История почты и почтовых марок Швейцарии

Швейцарская Конфедерация
нем. Schweizerische Eidgenossenschaft фр. Confédération suisse итал. Confederazione Svizzera ромш. Confederaziun svizra
Тет-беш марок Швейцарии «Сын Вильгельма Теля» (1910)
История почты
Член ВПС	с 1 июля 1875
La Poste Suisse
Офис почты	Post CH Ltd, Customer Service, Wankdorfallee 4, 3030 Bern, Switzerland
Сайт почты	[www.post.ch/en/ www.post.ch]
Первые почтовые марки
Стандартная	1843
Филателия
Количество марок в год	в среднем 45—50 (с 2002)
Участник WNS	с 2002
Член ФИП от страны	Федерация филателистических обществ Швейцарии
Офис общества	Fédération des Sociétés Philatéliques Suisses, Z. I. La Maillarde 9, CH-1680 Romont, Switzerland
Сайт общества	[www.vsphv.ch/fr/accueil/ www.vsphv.ch]
Карта Швейцарии с кантонами

История почты и почтовых марок Швейцарии охватывает развитие почтовой связи в Швейцарии со Средних веков и до наших дней, а также эмиссии почтовых марок этой страной и её различных исторических территорий.

Развитие почты

История почты в Швейцарии в прежние века была связана с тем, что заведование почтовым делом во многих кантонах было предоставлено отдельным фамилиям. Так, в 1675 году в Берне была создана так называемая почта Фишера. Она была организована бернским городским советником Б. Фишером фон Райхенбахом и действовала до 1832 года. (К 300-летию основания почты Фишера 11 сентября 1975 года была выпущена швейцарская марка.).

Объединенная в эпоху Гельветической республики (1798—1803), почта была затем вновь раздроблена между правительствами кантонов. С 1848 года она составила регалию союзного правительства и находилась в ведении Департамента почт и железных дорог, которому были подчинены дирекции 11 округов. Почтовые операции производились почтовыми бюро трёх классов, а в менее значительных селениях были учреждены почтовые пункты. С XIX века, благодаря притоку туристов, почтовая часть достигла в Швейцарии чрезвычайно широкого развития. Едва ли в то время можно было найти хотя бы одну гостиницу, привлекавшую путешественников, при которой не было бы почтового учреждения. Приток туристов в Швейцарию вызвал усиленное почтовое движение. Швейцарская почта славилась и своими превосходными учреждениями для перевозки пассажиров.

В Швейцарии было положено начало Всемирному почтовому союзу (ВПС) 9 октября 1874 года Швейцария в числе ряда других государств подписала Всеобщую почтовую конвенцию и стала затем членом ВПС. Исполнительным органом ВПС стало Международное бюро в Берне (фр. Bureau international de l'Union postale universelle), состоявшее под высшим надзором швейцарского почтового управления.

Хотя в рамках ВПС действовал принцип единообразности почтового тарифа, благодаря которому плата за пересылку простых писем везде взималась единообразно, независимо от расстояния, в Швейцарии для писем, пересылаемых на небольшие расстояния (до 10 км), допускалось исключение из этого правила.

На венском Всемирном почтовом конгрессе 1891 года Швейцария присоединилась к межгосударственному соглашению, в соответствии с которым правительства взаимно обязались доставлять периодические издания, выходившие в пределах их территорий, по тем же ценам, что и внутренним подписчикам, с надбавкой лишь возможных транзитных расходов; в стране назначения могли быть сделаны комиссионные и тому подобные надбавки, но они не должны были выходить за пределы, установленные для внутренних подписчиков этой страны. На лиссабонском конгрессе ВПС в 1885 году Швейцария вместе с другими государствами, в которых производилась операция почтовых поручений, заключила соглашение о распространении этой операции на свои взаимные отношения.

