История почты и почтовых марок Турции

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Турецкая Республика
тур. Türkiye Cumhuriyeti

Доплатная марка Османской империи (1913):
мечеть Селимие в Адрианополе (Скотт #J61)[^][^]
История почты
Почта существует

с 1840

Член ВПС

с 1 июля 1875

Этапы истории

почтовые системы Древней Персии и Рима, Османской империи
(до 1922), переходного правительства
(1920—1923) и Турецкой республики (с 1923)

Почтовые администрации
Османская империя Османская империя
(1299—1922)

1844—1923: 1 османская лира = 100 курушей (пиастров) = 4000 пара

Турецкая Республика
(1923—)

1923—2005: 1 турецкая лира = 100 курушей = 4000 пара

Денежная система
2005—2008

деноминация: 1 новая турецкая лира =
100 курушей = 4000 пара (= 1 000 000 старых лир)

c 2009

1 турецкая лира =
100 курушей = 4000 пара

ПО за границей

иностранные почтовые отделения (1720—1923)

ПО в зонах оккупаций

в Фессалии (1898)

PTT[en]
Офис почты

Şehit Teğmen Kalmaz Cad. No:2 06101 Ulus / Ankara

Сайт почты

[www.ptt.gov.tr/ www.ptt.gov.tr]

Первые почтовые марки
Стандартная

1863

Коммеморативная

1908

Полупочтовая

1915 (или 1922)

Доплатная

1863

Служебная

1948

Газетная

1879

Авиапочтовая

15 июля 1934

Другие

военная[en] — 21 апреля 1898; почтово-налоговая — 1911 (или 1928); почтово-налоговая авиапочтовая — 1926

Почтовый блок

1940

Филателия
Количество
марок в год

75—80 (с 2004)[1]

Участник WNS

с 2004

Член ФИП от страны

Федерация турецких филателистических ассоциаций[tr]

Офис общества

Safak Sokak No.4/4, TR-34371 Nisantasi — Istanbul, Turkey

Сайт общества

[www.tfdf.org.tr/ www.tfdf.org.tr]


Изменение территории Османской империи
с 1300 по 1923 год

Карта современной Турции

История почты и почтовых марок Турции охватывает совокупность исторического наследия почты и филателии Турции и её государства-предшественника, Османской империи.

История почты собственно Турции ведёт своё начало с XVIII века, когда иностранные государства организовали курьерскую доставку корреспонденции через свои консульства на территории Османской империи. Несмотря на некоторое отставание в развитии собственной почты, в 1863 году Турция стала вторым независимым государством в Азии (после России), выпустившим почтовые марки с клеевым слоем, а в 1875 году была одним из учредителей Всеобщего почтового союза, в дальнейшем Всемирного почтового союза (ВПС). Турция была провозглашена республикой в 1923 году, и в последующие годы её почта стала более модернизированной и эффективной, а качество дизайна и изготовления её почтовых марок улучшились. Современным почтовым оператором страны является государственная компания PTT[en][2].





Развитие почты

Древние почты

В VI веке до н. э. в Персидской империи была устроена почтовая служба, известная под названием ангарион[4] и охватывавшая также территорию нынешней Турции. Про дорогу из Сард в Сузы длиной в 450 парасангов (2500 км), которая была разделена на 111 станций, упоминает Геродот[5]. Главным маршрутом ангариона была Царская дорога, пролегавшая от Эгейского побережья Малой Азии, через Армению и Ассирию к центру Двуречья на Сузы[6].

В Древнем Риме, во времена Римской республики, возникла государственная почта — cursus publicus[en], которая получила значительное развитие при императоре Августе[7]. Благодаря превосходной сети дорог, безопасности и порядку сообщений, а также обширной переписке гражданских и военных властей, на станциях государственной почты развилось необычайно оживлённое движение. Расстояния от Британии до Балкан, Кавказа, нынешней Турции, Сирии, Палестины и Иордании и от устья Рейна до Ливийской пустыни и Александрии можно было преодолевать сравнительно быстро[8].

Османская империя Османская империя Османская империя

В эпоху Османской империи имелась служебная почтовая связь, функционировавшая между центрами провинций. Регулярная турецкая почта общего пользования была учреждена лишь в 1840 году[9], когда 23 октября было организовано Министерство почт[tr]. Это стало возможным благодаря изменениям, произошедшим в результате появившегося в 1839 году султанского хатта (фирмана) о реформе. Первая почтовая администрация в Турции стала оказывать услуги местному населению и иностранцам[10] и налаживать почтовую связь между Константинополем и другими крупными городами страны[11]. Первое собственное почтовое учреждение — под названием «Департамент почтового управления» («Postahane-i Amire»)[tr] — османская почта открыла в Константинополе, во дворе Новой мечети. Его первыми служащими стали Сулейман Ага (тур. Süleyman Ağa) и Софьялы Агьязар (Sofyalı Ağyazar), назначенные переводчиками адресов на иностранной почтовой корреспонденции[10]. На раннем этапе развития турецкой почты использовались ручные почтовые штемпели[9]. По состоянию на 1863 год, в Турции насчитывалось только 28 почтовых отделений[12], а почтовое сообщение было развито очень слабо[13], будучи спорадическим и медленным[11].

В 1855 году была создана Дирекция телеграфов, которая в 1871 году объединилась с почтовым ведомством, с образованием Министерства почт и телеграфов[tr][10]. В дальнейшем почта и телеграф состояли в ведении Главной почтово-телеграфной дирекции, которая самостоятельно ведала своими доходами. В каждом вилайете действовал директор почты, которому были подчинены почтовые конторы[8].

9 октября 1874 года Турция подписала Всеобщую почтовую конвенцию[8], а с 1 июля 1875 года стала одним из учредителей Всеобщего почтового союза, вскоре переименованного во Всемирный почтовый союз (ВПС), — многостороннего международного договора, призванного облегчить и стандартизовать перевозку почты между государствами-участниками[14][15]. В 1876 году в стране было организовано собственное международное почтовое сообщение[10]. Для пересылки своих почтовых отправлений турецкая почта больше всего пользовалась пароходами, затем железными дорогами. Внутри страны почтовая кладь перевозилась, где возможно, на телегах, а затем на вьючных животных в сопровождении особых верховых погонщиков[8].

