 1896 году чистый совокупный доход от почты и телеграфа превысил 12,7 млн руб.[9]

С 1864 года в России была введена обязательная оплата заграничной корреспонденции почтовыми марками[15].

В 1874 году Российская империя в числе первых государств подписала Всемирную почтовую конвенцию и стала членом Всемирного почтового союза. В 1878 году в российской почтовой системе стали применять начала, принятые единогласно на парижском Всемирном почтовом конгрессе[en] всеми европейскими правительствами[1].

Земская почта

1 января 1864 года в России были образованы земства — органы местного самоуправления. В 1865 году земствам разрешили учреждать почту со своими правилами и таксами и иметь свои почтовые марки. Земская почта существовала практически во всех уездах. Одновременно с марками в некоторых местах выпускали и штемпельные конверты.

Русская почта за границей

В конце XIX — начале XX веков для обеспечения связи между различными российскими государственными и частными организациями и лицами за границей Российской империи, в регионах, где официальная или местная почта считалась ненадёжной, российское правительство стала создавать свои почтовые конторы. Для нужд этих контор использовались обычные российские марки или издавались ЭЗГБ (а иногда и на местах) специальные почтовые марки и цельные вещи, изготавливались штемпели. Номиналы знаков почтовой оплаты указывались в российской или местной валюте, а стоимость пересылки корреспонденции, как правило, соответствовала тарифам, действовавшим в этот период в России[15].

Советский период

Декретом от 26 октября 1917 года об образовании Рабочего и Крестьянского правительства, изданным в числе первых декретов Советской власти, в составе советского правительства был предусмотрен Народный комиссариат почт и телеграфов (Наркомпочтель)[16].

В 1918 году на территории РСФСР началась гражданская война. Несмотря на это, почтовая связь функционировала, прерываясь и восстанавливаясь в зависимости от хода военных действий.

16 апреля 1918 года в целях централизации деятельности почты, а также в целях борьбы с бойкотом со стороны телеграфных и почтовых служащих прежнего режима был издан Декрет об организации управления почтово-телеграфным делом. Данный Декрет упразднил старые почтовые должности начальника почтово-телеграфного округа, почт-директора, начальника управления телеграфов, начальника отдела перевозки почт по железной дороге, их помощников и главных механиков. Для управления каждым почтово-телеграфным округом была введена коллегия, возглавляемая комиссаром, которого утверждал нарком из числа кандидатов, представленных областным или губернским органом Советской власти. Декрет особо запрещал всем органам Советской власти вмешиваться в дела почты (любые пожелания надлежало подавать в Наркомпочтель)[17].

С 1 января 1919 года по 15 августа 1921 года в РСФСР была введена бесплатная пересылка простых писем и почтовых карточек.

За годы Первой мировой, а затем Гражданской войны почтовое хозяйство страны пришло в упадок, однако с окончанием Гражданской войны почтовые маршруты были восстановлены, возобновился международный почтовый обмен со странами, входившими во Всемирный почтовый союз[18].

Российская Федерация

В советское время предприятия почты и электросвязи были объединенными, существуя сначала в составе областных и республиканских управлений связи, а затем в составе государственных предприятий связи и информатики[18]. После распада СССР было принято решение о выделении почтовой связи в самостоятельную отрасль: 16 ноября 1992 года образовано Федеральное управление почтовой связи при Министерстве связи России[19]. Приказом Министерства связи с 1 января 1993 года в составе Федерального управления почтовой связи были образованы территориальные (областные, краевые, республиканские) управления федеральной почтовой связи (УФПС) и учреждения почтовой связи Москвы и Санкт-Петербурга[20]. Этим же приказом были утверждены перечень работ по разделению структур почтовой и электрической связи и принципы разделения почтовой и электрической связи.

В 1994 году был учрежден профессиональный праздник работников почтовой связи — День российской почты[21]. Помимо этого, в 1997 году в целях восстановления геральдических традиций российской почты и повышения её авторитета были учреждены флаг и эмблема организаций федеральной почтовой связи Российской Федерации[22].

17 октября 1995 года Федеральное управление почтовой связи было реорганизовано в Федеральную службу почтовой связи Российской Федерации (ФСПС России)[23]. 14 августа 1996 года Федеральная служба почтовой связи была упразднена, а её функции переданы Министерству связи России[24].

В 1996 году Министерство связи РФ впервые за многовековую историю существования российской почты решило нарушить государственную почтовую монополию на некоторые почтовые услуги, в результате чего в России возникли коммерческие почтовые компании. В число услуг новых компаний вошли курьерская доставка почтовых отправлений, пенсий и пособий, пересылка посылок, распространение периодической печати. Другим президентским указом в 1997 году были восстановлены геральдические традиции российской почты — эмблема и флаг.