При оформлении почтовых переводов в Швейцарии действовала система, когда перевод пересылался служебным порядком непосредственно почтовым местом отправления в почтовое место назначения, которое и выплачивало деньги адресату на дому или вызывало его для получения денег повесткой. Как и в соседней Италии, в Швейцарии также существовала своеобразная операция по производству платежей через почту: на почтамтах можно было приобрести почтовую кредитную книжку, при предъявлении которой почтовые учреждения выплачивали указанную в ней сумму частями, по мере требования. Таким образом путешествующие избавлялись от необходимости возить с собой крупные суммы. В 1905 году Швейцария заключила соглашение с Россией о взаимном обмене денежных почтовых переводов.

В Швейцарии долгое время сохранялась перевозка по почте пассажиров в местностях, где не было железных дорог. Эта услуга имела здесь значение, поскольку содержание превосходных колесных почтовых сообщений по альпийским дорогам привлекало туристов.

По данным о числе и деятельности почтовых учреждений, в Швейцарии в 1894 году насчитывалось:

• 3328 почтовых учреждений, что составляло в среднем одно почтовое учреждение на 12,4 км² и на 877 жителей этой страны;
• 293 845 000 почтовых отправлений, в том числе:
  • 108 058 тыс. писем,
  • 24 815 тыс. открытых писем,
  • 134 947 тыс. произведений печати,
  • 4683 тыс. почтовых переводов и
  • 17323 тыс. посылок.

На одного швейцарского жителя приходилось в среднем 87,2 почтового отправления. Превышение дохода почтового ведомства над расходами, в пересчёте на рубли Российской империи того времени, составило 815 267 рублей.

По данным Международного бюро ВПС за 1903 год, в отношении густоты почтовой сети Швейцария занимала первое место в мире — с одним учреждением на 11,3 кв. км. На Швейцарию, а также Германию, приходилось наибольшее число почтовых ящиков в сравнении с величиной страны — по одному ящику на каждые 4,1 кв. км. Учащённость почтовой связи составляла в Швейцарии около 3000 км годовой работы на каждый километр железнодорожного почтового маршрута. Внутренний обмен посылок в 1903 году составил в этой стране 22 млн посылок. Общая стоимость отправленных через швейцарскую почту писем и посылок с объявленной ценностью равнялась 2,5 млрд франков.

В сентябре 2013 года в Швейцарии начался эксперимент по отмене почтовых марок. Оплату почтовых отправлений теперь можно будет произвести с помощью SMS—сообщения. Достаточно будет отправить короткое сообщение на определенный номер и в ответном сообщении получить код, который переписать от руки на конверт или посылку перед отправлением. Стоимость SMS на 0,20 доллара дороже обычной марки. Через год швейцарская почта должна будет принять решение о переходе на новую систему оплаты.

Выпуски почтовых марок

Кантональные выпуски

Первые почтовые марки, имевшие хождение в Швейцарии, были эмитированы кантонами Цюрих, Женева и Базель для собственного пользования, а первые федеральные выпуски появились лишь через несколько лет.

Цюрих

Цюрихские четвёрка и шестёрка первыми поступили в продажу 1 марта 1843 года, благодаря чему стали вторым видом почтовых марок в мире, после британского Чёрного пенни, вышедшего тремя годами раньше. Выпуск состоял из двух беззубцовых почтовых марок, напечатанных по отдельности, каждая пяти типов, листами по 100 марок. На одной марке стояла крупная цифра «4», на другой — цифра «6», надпись на обоих марках в верхней части нем. «Zürich» («Цюрих»). На марке номиналом в 4 раппена также была надпись «LOCAL-TAXE» («Местный тариф») в нижней части, поскольку она предназначалась для оплаты пересылки писем в пределах города, а на марке номиналом в 6 раппенов — «CANTONAL-TAXE» («Кантональный тариф»), для использования на письмах, пересылаемых в пределах кантона. Рисунок наносился литографским способом в чёрном цвете типографией «Орелл, Фюссли и компания» на сетку из тонких красных линий для защиты от фальсификации. Вначале красные линии были горизонтальными, но с 1846 года они печатались вертикально. Эти почтовые марки пользовались популярностью с самого начала, но не печатались большими тиражами и довольно редки в наши дни. Их стоимость варьирует от 1,5 тысяч до 20 тысяч долларов США, в зависимости от типа.