Турция надеялась, что вступление в ВПС приведёт к закрытию иностранных почтовых отделений, расположенных на территории страны, но этого не случилось, поскольку иностранные почтовые отделения сохраняли свою конкурентосопособность[16]. Позднее Турция присоединилась к соглашениям ВПС о почтовых поручениях[de] (1885) и о газетной операции (1891)[8].

Конец XIX века

Однообразная такса для писем, независимо от расстояния, была введена в 1888 году. В случае почтовых переводов деньги пересылались исключительно звонкой монетой, зашитой в свёртках. Корреспонденция доставлялась лишь в места нахождения почтовых контор[8].

По сведениям о числе и деятельности почтовых учреждений за 1894 год, в Турции насчитывалось[8]:

  • 586 почтовых учреждений, что составляло в среднем одно почтовое учреждение на 1764,6 кв. км и на 14 062 жителей этой страны;
  • 17 088 000 почтовых отправлений, в том числе:

На одного турецкого жителя приходилось в среднем 0,6 почтового отправления. Превышение дохода почтового ведомства над расходами, в пересчёте на рубли Российской империи того времени, составило 1 141 757 рублей[8].

Несмотря на в целом единообразную, независимо от расстояния, плату за пересылку простых писем, в Турции существовало исключение из принципа единообразности почтового тарифа для писем между портовыми городами и железнодорожными станциями[8].

XX век

В 1909 году, после введения 23 мая в Константинополе телефонного обслуживания, прежнее почтово-телеграфное министерство[tr] стало называться Министерством почт, телеграфов и телефонов, а в 1913 году оно было преобразовано в Главную дирекцию почт, телеграфов и телефонов (PTT)[en][10]. Однако в целом турецкая почтовая система была по-прежнему недостаточно развита[17].

1 ноября 1922 года Великое национальное собрание Турции во главе с Ататюрком ликвидировало султанат, и последний султан, Мехмед VI, отрёкся от трона и покинул страну. Турция была объявлена республикой 28 октября 1923 года[18]. В первые годы республики Главная дирекция почт, телеграфов и телефонов подчинялась Министерству внутренних дел, в 1933 году вошла под начало Министерства общественных работ и поселения, а с 1939 года стала ведомственным подразделением Министерства транспорта[10]. 28 марта 1930 года вступил в силу Закон о турецкой почтовой службе, одним из положений которого стало предписание властей использовать только турецкий вариант названия крупнейшего города страны — «İstanbul». Тем самым иностранцев формально попросили принять этот вариант названия Константинополя к употреблению[19].

В 1954 году Главная дирекция почт, телеграфов и телефонов получила статус государственного экономического предприятия, а 1984 году — государственного экономического ведомства (законодательным решением № 233 о реорганизации государственных предприятий)[10].

Выпуски почтовых марок

Первый выпуск «Тугра»

1 января 1863 года Турция эмитировала свои первые почтовые марки[13][17] с клеевым слоем, став вторым независимым государством в Азии, марки которого имели гуммирование. В этом отношении её опередили только Россия в 1858 году, а также две британские колонии — Индия в 1854 году и Цейлон в 1857 году. Турецкие марки появились менее чем через два года после начала обращения почтовых марок в соседней Греции — бывшем турецком владении и с 1832 года независимом государстве.

На марках изображена тугра[13][17], личный знак правившего тогда турецкого султана Абдул-Азиза, которая расположена над полумесяцем с надписью на османско-турецком языке (на основе арабского алфавита)[20] официального названия империи: осман. دولت عليه عثمانيه‎ (тур. «Devlet-i Âliye-i Osmâniyye», то есть «Высокое Османское Государство»). Между некоторыми марками отпечатана контрольная полоска со словами: «Nezaret-i Maliye-i Devlet-i Aliye» («Министерство финансов имперского правительства»[21])[22].

Однотипный рисунок марок чёрного цвета был разработан на Константинопольском монетном дворе, а сами марки были напечатаны там же на цветной бумаге литографским способом[23], при этом все надписи были сделаны полностью на османском языке[13]. В выпуск входят обычные почтовые марки четырёх номиналов и доплатные марки тех же четырёх номиналов.

Марки изготавливались тремя тиражами: первый — в обычных листах с узким расстоянием между марками, второй — в листах, чётные ряды которых включали перевёрнутые марки (тет-беши), третий — в листах по типу второго тиража, но на толстой бумаге. Марки . Первый тираж запустили в обращение уже в 1864 году, только после израсходования второго и третьего тиражей[13].

В каталоге «Скотт», с учётом разновидностей бумаги, этому выпуску было присвоено десять каталожных номеров[24][25].

Выпуск Дюло

Будучи неудовлетворённой первым выпуском марок по сравнению с «хорошо исполненными почтовыми марками других стран»[23], с заказом на второй выпуск своих почтовых марок Турция обратилась к Франции, последовав аналогичному решению Греции, напечатавшей первые марки в Париже. Известная как выпуск Дюло, эта серия марок была выгравирована французским гравёром Дюло (фр. Duloz) и первоначально напечатана фирмой Poitevin в Париже[26]. Рисунок, очевидно, был подготовлен в турецком Министерстве финансов, но имя художника неизвестно[27]. Марки выпуска Дюло выходили с 1865[13] по 1876 год, хотя позднее на двух марках делались надпечатки для использования в 1881—1882 годах (Скотт #64, 65), и они некоторое время оставались в обращении, так как последующий «имперский выпуск» не действовал для оплаты внутренних почтовых сборов до 1888 года. В 1868 году печатные платы этих марок были отправлены в Константинополь, где были напечатаны остальные марки выпуска Дюло[28]. Некоторые из последующих тиражей отличались некачественной печатью и плохой зубцовкой.

Марки выпуска Дюло печатались способом высокой печати. Рисунок марки представляет собой центральный овал с полумесяцем и звездой[13] с расходящимися линиями и «носит отчётливый восточный характер»[29]. Марка каждого номинала печаталась одним цветом. На овале сделана надпечатка чёрным цветом турецкого текста арабской вязью: тур. «Postai devleti Osmaniye» («Почта Османской империи»). Надпись внизу указывает номинал в пара[30] и соответственно меняется в зависимости от марки.

С 1865 по 1882 год марки выпуска Дюло печатались повторно серией выпусков, различавшихся цветом, а также текстом надпечатки. В каталоге «Скотт» приведены 46 основных каталожных номеров для марок выпуска Дюло, плюс ещё 29 номеров для доплатных марок[24][31].