По состоянию на 1998 год почтовая сеть страны объединяла 149 почтамтов, 28 отделений перевозки почты при железнодорожных станциях и аэропортах, 43 тыс. отделений связи. В отрасли было занято 380 тыс. человек. Валовый доход государственной почтовой службы в 1997 году составил 9 млрд руб.[25]

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "История почты России"

Примечания

  1. 1 2 Карнович Е. П. Русские почты в XVII и начале XVII столетия // Исторический вестник. — 1884. — Т. XV. — С. 615—625.
  2. 1 2 3 4 Кисин Б. М. [www.ozon.ru/context/detail/id/3223180/ Страна Филателия] / Ред. В. Нездвецкий. — М.: Просвещение, 1969. — 240 с. — 100 000 экз. (Проверено 15 июля 2016) [webcitation.org/6eDwKqKmf Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  3. Дела Тайного приказа // Русская историческая библиотека, издаваемая императорской Археографической комиссией. — СПб., 1907. — Т. 21. — Кн. 1. — Стб. 1065.
  4. Вести-Куранты. 1656 г., 1660—1662 гг., 1664—1670 гг.: Русские тексты. Ч. 1. / Изд. подгот. В. Г. Демьяновым при участии И. А. Корнилаевой; Завершение работы над изд. и подгот к печати: Е. А. Подшивалова, С. М. Шами; Под ред. А. М. Молдована и И. Майер. — М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2009.
  5. Шамин, 2001, с. 10.
  6. Козловский, 1913, т. 2, с. 4—11.
  7. Козловский, 1913, т. 2, с. 36, 37.
  8. Козловский, 1913, т. 2, с. 39, 40.
  9. 1 2 3 4 5 6 7 8 Почта // Экономическая история России с древнейших времен до 1861 г.: Энциклопедия. — М.: РОССПЭН, 2009. — Т. 2. — С. 359—364.
  10. По другим данным, например, в [www.mosarchiv.mos.ru/images/Putevoditel-4/svyaz.htm сводке] Мосгоархива, почтамт был основан в 1700 году. (Проверено 8 декабря 2008)
  11. Пекарский П. Маркиз Де-Ла-Шетарди въ России 1740—1742 годовъ. — СПб.: Типография Иософата Огризко, 1862. — С. 86.
  12. В [www.rusfs.narod.ru/int02/gurov_hist/HP_p2.htm электронной книге] «История Смоленской почты» Виктора Гурова указывается, что должность почтальона для доставки частной корреспонденции на дом была учреждена в 1746 году. (Проверено 8 декабря 2008)
  13. [dlib.rsl.ru/01003542744 Положение об учреждении вольных почт в России.]
  14. Шерих Д. Ю. Городской месяцеслов. 1000 дат из прошлого Санкт-Петербурга, Петрограда, Ленинграда. К 290-летию Санкт-Петербурга. — СПб.: Петербург — ХХI век, 1993. — 224 с. — Тираж 30 000 экз. — ISBN 5-85490-036-X.
  15. 1 2 3 Каталог-справочник отечественных знаков почтовой оплаты: сб. в 3 т. — М., 1990. — Т. 1. — С. 5—188. — (Приложение к журн. «Филателия СССР» и «Филателия»); 1992. — С. 322—327. — Т. 3. — (Приложение к журн. «Филателия»).
  16. [www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/snk.htm Декрет II Всероссийского съезда Советов об образовании Рабочего и Крестьянского правительства]
  17. [www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/18-04-16.htm Декрет об организации управления почтово-телеграфным делом]
  18. 1 2 [www.russianpost.ru/rp/company/ru/home/history/history1 Почта России в XIX—XX вв.]
  19. «О создании Федерального управления почтовой связи при Министерстве связи Российской Федерации» (Указ Президента РФ от 16 ноября 1992 года № 1390)
  20. [news-city.info/akty/instructions-06/tekst-pv-sovet-moskva.htm Приказ Минсвязи РФ от 24.11.1992 г. № 433]
  21. [jurbase.ru/2006_archive_federal_laws_of_russia/texts/sector164/tez64070.htm Указ Президента РФ от 16 мая 1994 г. № 944 «О Дне российской почты»]
  22. Указ Президента РФ от 17.03.1997 № 240 «Об эмблеме и флаге организаций Федеральной почтовой связи Российской Федерации»
  23. «О федеральной службе почтовой связи Российской Федерации» (Указ Президента РФ от 17 октября 1995 года № 1043)
  24. [pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&prevDoc=102050201&backlink=1&&nd=102042710 Указ Президента РФ от 14.08.1996 г. № 1177 «О структуре федеральных органов исполнительной власти»]
  25. [www.kommersant.ru/doc/198460/ Ситуация на почте] // Коммерсантъ. — 1998. — № 87 (1490). — 19 мая.