Кантон Цюрих также эмитировал в 1850 году почтовую марку, известную среди коллекционеров как Винтертурский выпуск, с изображением швейцарского федерального креста и почтового рожка, выступавший в роли переходного выпуска до появления почтовых марок федерального правительства Швейцарии позднее в том же году.

Женева

1 октября 1843 года Женева выпустила собственные почтовые марки — «Двойную Женеву». Подобно первому цюрихскому выпуску, этот выпуск включал пару марок, каждая из которых была напечатана в чёрном цвете на жёлто-зелёной бумаге, с изображением герба города и надписью фр. «Poste de Genéve» («Почта Женевы») в верхней части и «Port local» («Внутренний тариф») в её нижней части. Однако по всему верху каждой пары проходила ещё одна надпись: «10 PORT CANTONAL Cent.» («10 Кантональный тариф сант.»). Идея заключалась в том, что потребитель мог вырезать одну марку для оплаты сбора за пересылку корреспонденции внутри кантона, и всю пару для получения суммы сбора за пересылку почтового отправления между кантонами. Всего было напечатано только 6 тысяч таких парных почтовых марок, и по состоянию на 2003 год гашёные парные марки обычно продавались на аукционах примерно за 35 тысяч долларов США.

В 1845 году Женева перешла на обычные одинарные почтовые марки номиналом в 5 сантимов. В 1849 году она эмитировала марку номиналом в 4 сантима с изображением федерального креста чёрного и красного цвета, а в 1850 и 1851 годах — марки с аналогичным рисунком номиналом в 5 сантимов.

Базель

Базель выпустил только одну почтовую марку — «Базельскую голубку» (в 1845 году). На марке номиналом в 2½ раппена изображён белый тиснённый голубь, несущий письмо в клюве, и помещена надпись: нем. «STADT POST BASEL» («Городская почта. Базель»). Рисунок выполнен архитектором Мельхиором Берри. Марка была выполнена в чёрном, малиновом и голубом цветах, что делает её первой трёхцветной почтовой маркой в мире.

Федеральные выпуски

«Местная почта» и «Район»

Основная статья: Почтовые марки Швейцарии с надписью «Местная почта» и «Район»

Принятие федеральной конституции в 1848 году сделало целесообразным выпуск почтовых марок для обращения на всей территории конфедерации. Первые такие марки увидели свет в 1850 году (точная дата неизвестна). Все марки были одного и того же основного рисунка — швейцарский крест, увенчанный почтовым рожком, но имели ряд разновидностей. Марки местного тарифа имели номинал в 2½ раппена, на некоторых были надписи нем. «ORTS-POST» и фр. «POSTE LOCALE» («Местная почта»). Это был первый из множества многоязычных выпусков. Для корреспонденции, пересылаемой на более значительные расстояния предназначалась почтовая марка номиналом в 5 раппенов с надписью «RAYON» («Район») и марка номиналом в 10 раппенов с текстом «RAYON II» («Район II»). Первоначально марки были выпущены с чёрной рамкой, отделяющей белый крест от красного фона, но они были выведены из обращения в связи с неправильным отображением герба Швейцарии.

В 1852 году вышла марка номиналом в 15 раппенов с надписью «RAYON III» («Район III»), имеющая тот же рисунок, что и предыдущие марки, но напечатанная полностью в цвете киновари.

Марки с изображением Гельвеции

Все предшествующие выпуски были объявлены недействительными 1 октября 1854 года и заменены марками с изображением сидящей аллегорической фигуры Гельвеции. Это был первый в ряду выпуск, известный как «сидящая Гельвеция». Фигура была выполнена тиснением, но только её очертания были обозначены цветом, из-за чего она трудно различима. Это был первый выпуск, отразивший наличие в Швейцарии нескольких языков: помимо слова «FRANCO» («Франко», то есть «свободный … от оплаты в месте получения») сверху, на остальных трёх сторонах рисунка был указан номинал в раппенах, сантимах и чентезими.