В январе 1876 года на марках выпуска Дюло были сделаны надпечатки номиналов современными арабскими цифрами (в пиастрах, а не в пара) и аббревиатур на французском языке[17] в качестве «временной серии, предназначенной для франкировки писем, отправляемых в страны ВПС»[32].

Имперский выпуск

«Имперский выпуск» появился в сентябре 1876 года, после вступления Турции в ВПС. В отличие от предшествующего ему выпуска Дюло, на марках стояло обозначение страны и номиналов как арабскими цифрами, так и арабскими буквами. Марки предназначались для использования в странах-членах ВПС, но в марте 1888 года были официально разрешены для обращения внутри страны[15]. При этом для внутреннего и зарубежной корреспонденции употреблялись разные марки[13].

Марки имперского выпуска поступали в обращение с 1876 по 1890 год[13]. В каталоге «Скотт» всего основным почтовым маркам, не считая марок с надпечатками, присвоено 32 каталожных номера, включая три доплатных марки[24][33].

Рисунок марок имперского выпуска представляет собой полумесяц с направленными вверх концами, который окружён текстом арабским письмом: «Postai devleti Osmaniye» («Почта Османской империи»). Внизу в центре самого полумесяца имеется надпись, также арабским алфавитом, обозначающая номинал, к примеру: 20 пара или 2 пиастра. На боковых панелях в нижней части слева и справа от полумесяца обозначены номиналы, но в турецких цифрах. Ниже полумесяца идёт надпись англ. «EMP: OTTOMAN» (то есть «Оттоманская империя»[13][20]; отсюда название выпуска), а под ней — номинал арабскими цифрами и обозначение валюты, например, «2 Piastres» («2 пиастра»).

Марки печатались способом высокой печати в двух цветах, кроме доплатных марок, которые печатались только в чёрном цвете. На марках имеется фон, состоящий из каллиграфических букв, в зеркальном отражении, составляющих текст тур. «Postai devleti Osmaniye» («Почта Османской империи»), и обозначение турецкого года 1291, что означает 1875 год[15].

Последующие эмиссии

В 1892 году Турция напечтала серию почтовых марок большого размера со сложным рисунком, которая известна среди филателистов как выпуск «Герб и тугра». Единственные надписи латиницей на марках — обозначение номинала арабскими цифрами с текстом на французском языке. В центре марок расположен турецкий герб, посередине которого — тугра султана Абдул-Хамида II. Серия состояла как из обычных почтовых, так и из доплатных марок. На марках также делались надпечатки для использования их в качестве газетных марок и для иных целей.

В период с 1901 по 1911 год Турция издавала почтовые марки с аналогичными рисунками с изображением тугры правящего монарха (Скотт #102—182). В 1908 году появились первые памятные марки[17] в честь созыва парламента[13] и принятия новой конституции страны 24 июля того же года[24].

Все ранние турецкие марки печатались в Турции, за исключением первых двух выпусков Дюло, которые были произведены в Париже. Все эти марки имели характерный турецкий облик вплоть до 1913 года[34], когда вышла серия марок, посвящённая взятию обратно Адрианополя у болгар. Рисунки этих марок разработал Оскан-эффенди[en], а их гравировка и печать были осуществлены в Англии компанией Bradbury, Wilkinson & Co.[en] в международном стиле — с виньетками в центре, окружёнными рамкой[≡][35].

В начале 1914 года вышла серия отлично гравированных марок, некоторые из них в двух цветах, с изображением самых разных видов Константинополя по рисункам Оскана-эффенди, отпечатанных компанией Bradbury, Wilkinson & Co. в Англии, которые также имели более международный облик[36].

Первая мировая война

Османская империя подписала тайное соглашение о союзе с Германией 2 августа 1914 года, и приняла участие в боевых действиях на стороне держав оси в октябре 1914 года. Война и связанные с ней потрясения нашли своё отражение на турецких марках военного времени. На марках были помещены изображения солдат и сцен сражений. Кроме того, был изготовлен ряд провизориев, когда на сохранившихся запасах старых выпусков в связи с нехваткой бумаги были сделаны надпечатки[37]. Надпечатки несли изображение полумесяца и даты «1331» (1915); такой же выпуск был произведён в 1916 году. Надпечатки делались на изъятых остатках марок, эмитированных ещё в 1865 году (Скотт #446—449) и позднее[13], некоторые из которых уже имели надпечатки, причём иногда было добавлено несколько новых надпечаток, что привело к разнообразнейшим их сочетаниям, представляющим интерес для филателистов.

В 1917 году на большом количестве турецких марок прежних лет, а также на марках Восточной Румелии были выполнены надпечатки в виде контура скарабея с пятиконечной звездой, годом и буквами «PTT». Кроме того, было эмитировано восемь серий новоделов, отличавшихся цветом[13].

В 1918—1919 годах в обращении появился ряд марок с надпечатками, а в 1920 году — марки с дизайнами 1913—1914 годов, на которых также присутствовала тугра султана[13].

В результате военных действий силы Антанты одержали победу и заняли Константинополь, после чего Османское государство распалось. Севрский договор от 10 августа 1920 года подтвердил раздел Османской империи, в связи с чем прекратились её почтовая история и эмиссии марок.

Национальное правительство

После перемирия, в середине 1920 года[13], Мустафа Кемаль Ататюрк сформировал национальное турецкое правительство в Анкаре[17], после чего последовала война за независимость Турции против Антанты. Кроме небольшой зоны вокруг Константинополя, где в 1922 году в обращение вышла последняя марка Османской империи[13][17], переходное национальное правительство контролировало территорию Турции, которая в филателистической среде называется «Турцией в Азии» (англ. «Turkey in Asia»)[38][39] или «Анатолией» («Anatolia»)[40]. В конце концов, 24 июля 1923 года был подписан Лозаннский мирный договор, который заменил Севрский мир.

Для территорий, занятых войсками правительства Ататюрка[17], в период с 1920 по 1922 год были произведены надпечатки на небольших запасах старых почтовых марок (1914—1918 годов). Вначале надпечатки наносились типографским способом, но из-за нечётких оттисков марки повторно надпечатали ручным штампом. По причине нехватки почтовых марок в 1920—1921 годах на партиях нескольких крупных гербовых марках[13] с филигранными рисунками и без надписей латиницей были поставлены оттиски ручных штампов, превратившие их в почтовые марки (Скотт #1—103)[38][41][42].