Литература

  • Болтиков В. [www.bratishka.ru/archiv/2010/11/2010_11_7.php Для служебного пользования: полевая почта: сведения без грифа «Секретно»] // Братишка : журнал. — М.: ООО «Витязь-Братишка», 2010. — № 11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=9771607677001&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 9771607677001]. [web.archive.org/web/20110303044044/www.bratishka.ru/archiv/2010/11/2010_11_7.php Архивировано] из первоисточника 3 марта 2011. (Проверено 5 марта 2016)
  • Вигилёв А. Н. [www.pochtovik.su/article01/his1/1.html История отечественной почты: В 2 ч.] — М.: Связь, 1977, 1979. — 160 + 160 с. [2-е изд., 1990.] (Проверено 20 апреля 2011)
  • [www.philately.h14.ru/his1/1.html Ч. 1.] — М.: Связь, 1977. — 160 с.
  • [www.philately.h14.ru/his2/sod.html Ч. 2.] — М.: Связь, 1979. — 160 с.
  • Россия/Экономический отдел/Почта, телеграф, телефон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [www.mosarchiv.mos.ru/images/Putevoditel-4/svyaz.htm Связь] // Центральные архивы Москвы. Путеводитель по фондам: Вып. 4. — М.: Изд-во объединения «Мосгорархив», 2000. (Проверено 8 декабря 2008)
  • Семёнова Е. [www.ng.ru/accent/2006-01-17/7_muchenik.html Сущий мученик 14-го класса] // Независимая газета. — 2006. — № 6 (3686). — 17 января. (Проверено 8 декабря 2008)
  • Соркин Е. Б. [fmus.ru/article02/Sorkin.html Почта спешит к людям.] — М.: Знание, 1977. — 128 с. (Проверено 15 июня 2011)
  • [www.philately.h14.ru/FS/R.html Филателистический словарь] / Сост. О. Я. Басин. — М.: Связь, 1968. — 164 с. [См. Русская почта.] (Проверено 8 декабря 2008)
  • Тюков В. М. Российские марки и знаки почтовой оплаты. Большая энциклопедия. — М.: ЭКСМО, Наше слово, 2011. — С. 5—146. — ISBN 978-5-699-47412-7.
  • Шамин С. М. Письма, грамотки, куранты. Первые регулярные почты в России // Родина. — 2001. — № 12. — С. 10—15.
  • Prigara S. V. [ufdc.ufl.edu/UF00020468/00001 The Russian Post in the Empire, Turkey, China, and the Post in the Kingdom of Poland.] — New York, NY, USA: Rossica Society of Russian Philately[en], 1981. — 196 p. (англ.) (Проверено 10 сентября 2015) [www.webcitation.org/6bRCDm6V1 Архивировано] из первоисточника 10 сентября 2015.

Ссылки

  • Страница [www.russianpost.ru/rp/company/ru/home/history «История компании»] на [www.russianpost.ru официальном сайте] компании «Почта России» (Проверено 8 декабря 2008)
  • [www.philately.h14.ru/post-ru.html «Почта России»] — электронная книга Н. И. Владинца на сайте [www.philately.h14.ru/ «Филателистическая литература, география»] (Проверено 8 декабря 2008)
  • Подраздел [www.stampsportal.ru/great-russia-stamps/russian-empire/histruspost «2.2. Российская Империя → 2.2.2. История русской почты»] [www.stampsportal.ru/ Информационного Центра «Россия и мир»].
  • [www.sandafayre.com/atlas/russia.htm Russia] (англ.). Stamp Atlas. Sandafayre Stamp Auctions. Проверено 13 апреля 2009. [www.webcitation.org/65SuNvrvI Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  • [www.belpost.by/history/main.htm История почтовой связи] на сайте [www.belpost.by/ Белпочты] (Проверено 8 декабря 2008)
  • [filatelist.ru/russianhistory/ История русской почты] на портале [filatelist.ru/ «Филателист.ru»] (Проверено 8 декабря 2008)
  • Горлов Борис (X-TEAM.Ru). [www.earticle.ru/article/a-727.html История развития почты и марок в России]. Хобби. Коллекции(недоступная ссылка — история). Earticle.ru. Интернет библиотека статей (23 января 2007). Проверено 20 октября 2009.
  • [www.mospochtamt.ru/page.php?id=46 «История Московской почты»] — статья на [www.mospochtamt.ru/index.php официальном сайте] УФПС г. Москвы — филиала ФГУП «Почта России» (Проверено 8 декабря 2008)
  • [www.rusfs.narod.ru/int02/gurov_hist/HP_p0.htm «История Смоленской почты»] — электронная книга Виктора Гурова на сайте Союза филателистов России (Проверено 8 декабря 2008)
  • [www.post.crimea.ua/history.shtml «История почты Крыма»] — информация на сайте [www.post.crimea.ua/ Крымской дирекции УГППС «Укрпочта»] (Проверено 8 декабря 2008)
  • [www.milorden.ru/?action=show_Document&id=227 «Эй, ямщик, погоняй лошадей!»] — статья Татьяны Момзяковой на сайте [www.milorden.ru/ «Орден Милосердия и Социальной Защиты»] (опубликована в газете «Обратная связь — XXI век») (Проверено 8 декабря 2008)
  • [www.postalhistory.org/sites/russia.htm Russia Postal History Resources] (англ.). Country and Topical Resources. Worldwide postal history website — Postalhistory.org. — Ссылки на интернет-ресурсы и литературу по истории почты и марок России на сайте «Postalhistory.org» (Австралия). Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/65lTl7EeY Архивировано из первоисточника 27 февраля 2012].
  • [youtube.com/watch?v=QT6c7Aw_LHs Филателия, история марок в киножурнале «Хочу всё знать», № 11 (KK)] на YouTube

Отрывок, характеризующий История почты России

– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.