История почты и почтовых марок Габона

Габонская Республика
фр. République gabonaise
Почтовая марка из серии «Мореплавание и торговля» номиналом в 10 сантимов (1904), погашенная в Либревиле в 1910 году (Скотт #??)
История почты
Почта существует	с 1862
Член ВПС	с 17 июля 1961
Почтовые администрации
Французская колония	1 французский франк = 100 сантимов (до 1945) 1 франк КФА (CFA) = 100 сантимов (c 1946)
Габонская Республика (с 1958)	1 франк КФА (CFA) = 100 сантимов; 1 франк КФА BEAC (с 1973)
La Poste SA
Офис почты	Centre ville, bord de mer B.P. 20 000 LIBREVILLE, Gabon
Первые почтовые марки
Стандартная	1886 (колония); 1961 (республика)
Коммеморативная	1931 (колония); 1959 (республика)
Полупочтовая	1915
Доплатная	1928
Служебная	1968
Авиапочтовая	1960
Почтовый блок	1962
Филателия
Участник WNS	с 2002
Карта Габона

История почты и почтовых марок Габона, государства на западе центральной Африки со столицей в Либревиле, условно подразделяется на колониальный период (до 1958) и период независимости (с 1958).

Габон является членом Всемирного почтового союза (ВПС; с 1961). Современным почтовым оператором страны выступает La Poste SA.

Раннее развитие почты

Самое первое почтовое отделение было открыто в Либревиле в 1862 году. Почта из него направлялась через британское почтовое отделение на Фернандо По (ныне Биоко). Для оплаты корреспонденции использовались почтовые марки общего выпуска французских колоний (Postage stamps of the French Colonies), которые гасились почтовым штемпелем с буквами «GAB» (сокращённо от фр. «GABON» — «ГАБОН») внутри ромба из точек.

Выпуски почтовых марок

Первые марки

31 июля 1886 года Габон эмитировал свои первые почтовые марки, которые представляли собой надпечатки на имеющихся в наличии марках, сделанные для покрытия нехватки марок наиболее ходовых номиналов. На марках был надпечатан текст «GAB» («ГАБ») точками и новый номинал. Вышедшие в 1888 году надпечатки представляли собой только цифру номинала, а в 1889 году на доплатных марках помимо нового номинала была сделана надпечатка текста фр. «GABON / TIMBRE» («ГАБОН / ПОЧТОВАЯ МАРКА») для указания на их пригодность для использования в качестве обычных почтовых марок. В том же 1889 году на месте были напечатаны типографским способом марки номиналом 15 и 25 сантимов. На марках надпись «Gabon-Congo / POSTES» («Габон-Конго / ПОЧТА») в одном углу, номинал — в противоположном углу и надпись по диагонали «Republique Française» («Республика Франция») по центру. Все упомянутые первые выпуски выпускались небольшими тиражами и встречаются нечасто.

Французские колониальные

С 1891 года по 1904 год Габон входил в состав Французского Конго и на его территории использовались марки Французского Конго, но в связи с предоставлением частичной автономии в 1904 году он выпустил собственные почтовые марки. Это были марки из серии «Мореплавание и торговля», использовавшегося всеми французскими колониями. Выпуск состоял из марок 17 номиналов от 1 сантима до 5 франков.

За ним в 1910 году последовала серия марок с рисунками габонской тематики: воин племени фанг, вид Либревиля и женщина племени фанг. Все марки были двухцветными. На марках первого варианта помимо слова «GABON» (Габон) была надпись фр. «CONGO FRANÇAIS» (Французское Конго), но вскоре марки были перегравированы с изменением текста на «AFRIQUE EQUATORIALE» (Западная Африка).

Как и в случае многих других колоний, в 1912 году на остатках почтовых марок выпуска «Мореплавание и торговля» были сделаны надпечатки новых номиналов: «5» и «10».

После 1924 года на марках серии 1910 года делалась надпечатка текста «AFRIQUE EQUATORIALE FRANÇAISE» («Французская Экваториальная Африка»), а после 1927 года на некоторых из них были сделаны дополнительные надпечатки новых номиналов.

В 1932 году вышла новая стандартная серия из 24 номиналов трёх видов рисунков: деревянный плот на реке Огове, портрет де Бразза, и вид селения Сетта-Кемма (Setta Kemma). Серия оставалась в почтовом обращении недолго, поскольку Габон был включён в состав Французской Экваториальной Африки, после чего там использовались почтовые марки последней.

Независимость

Несмотря на провозглашение в ноябре 1958 года республики, население продолжало использовать почтовые марки Французской Экваториальной Африки. Первый выпуск Республики Габон увидел свет в её первую годовщину, 28 ноября 1959 года. Выпуск состоял из марок двух номиналов с изображением разных портретов премьер-министра Леона Мба. На марках надпись: фр. «République Gabonaise» («Габонская Республика»).

Эмиссионная политика

В 1960-е годы почтовые выпуски имели вид, в целом характерный для почтовых марок Франции и её бывших колониальных владений: многокрасочные гравированные марки продолговатой формы, либо горизонтальные, либо вертикальные. Некоторые из них представляли собой сознательное подражание рисункам французских почтовых марок, наподобие малоформатных марок с гербом, выпуск которых начался в 1969 году и продолжался ещё и в 1980-х годах (задолго после того, как Франция перестала использовать этот рисунок на своих марках). В 1970-е годы стали постепенно появляться почтовые марки, рисунок которых был рассчитан прежде всего на американских и европейских коллекционеров. Это, к примеру, серия с изображением мотоциклов, выпущенная в 1978 году, лауреатов Нобелевской премии, вышедшая в 1995 году, но они скорее были исключением, чем правилом. В 1965 году Габон выпустил одну из первых почтовых марок на золотой фольге. Почтовая миниатюра была посвящена памяти Альберта Швейцера.

Другие виды почтовых марок

Почтово-благотворительные

Почтово-благотворительные марки издавались в Габоне в 1915—1917 годах.

Доплатные

Надпечатки на французских доплатных марках фр. «Gabon. A.E.F.» («Габон. Ф. Э. А.»). Надпись на марках: фр. «Chiffre-taxe» («Доплата»).

См. также

• История Габона
• La Poste SA
• Категория:Изображения:Габонские марки

Литература

• Владинец Н. Габон // Филателия СССР. — 1991. — № 2. — С. 60—61. — (Рубрика: По странам и континентам).
• Габон // Филателия СССР. — 1973. — № 12. — С. 29. — (Рубрика: По странам и континентам).
• Левиков О., Торгашин В. Марочные территории мира (Ангола, Батекен, Бенин, Ботсвана, Буве, Буркина-Фасо, Бурунди, Габон, Гамбия) // Филателия. — 2008. — № 9. — С. 25—32. — (Рубрика: Филателистическая география).
• Rossiter S., Fowler J. The Stamp Atlas: A Unique Assembly of Geography, Social and Political History, and Postal Information. — 1st edn. — L., Sydney: Macdonald, 1986. — 336 p. — ISBN 0-356-10862-7. (англ.)
• Stanley Gibbons Limited: различные каталоги «Стэнли Гиббонс». (англ.)
• Stone R. G. The diverse world of postal markings of Gabon / Congo / A. E. F. — New York, NY, USA: France and Colonies Philatelic Society, 1987. (англ.)

Ссылки

• [www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/home.html Encyclopaedia of Postal History]. [archive.is/cTw5G Архивировано из первоисточника 10 октября 2012]..
• [www.drunkenboat.net/FrandCol/FCPSHome.html France and Colonies Philatelic Society]

Отрывок, характеризующий История почты и почтовых марок Габона

Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.