После освобождения захваченной французами области Адана (Киликии) турецкими республиканскими войсками в декабре 1921 года[13] этим правительством был сделан первый памятный выпуск[17] в виде надпечаток по-турецки «Адана 1 декабря 1921» на почтовых и доплатных марках. Некоторые из этих надпечаток перевёрнуты[13].

В 1922 году республиканские войска захватили всю азиатскую часть страны, в результате чего почтовые марки республиканского правительства стали действительными на почтовых отправлениях по всей Турции[13][17].

Адольф Пассер (Adolf Passer)[43] утверждает, что изучение марок этого периода «очень затруднительно, ввиду отсутствия надёжных официальных документов о фактических датах их эмиссий и о сроках их нахождения в обращении, а также в связи с небольшим числом сохранившихся подлинных писем с чётко указанными датами».

Турецкая республика

Первыми официальными почтовыми марками Турецкой республики стала стандартная серия 1923 года с изображением герба страны[13] — звезды и полумесяца, слегка напоминающая выпуск Дюло. Эта эмиссия ознаменовала окончание использования знака тугры, который являлся элементом рисунка большинства турецких марок с 1863 по 1922 год. Первые марки были отпечатаны в трёх типографиях и различаются оттенками цвета и перфорацией; почти все марки встречаются в беззубцовом варианте[13].

За первыми марками республики в 1924 году последовал коммеморативный выпуск, посвящённый Лозаннскому мирному договору. Он состоял из восьми марок, на которых был запечатлён Мустафа Кемаль Ататюрк[13].

Издавались и другие серии с изображением ландшафтов страны и с портретом Мустафы Кемаля. С конца 1920-х годов по 1940 год Турция сделала надпечатки на марках в ознаменование каких-либо событий, вроде выставок или открытия железных дорог. В 1926 году на стандартной серии были помещены надписи арабским и латинским шрифтами[13][20], а с 1929 года турецкие марки стали выходить с надписями только латинскими буквами[17].

В 1931 году Турция начала печатать новую серию марок в более современном стиле с изображением Ататюрка. Портрет первого президента республики продолжал оставаться обычной темой тогдашних почтовых марок Турции.

До 1937 года все турецкие марки печатались способом либо гравирования, либо высокой печати. В 1937 году Турция запустила в обращение свою первую марку, напечатанную офсетным способом (Скотт #781—784), а в 1938 году была эмитирована серия марок, напечатанных способом глубокой печати (Скотт #789—798). В дальнейшем это стали обычные способы изготовления марок Турции. В 1940 году был издан первый почтовый блок страны, посвящённый памяти Ататюрка[13][17].

В последующие десятилетия тематика турецких марок стала более разнообразной, печатались многоцветные марки с самыми разными рисунками, включая виды страны, археологические памятники, известных турок, местную флору и фауну, национальную одежду. В ознаменование различных внутренних и международных событий регулярно эмитируются памятные марки. В 1958 году стартовала ландшафтная серия, которая включала 134 марки. В 1960 году появились первые олимпийские марки. В 1963 году праздновалось столетие первых турецких марок и этому юбилею были посвящена серия из четырёх марок. Начиная с 1962 года все турецкие марки имеют неограниченный срок обращения[13].

Всего за первый столетний период, с 1863 по 1963 год, по сведениям Л. Л. Лепешинского[20], было выпущено 1724 почтовых марки.

Другие виды почтовых марок

Помимо обычных почтовых марок, Турция за свою историю издавала также многочисленные марки, предназначенные для других, специальных почтовых целей. К 1963 году, например, уже насчитывалось, по данным Л. Л. Лепешинского[20], 73 доплатных, 47 газетных и 107 почтово-благотворительных марок этого государства.

Доплатные

В 1863 году в обращение поступила первая серия доплатных марок (Скотт #J1—J4), причем Османская империя оказалась в числе первых стран мира, которые стали производить подобные марки. До 1913 года рисунки этих марок не разнились от рисунков обычных марок, таких как выпуск Дюло или имперский выпуск, однако доплатные марки отличались цветом: их обычно печатали с помощью коричневой или чёрной краски (Скотт #J1—J62)[≡]. В 1909 году, когда ощущался недостаток доплатных марок, прибегали к почтовым маркам с надпечаткой буквы «T»[13]. В 1914 году Турция впервые подготовила доплатные марки оригинальных рисунков; этот вид марок появлялся в обращении до 1936 года[13][17].

Газетные

В 1879—1909 годах в употреблении на территории Турции находились газетные марки[13].

Почтово-налоговые

В 1911—1918 годах выходили турецкие почтово-налоговые марки — для оплаты налога на корреспонденцию[13][17]. Так, в 1915 году были изданы марки для сбора обязательного налога в пользу детей-сирот войны[37], в связи с чем на марках прежних лет была выполнена надпечатка в виде полумесяца с надписью, шестиконечной звезды и года. В 1916 году появились аналогичные марки, но с пятиконечной звездой и новой датой[13]. В каталоге «Скотт» все эти ранние выпуски отнесены к почтово-благотворительным маркам[24].

В 1928—1933 годах выпускались особые почтово-налоговые авиапочтовые марки — в фонд развития авиации. Их нужно было наклеивать на почтовые отправления в течение 21 дня каждого года. 21 августа 1934 года эти марки были изъяты из обращения[13].

В период с 1928 по 1958 год широкое распространение получили специальные марки для оплаты дополнительного сбора средств в фонд Красного Полумесяца (аналог Общества Красного Креста), помощи детям и на другие благотворительные цели (Скотт #RA1—RA231)[17][24]. Последние наклеивались в определенные дни на всю внутреннюю корреспонденцию как свидетельство взимавшейся дополнительной оплаты[13].

Почтово-благотворительные

В 1922 году вышла в свет серия почтово-благотворительных (полупочтовых) марок с памятной (по случаю освобождения Аданы) надпечаткой по-арабски «Адана 5 января 1922 г.». При продаже марок бралась наценка 25 % в пользу сирот погибших солдат[13]. Каталог «Скотт» не рассматривает этот выпуск как полупочтовый (относя его в подраздел «Турция в Азии», или «Анатолия»), зато причисляет к таковым ряд марок 1915—1917 годов, имевших соответствующие надпечатки, кроме марки от 20 февраля 1917 года с оригинальным рисунком. Начиная с 1935 года и до настоящего времени, регулярно печатаются полупочтовые марки с указанными на них благотворительными надбавками[24].

