История почты и почтовых марок ОАЭ

ОАЭ ОАЭ
الإمارات العربية المتحدة‎ аль-Имара́т аль-Араби́я аль-Мутта́хида
Почтовые марки Договорного Омана (1961)[^]
История почты
Почта существует	с 1909
Член ВПС	с 30 марта 1973
Почтовые администрации
до 1959	индийская рупия
1959—1966	1 рупия Персидского залива = 100 найя пайсов
с 1966—1973	1 риал = 100 дирхамов
с 18 мая 1973	1 дирхам ОАЭ = 100 филсов
Emirates Post
Сайт почты	[www.epg.gov.ae/portal/_en/index.xhtml www.epg.gov.ae]
Первые почтовые марки
Стандартная	1973
Коммеморативная	1973
Почтовый блок	1975
Карта-флаг ОАЭ

История почты и почтовых марок Объединённых Арабских Эмиратов охватывает развитие почтовой связи в Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ), государстве в восточной части Аравийского полуострова со столицей Абу-Даби, представляющем собой федерацию из семи княжеств, или эмиратов:

• Абу-Даби,
• Дубай,
• Шарджа,
• Аджман,
• Умм-эль-Кайвайн,
• Рас-эль-Хайма и
• Фуджейра.

До 1971 года эти княжества существовали под названием Договорный Оман (по заключённому в XIX веке мирному договору между Великобританией и рядом арабских шейхов), причём каждый из эмиратов издавал почтовые марки от своего имени. Став единым государством, ОАЭ с 1973 года издают собственные почтовые марки и входят во Всемирный почтовый союз (ВПС). Современным почтовым оператором страны является Emirates Post («Почта Эмиратов»).

Развитие почты

На территории нынешних ОАЭ почтовые связи в прошлом были развиты очень мало. Единственное почтовое отделение работало в Дубае начиная с 1909 года в рамках протектората Великобритании, известного как Договорный Оман. В 1963 году почтовая служба в Дубае перешла под непосредственный контроль этого княжества. Что касается других княжеств до создания ОАЭ, в Абу-Даби британская почтовая администрация была учреждена 30 марта 1963, а в Аджмане почтовое отделение было открыто в 1964 году. В то же время в Умм-эль-Кайвайне и Эль-Фуджайре почтовых служб не существовало.

После объединения княжеств в 1971 году в федеративное государство была создана единая почтовая система, а 30 марта 1973 года ОАЭ были приняты в ряды ВПС.

Выпуски почтовых марок

Договорный Оман

Британская администрация Договорного Омана применяла для оплаты почтовых услуг различные марки. Так, в почтовом отделении в Дубае в обращении были индийские почтовые марки, в октябре 1947 года — марте 1948 года пакистанские почтовые марки, а в апреле 1948 года — британские почтовые марки с надпечаткой новых номиналов в индийской валюте.

В апреле 1961 года для Договорного Омана вышла серия стандартных почтовых марок 11 номиналов с изображением семи пальм на марках низких номиналов^[≡] и традиционной парусной лодки дау на марках высоких номиналов. Эта серия была предназначена для формируемой Великобританией Федерации эмиратов, но реально была в обращении только в Дубае до 11 июня 1963 года и была изъята из обращения 30 сентября 1963 года. На марках этой серии была надпись англ. «Trucial States» («Договорные государства», то есть «Договорный Оман»).

С 1964 года по 1972 год каждый отдельный эмират эмитировал собственные почтовые марки, изъятые из обращения 1 апреля 1973 года в связи с выпуском почтовых марок ОАЭ. Все эти выпуски эмиратов (кроме выпусков Абу-Даби, начиная с 20 мая 1967 года) включены в список нежелательных эмиссий ФИП и запрещены к экспонированию на филателистических выставках, проводимых под эгидой этой организации^[≡].

Первые почтовые марки ОАЭ

ОАЭ выпустили первые почтовые марки 1 января 1973 года. Эту первую стандартную серию составляли марки 12 номиналов с изображением флага и герба нового государства и достопримечательностей каждого эмирата, и лишь на последней марке серии был помещён портрет президента ОАЭ.

Последующие выпуски

В 1976 году вышла вторая серия стандартных марок с изображением герба ОАЭ. В 1977 году она была переиздана другим способом печати.

В марте 1973 года появилась первая серия коммеморативных марок, посвящённая национальному фестивалю молодёжи. Последующие памятные серии были посвящены 100-летию Всемирного почтового союза, вводу в эксплуатацию станции слежения за спутниками, 25-летию Арабского почтового союза, национальным праздникам и другим событиям.

На почтовых марках ОАЭ присутствуют надписи: англ. «United Arab Emirates» («Объединённые Арабские Эмираты»), на некоторых марках — англ. «UAE» («ОАЭ»).

В марте 1975 года в рамках памятной серии, отметившей IX арабскую нефтяную конференцию, был эмитирован первый почтовый блок.

См. также

• Договорный Оман
• История Объединённых Арабских Эмиратов
• История почты и почтовых марок Абу-Даби
• История почты и почтовых марок Шарджи
• Песчаные дюны (филателия)^{[^]}
• Список людей на почтовых марках ОАЭ
• Фискальные марки ОАЭ

Литература

• Договорный Оман // [filatelist.ru/tesaurus/196/184949/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 74. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

• Договорный Оман // [www.fmus.ru/article02/Lepeshin/Asia/oman-d.html Филателистическая география (зарубежные страны): Справочник] / Л. Л. Лепешинский. — М.: Связь, 1967. — С. 124—125. — 480 с.
• Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ) // Большой филателистический словарь / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 212. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

• Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ) // [www.fmus.ru/article02/Asia/uae.html Филателистическая география. Страны Азии (без СССР)] / Н. И. Владинец. — М.: Радио и связь, 1984. — С. 114—120. — 176 с.

Ссылки

• [www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/u/uauz.html#u021 United Arab Emirates (UAE). Encyclopaedia of Postal History] (англ.). Stampsite: The Encyclopaedia of Postal Authorities. BlackJack. — Информация о марках ОАЭ в базе данных «Энциклопедия истории почты. Энциклопедия почтовых ведомств». Проверено 19 сентября 2011. [web.archive.org/web/20091002152006/www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/u/uauz.html#u021 Архивировано из первоисточника 14 августа 2007].
• [www.epa.ae/ The Emirates Philatelic Association جمعية الإمارات لهواة الطوابع]
• [www.epg.gov.ae/_ar/index.xhtml/ The Emirates Post مجموعة بريد الإمارات ]

Портал «Филателия»   Портал «ОАЭ»   Портал «История»

Отрывок, характеризующий История почты и почтовых марок ОАЭ

– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.