Авиапочтовые

В 1934 году были изданы первые авиапочтовые марки общего пользования[17][24]. Они были приурочены к открытию авиапочтовой линии Анкара — Стамбул[13].

Служебные

Турция выпустила и ряд служебных марок для государственных нужд. За период с 1948[17] по 1957 год такие марки производились путём надпечатки на обычных почтовых марках слова «Resmî» («Служебная»)[13]. Существует несколько разновидностей таких надпечаток (Скотт #O1—O42).

Начиная с 1957 года Турция стала использовать служебные марки оригинального рисунка, которые были специально разработаны для этой цели. Как правило, обозначение номинала в центре этих марок окружал орнамент (Скотт #O43 ff).

Военные

Во время Первой мировой войны письма солдат турецкой армии не подлежали оплате. Такие письма пересылались бесплатно, однако для писем офицеров была введена оплата. Верховное командование в 1917 году заказало с этой целью особые военные марки[en] с надпечаткой полумесяца со звездой. Известно шесть номиналов надпечатанных марок. Их неиспользованные тиражи были позднее проданы через обычную почту[13].

Оригинальные военные марки также изготавливались в 1898 году для имперских войск в Фессалии.

Региональные выпуски

Киликия

Основная статья: Французская почта в Киликии

В 1919—1921 годах, во время оккупации османской области Киликия (в основном соответствующей вилайету Адана, французские военные власти организовали почтовое обслуживание, имевшее собственные почтовые марки[44].

Фессалия

В 1898 году была подготовлена серия марок для имперских вооружённых сил, оккупировавших Фессалию во время первой греко-турецкой войны[45]. На пяти марках сложный рисунок с изображением тугры султана Абдул-Хамида II и моста в Ларисе. Они интересны необычной восьмиугольной формой и зубцовкой[46][47], которая позволяет отделять их либо квадратами, либо восьмиугольниками.

Имеются фальсификаты этих марок, а в некоторых каталогах они перечислены как основные марки Турции[46].

Xатай

Основная статья: История почты и почтовых марок Хатая

В 1938—1939 годах в обращении находились особые почтовые марки для Александретты, автономной области (санджака) Сирии, а затем «государства» Хатай, в 1939 году присоединённого к Турции[48].

Городская почта Константинополя

Основная статья: Турецкая городская почта

В 1865—1866 годах в Константинополе работала частная почта Лианоса, для которой были изготовлены собственные марки. В 1873 и 1881 годах для городской почты Константинополя выходили марки Османской империи с надпечатками[17][≡].

Местные выпуски

Константинополь, Смирна и др.

В 1880—1909 годах в недолгом местном обращении в Константинополе, Смирне и некоторых других городах находились надпечатанные марки Османской империи. Надпечатки содержали новую стоимость или памятные надписи[13]. Так, в феврале 1909 года впервые были отдельно изданы марки с надпечаткой «CONSTANTINOPOLI» («Константинополь»)[9].

Честан

Основная статья: Британская почта на острове Лонг-Айленд

В 1916 году турецкий остров Честан был оккупирован британской армией и переименован в Лонг-Айленд. Короткое время там выходили марки британской военной администрации[13][49].

Килис

В 1921 году в Килисе на юге Турции была изготовлена провизорная марка. Её печатали ручным штампом на папиросной бумаге. На марке значилась турецкая надпись: «Почтовая марка Килиса». Хотя марка была безноминальной, она продавалась за 1 золотой пиастр[13].

Иностранные почтовые отделения

См. также: Австрийская почта в Османской империи, Германская почта в Османской империи, Румынская почта в Османской империи, Русская почта в Османской империи и Французская почта в Османской империи

В XVIII веке иностранные государства осуществляли курьерскую доставку корреспонденции через свои официальные представительства на территории Османской империи, чтобы обеспечить перевозку почты между своими странами и Константинополем. Девять стран в разное время, начиная с 1535 года, подписали с Османской империей капитуляции[en] — двусторонние международные договоры, согласно которым они получили различные права экстерриториальности взамен на предоставление торговых возможностей. Договоры были заключены с Россией (1720 и 1783), Австрией (1739), Францией (1812), Великобританией (1832) и Грецией (1834), а также Германией, Италии, Польшей и Румынией и позволили этим государствам устроить свои почтовые отделения на территории Османской империи. Некоторые из них развились в почтовую службу, открытую для общего пользования и осуществлявшую отправку корреспонденции в Европу. Первые подобные учреждения были основаны Россией и Австрией в 1748 году в районе Константинополя[9][50].

В конце XIX — начале XX века Германия, Австро-Венгрия, Франция, Англия и Греция продолжали содержать в Константинополе и в других турецких городах собственные почтовые учреждения. Русские почтовые учреждения существовали как в Константинополе[8][51], так и в остальных портах, где останавливались пароходы Русского общества пароходства и торговли, на средства которого они содержались. Поэтому эти русские почтовые учреждения пользовались не общегосударственными знаками почтовой оплаты, а имели свои особые знаки с надписью «Восточная корреспонденция» (марки в 1, 3, 5 и 10 копеек; бандероли в 6 копеек)[8].

9 сентября 1914 года капитуляции были аннулированы османским правительством, и иностранные почтовые отделения были закрыты[13][17]. В результате временного восстановления капитуляций с 10 августа 1920 года по 24 июля 1923 года некоторые отделения были заново открыты[9][51].

Почтовые гашения

Почтовые штемпели, которые употреблялись почтовой службой на марках Турции для предотвращения их повторного использования, содержали название на турецком языке в арабской графике (а иногда также латиницей) тех мест, откуда корреспонденция была отправлена. Оттиски этих штемпелей почтового гашения были тщательно исследованы филателистами, которые каталогизировали несколько тысяч штемпелей, применявшихся на территории Османской империи[52].

Ранние штемпели были с белыми арабскими буквами на цветном фоне[13], что создавало эффект гашения «штампом-негативом». Как правило, это круглый штамп, на оттиске которого арабская графика остаётся без краски (белой) на чёрном фоне.

После вступления Турции в ВПС (1875) стали применять круглые штемпели с надписями на французском языке. Однако до 1923 года продолжали использовать и старые штемпели[13].

Фальсификации

Существует множество фальшивых и поддельных турецких марок, изготовленных в ущерб коллекционерам, особенно эмиссий XIX века, включая как редкие, так и обычные марки. По словам Фернана Серрэна[en], одного из известнейших экспертов в области подделки почтовых марок, на турецких почтовых знаках «фальшивые надпечатки кишат, и тем больше причин воздержаться от коллекционирования таких надпечаток»[56]. Несколько филателистов публиковали свои исследования по подделкам марок Турции[57].

Коллекционирование. Развитие филателии

Ранние, или классические, почтовые выпуски Османской империи периода 1863—1888 годов пользуются популярностью у филателистов. Хорошо изучены и почтовые гашения того периода. Филателисты также собирают турецкие марки, выходившие в разных частях Османской империи, таких как Палестина, Иордания, Ливан и Греция. Представляют интерес для филателистов и многочисленные надпечатки на почтовых марках Турции.

Национальной филателистической организацией является Федерация турецких филателистических ассоциаций[tr], официально представляющая страну в Международной федерации филателии. Её президентом является Зия Агаогуллари (Ziya Ağaoğulları), секретарём — Арман Арикан (Arman Arikan)[58][59]. Штаб-квартира Федерации, а также Филателистической ассоциации Стамбула[tr] расположена в Филателистическом и культурном центре Стамбула (İstanbul Filateli ve Kültür Merkezi A.Ş.), основанном в 1992 году[60].

В 2007 году турецкое почтовое ведомство провело, под патронатом Министерства транспорта и при содействии Федерации турецких филателистических ассоциаций, международную филателистическую выставку «BALKANFILA XIV 2007»[tr][61].

В мире существуют ещё несколько объединений коллекционеров, увлекающихся собиранием марок и других филателистических материалов Османской империи и Турции:

См. также

Напишите отзыв о статье "История почты и почтовых марок Турции"

Примечания

  1. ↑ [www.wnsstamps.post/en/participating_agencies#T Turkey] (англ.). WNS: Participating countries or territories. WADP Numbering System (WNS); UPU — WADP. Проверено 23 декабря 2015. [www.webcitation.org/66FXtba2M Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  2. ↑ [en.ptt.gov.tr/ptten#portal Home Page] (англ.). Ankara, Turkey: PTT. Проверено 1 января 2016. [archive.is/ISmnI Архивировано из первоисточника 1 января 2016].
  3. ↑ Рисунок на марке, напечатанной в 1916 году в ознаменование 50-й годовщины городской почты Константинополя (Скотт #348); см.: Passer, 1938, p. 131
  4. ↑ Бартольд В. Персия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  5. ↑ Ангары // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  6. ↑ Ангарейон, ангарион // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/97/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 14. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eDp69R2Y Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  7. ↑ Кисин Б. М. [www.ozon.ru/context/detail/id/3223180/ Страна Филателия] / Ред. В. Нездвецкий. — М.: Просвещение, 1969. — 240 с. — 100 000 экз. (Проверено 15 июля 2016) [webcitation.org/6eDwKqKmf Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Почта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 Rossiter S., Fowler J., Wellsted R. [www.sandafayre.com/stampatlas/turkey.html Turkey. Turkish (Ottoman) Empire] (англ.). Stamp Collecting Resources: Stamp Atlas. Knutsford, UK: Sandafayre Stamp Auctions; Sandafayre (Holdings) Ltd. — Турция. Проверено 1 января 2016. [www.webcitation.org/6eDAH9mEM Архивировано из первоисточника 1 января 2016].
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [en.ptt.gov.tr/ptten#!ptt_tarihce_en History] (англ.). Corporate: About Us. Ankara, Turkey: PTT. Проверено 1 января 2016. [archive.is/N0m1T Архивировано из первоисточника 1 января 2016].
  11. ↑ 1 2 Passer, 1938, p. 2
  12. ↑ По данным Адольфа Пассера, во всей Османской империи имелось 63 собственных почтовых отделения; см.: Passer, 1938, p. 2
  13. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 Турция (Турецкая Республика) // [www.fmus.ru/article02/Asia/turkiye.html Филателистическая география. Страны Азии (без СССР)] / Н. И. Владинец. — М.: Радио и связь, 1984. — С. 141—146. — 176 с.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eET67FRr Архивировано] из первоисточника 2 января 2016. </li>
  14. ↑ Текст договора англ. «Treaty Concerning the Formation of a General Postal Union» (1874; вступил в силу в 1875 году) воспроизведён в собрании законодательных актов США: United States Statutes at Large. — Vol. 19. — P. 571—624. (англ.)
  15. ↑ 1 2 3 Passer, 1938, p. 76
  16. ↑ Passer, 1938, p. 77.
  17. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 Турция // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/2616/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 274. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eETQWMaz Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  18. ↑ Passer, 1938, p. 168.
  19. ↑ Robinson R. D. The First Turkish Republic: A Case Study in National Development. — Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1965. (англ.)
  20. ↑ 1 2 3 4 5 Турция (Турецкая Республика) // [fmus.ru/article02/Lepeshin/Asia/turkiye.html Филателистическая география (зарубежные страны): Справочник] / Л. Л. Лепешинский. — М.: Связь, 1967. — С. 212—217. — 480 с. (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eETgdpmC Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  21. ↑ «Министерство Высокой Порты»; см.: Владинец, 1984, с. 141—146
  22. ↑ Passer, 1938, p. 7—14.
  23. ↑ 1 2 Passer, 1938, p. 51
  24. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Scott 2007. Standard Postage Stamp Catalogue. — New York, NY, USA: Scott, 2006. (англ.)
  25. ↑ См. полный список марок серии «Тугра» с указанием всех основных каталожных номеров: Stantzopoulos Y. [yanstan.com/OTTOMAN/1/TUGHRAS.htm Tughra Issues] (англ.). Ottoman Period stamps. Ottoman and Turkish Post stamps online cross-reference catalog and Ottoman post offices (1863—1924); yanstan; Ioannis Stantzopoulos. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FXwWeJQ Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  26. ↑ Passer, 1938, p. 24, 51.
  27. ↑ Passer, 1938, p. 23.
  28. ↑ Passer, 1938, p. 51—52.
  29. ↑ Passer, 1938, p. 26.
  30. ↑ 1 пиастр = 40 пара.
  31. ↑ См. полный список выпусков Дюло со всеми основными каталожными номерами: Stantzopoulos Y. [yanstan.com/OTTOMAN/2A/DULOZALLGALERY.htm Duloz Issues] (англ.). Ottoman Period stamps. Ottoman and Turkish Post stamps online cross-reference catalog and Ottoman post offices (1863—1924); yanstan; Ioannis Stantzopoulos. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FXx508I Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  32. ↑ Passer, 1938, p. 74.
  33. ↑ См. полный список марок имперского выпуска со всеми основными каталожными номерами: Stantzopoulos Y. [yanstan.com/OTTOMAN/3A/ALLEMPIREGALLERY.htm Empire Crescent Issues] (англ.). Ottoman Period stamps. Ottoman and Turkish Post stamps online cross-reference catalog and Ottoman post offices (1863—1924); yanstan; Ioannis Stantzopoulos. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FcYL54R Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  34. ↑ Passer, 1938, p. 90.
  35. ↑ Passer, 1938, p. 107.
  36. ↑ Passer, 1938, p. 109.
  37. ↑ 1 2 Passer, 1938, p. 111—141
  38. ↑ 1 2 См. примечание к разделу «Turkey in Asia» в каталоге «Скотт».
  39. ↑ Coles, Walker, Vol. 4.
  40. ↑ Mayo M. M. Anatolia. — Menachim Max Mayo, 1990. — 391 p. (англ.)
  41. ↑ Passer, 1938, p. 142—168.
  42. ↑ Minkus New World-Wide Postage Stamp Catalog. — 1974—1975; Turkey Nos. 790—841. (англ.)
  43. ↑ Passer, 1938, p. 142.
  44. ↑ Rossiter S., Fowler J., Wellsted R. [www.sandafayre.com/stampatlas/turkey.html Turkey. Cilicia] (англ.). Stamp Collecting Resources: Stamp Atlas. Knutsford, UK: Sandafayre Stamp Auctions; Sandafayre (Holdings) Ltd. — Киликия. Проверено 1 января 2016. [www.webcitation.org/6eDAH9mEM Архивировано из первоисточника 1 января 2016].
  45. ↑ Passer, 1938, p. 92—93.
  46. ↑ 1 2 Греция (Греческая Республика). Местные и региональные выпуски. Фессалия // [www.fmus.ru/article02/eu12.html Филателистическая география. Европейские зарубежные страны] / Н. И. Владинец. — М.: Радио и связь, 1981. — 160 с.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eEUeVRYa Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  47. ↑ Фессалия // [filatelist.ru/tesaurus/212/186522/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 278. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eEVe83Ds Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  48. ↑ Турция (Турецкая Республика). Пояснение к схеме. 7. Хатай // [fmus.ru/article02/Lepeshin/Asia/turkiye.html Филателистическая география (зарубежные страны): Справочник] / Л. Л. Лепешинский. — М.: Связь, 1967. — С. 216—217. — 480 с. (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eETgdpmC Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  49. ↑ Лонг Айленд // [filatelist.ru/tesaurus/203/185602/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 159. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eEWBqAiO Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  50. ↑ Passer, 1938, p. 1.
  51. ↑ 1 2 Константинополя выпуски // [filatelist.ru/tesaurus/202/185422/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 143. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eEXP22dk Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  52. ↑ См., например: Coles, Walker.
  53. ↑ Coles, Walker, Vol. 4, T 83.
  54. ↑ Coles, Walker, Vol. 4, B 141.
  55. ↑ Coles, Walker, Vol. 3, S 50.
  56. ↑ Serrane, 1998, p. 349.
  57. ↑ Serrane, 1998, p. 346—350.
  58. ↑ [www.f-i-p.ch/fip_org/members.htm Turkey] (англ.). FIP Organisation: Member Federations. F. I. P. — Fédération Internationale de Philatélie. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66FcZ6XcA Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  59. ↑ [www.tfdf.org.tr/ Ana Sayfa] (тур.). Istanbul, Turkey: Türkiye Filateli Dernekleri Federasyonu. Проверено 2 января 2016. [www.webcitation.org/6eEWKRVio Архивировано из первоисточника 2 января 2016].
  60. ↑ [www.isfila.com/english/firmamiz.php About Us] (англ.). İsfila — İstanbul Filateli ve Kültür Merkezi A.Ş.. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fca5zD6 Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  61. ↑ [pls.upu.int/document/2007/an/bi_circulaires/338.pdf Turkey — BALKANFILA XIV 2007 philatelic exhibition] // International Bureau Circular. — Berne: Universal Postal Union. — 2007. — No. 338. — 29 October. (англ.) (Проверено 2 января 2016) [www.webcitation.org/6eEWisgQF Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
  62. ↑ [www.mclstamps.co.uk/opal/opalhome.html OPAL Home]. Oriental Philatelic Association of London; Martin Lovegrove. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcan2Qf Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  63. ↑ [www.oneps.org/index.html Main Page] (англ.)(недоступная ссылка — история). The Ottoman and Near East Philatelic Society. Проверено 10 мая 2011. [web.archive.org/20010228110727/www.oneps.org/index.html Архивировано из первоисточника 28 февраля 2001].
  64. ↑ [www.arosturk.org/aos.htm Arbeitsgemeinschaft Osmanisches Reich/Türkei — AROS im Bund Deutscher Philatelisten e. V. (BDPh)] (нем.). Dr. Andreas Birken. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66FcbR2nF Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  65. ↑ [www.postman.com.tr/default_eng.asp PostMan™] (англ.). Ottoman Philatelic Studies Group. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcbv4pA Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  66. ↑ Упоминается на веб-странице Международной ассоциации филателистических экспертов (AIEP): [www.aiep-experts.net/cms/index.php?option=com_comprofiler&task=userProfile&user=174 Nakri Profile Page] (англ.). Members. Official Website of A.I.E.P. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcd2nNi Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].

    67. </ol>

Литература

  • Basaran M. I. The Tughra Stamps: One Man’s Journey Into the Unknown. — L.: M. I. Basaran, 2007. (англ.)
  • Basaran M. I. Cover Story: One Man’s Journey in to the Unknown. Pt. 2: Tughra Stamps on Cover 1863—1865. — Turkey: M. I. Basaran, c2010. — 208 p. (англ.)
  • Coles J. H., Walker H. E. Postal Cancellations of the Ottoman Empire. — L.: Christie’s—Robson Lowe[en], [1984—]1995. (англ.)
Почтовые гашения Османской империи. В 4 частях, каждая — в виде отдельного тома, с описанием почтовых штемпелей, применявшихся на почтовых марках на всей территории империи, вплоть до её исчезновения в 1923 году:
  • Pt. 1: Europe. — n. d. [Европа, без даты, но вышла в 1984 году.]
    • Pt. 1: Addendum, Corrigendum and Index. — n. d. [Дополнение, список опечаток и указатель, без даты.]
  • Pt. 2: The Lost Territories in Africa & Asia. — n. d. — ISBN 0-85397-426-8. [Утраченные территории в Африке и Азии, без даты.]
  • Pt. 3: Turkey-in-Europe. — n. d. — ISBN 0-85397-432-2. [Турция в Европе, без даты.]
  • Pt. 4: Turkey-in-Asia. — 1995. — ISBN 0-85397-443-8. [Турция в Азии.]
  • Esmer E. The Ottoman Empire: A Study of Postal Rates, Routes, Delivery Times and Effects of Historical Events. — USA, 1996. — 192 p. (англ.)
  • Passer A. The Stamps of Turkey. — L.: Royal Philatelic Society, 1938. (англ.) [Основное исследование по маркам Турции до 1934 года, со сведениями по истории почты, способам печати, местным выпускам, пробам и т. п.]
  • Pulhan A. N.[tr] Türk Pullari Katalogu. — Pulko, 2007. (тур.) [Каталог почтовых марок Османской империи и Турецкой республики. Стандартный каталог.]
  • Serrane F.[en] Serrane Guide: Stamp Forgeries of the World to 1926. — Pennsylvania, 1998. (англ.)
  • Shaw S. J. (англ.), Shaw E. K. History of the Ottoman Empire and Modern Turkey. — Cambridge University Press, 1977. — Vol. 2. Reform, Revolution, and Republic: The Rise of Modern Turkey 1808–1975. — P. 228—230. — 548 p. — ISBN 0521291666, ISBN 9780521291668. (англ.)

</div>

Ссылки

Марки Турции в Викиучебнике?
Почта Турции в Викиучебнике?
Почта Турции на Викискладе?
  • [www.allworldstamps.com/country_list.asp?context=on&cid=233&x=53&y=12 Turkey] (англ.). Country List. All World Stamps Catalogue sponsored by Stanley Gibbons. — Марки Турции в онлайн-каталоге «Стэнли Гиббонс». Проверено 23 марта 2011. [www.webcitation.org/66FcdsZC3 Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.stanleygibbons.com/online-shop/search/results/Turkey.aspx Turkey] (англ.). Stanley Gibbons Shop. Stanley Gibbons Ltd. — Филателистические материалы Турции на сайте компании «Стэнли Гиббонс». Проверено 23 марта 2011. [www.webcitation.org/66FceNIuF Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/t/totz.html#t072 Turkey] (англ.). A—Z of postal authorities. Encyclopaedia of Postal History. Stampsite: The Encyclopaedia of Postal Authorities; BlackJack. — Информация о марках Турции в базе данных «Энциклопедия истории почты. Энциклопедия почтовых ведомств». Проверено 23 марта 2011. [web.archive.org/web/20090108195012/www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/t/totz.html#t072 Архивировано из первоисточника 8 января 2009].
  • [www.postalhistory.org/sites/ottoman_empire.htm Ottoman Empire Postal History Resources] (англ.). Country and Topical Resources. Worldwide postal history website — Postalhistory.org. — Ссылки на интернет-ресурсы и литературу по истории почты и марок Оттоманской империи на сайте «Postalhistory.org» (Австралия). Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/66FcgSUru Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.postalhistory.org/sites/turkey.htm Turkey Postal History Resources] (англ.). Country and Topical Resources. Worldwide postal history website — Postalhistory.org. — Ссылки на интернет-ресурсы и литературу по истории почты и марок Турции на сайте «Postalhistory.org» (Австралия). Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/66FchAX0F Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.turkishpostalhistory.com/en/home.html Welcome to your Philatelist Community] (англ.). turkishpostalhistory.com. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66FchjP4L Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.sariucak.com/ Home] (англ.). Ottoman Empire & Turkish Stamps. YellowAircraft; www.sariucak.com. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66FciCznp Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.efilateli.com/en/pullarimiz.en.php The History of Turkish Postal Stamps] (англ.). Turkish Stamps. efilateli. — История почтовых марок Турции. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcik6Oo Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [yanstan.com/ Ottoman and Turkish Post stamps online cross-reference catalog and Ottoman post offices (1863—1924)] (англ.). yanstan; Ioannis Stantzopoulos. — Османские марки и почтовые отделения. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FcjOTYo Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [billsey.seymourfamily.com/TurkeyIndex.htm Turkey Collection Index. Turkey (1863—)] (англ.). Bill Seymour's Online Stamp Collections. Bill Seymour; Seymour Family Web Site; Seymour Family. — Иллюстрированная онлайн-коллекция марок Турции (1863—1940) на сайте семьи Сеймур (США). Проверено 2 января 2016. [www.webcitation.org/6eEYcJBp5 Архивировано из первоисточника 2 января 2016].
  • [sites.google.com/site/pamichalove/home Peter Michalove's Philatelic Site] (англ.). pamichalove. Peter Michalove; Google Sites. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FckHMXi Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.japhila.cz/hof/0268/index0268a.htm Exhibit: Duloz. Exhibitor: Radek Cerny, Czechia] (англ.). EXPONET. Virtual International Philatelic Exhibition. Japhila; Břetislav Janík (1 August 2007). — Большая подборка марок выпуска Дюло из коллекции Радека Черни. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66FckzUee Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.oneps.org/plating/20Pa/20PaPlate.htm Plating Study of the Turkish 20 Paras (Thin Paper) Stamp of 1863] (англ.). The Ottoman and Near East Philatelic Society. — Платинг (расположение на печатной пластине) в случае марки выпуска «Тугра» номиналом в 20 пара (1863). Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcq1yQe Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.trfila.com/ Trfila Forum Portalı] (тур.). Trfila.com. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66FcrQ04u Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  • [www.esfila.com/default.aspx Ana Sayfa] (тур.). Esfila.com; Erdoğan Şen. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fct4Dnn Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
Турция в темах

Отрывок, характеризующий История почты и почтовых марок Турции

Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=История_почты_и_почтовых_марок_Турции&oldid=80681526»