Этот выпуск также обращает на себя внимание использованием цветной шёлковой нити, пропущенной горизонтально через бумагу как мера борьбы с фальшивками. (На рисунке слева нить просматривается примерно на 1/3 расстояния от низа почтовой марки и выглядит почти как складка.)

В период с 1854 по 1862 год был напечатан ряд почтовых марок номиналом от 5 раппенов до 1 франка, при этом филателисты подразделяют их на разновидности по типу бумаги и цвету нити. Самый распространённый сохранившийся до наших дней тип — это марка номиналом в 5 раппенов, коричневая на плотной бумаге с зелёной нитью, стоимостью в гашеном виде 20 долларов США. Некоторые другие типы встречаются редко, к примеру, бледно-жёлто-зелёная марка номиналом в 40 раппенов стоит не менее 7 тысяч долларов.

В 1862 году вышли марки нового рисунка с более заметной сидящей Гельвецией, в этот раз — с «водяным знаком» в виде креста, вписанного в эллипс (на самом деле это был не настоящий водяной знак, потому что он был выдавлен на бумаге после того, как марки были напечатаны), а также впервые — с зубцовкой. Обозначение названия денежных единиц исчезло, при этом в верхней части марок была надпись «HELVETIA» («Швейцария»), а в нижней — «FRANCO» («Франко»). Первоначально почтовые марки были напечатаны на белой веленевой бумаге, но в 1881 году их напечатали на мраморной бумаге. (В бумагу были вплетены красные и синие шёлковые нити, ясно различимые на увеличенном рисунке марки слева.) Эти почтовые марки оставались в почтовом обращении до 1883 года. Многие из них часто встречаются сегодня и стоят недорого, хотя их разновидности на мраморной бумаге с подлинными гашениями попадаются нечасто из-за непродолжительности их нахождения в обращении.

На выпущенных в 1882 году на марках низких номиналов (до 15 сантимов) были изображены цифры, а на марках высоких номиналов — «стоящая Гельвеция». Эти марки оставались в обращении, с рядом модификаций в цвете, зубцовке и типе бумаги, до 1907 года. В 1900 году увидели свет первые памятные марки Швейцарии: серия из трёх марок была выпущена к 25-летию ВПС. Аллегорический рисунок на марках представлял собой изображение разных символов связи.

Обозначение названия страны

Традиционно употребляющееся на почтовых марках Швейцарского Союза с 1862 года слово «Helvetia» («Гельвеция») обозначает название страны. В древности так называлась северо-западная часть нынешнего государства по проживавшим там ранее гельветам. К такому способу обозначения названия страны власти были вынуждены прибегнуть в связи с невозможностью поместить на крошечных марках название страны на всех трёх официальных языках: французском, немецком и итальянском, поскольку в соответствии со швейцарской конституцией все официальные документы должны быть на трёх равноправных языках.

На знаках почтовой оплаты, которые напечатаны на маркированных конвертах и открытках Швейцарии, вместо слова «Helvetia» изображаются звёздочки по числу кантонов страны.

Выпуски XX века

На почтовых марках новой стандартной серии, вышедшей в 1907 году, были изображены сын Вильгельма Телля, держащий арбалет и яблоко, пронзённое стрелой, на марках номиналом ниже 10 сантимов, бюст Гельвеции на марках номиналом от 10 до 15 сантимов, и ещё одна сидящая Гельвеция на марках более высоких номиналов.

Рисунок с изображением сына Вильгельма Телля претерпел ряд изменений, в число которых входило и временное расположение тетивы перед ложем арбалета. Начиная с 1914 года, на марках номиналом от 10 до 30 сантимов использовался портрет самого Вильгельма Телля.

В том же 1914 году вышли первые ландшафтные почтовые марки. На 5-франковых марках изображён горный луг Рютли, на 3-франковых и 10-франковых марках изображены соответственно горы Митен и Юнгфрау.

Первая почтово-благотворительная марка была эмитирована в 1913 году, но регулярный ежегодный выпуск таких марок начался только в 1915 году. В течение многих лет вплоть до 1972 года каждый год 1 декабря в обращение выходил выпуск из 3—5 марок.

Серией из трёх почтовых марок в 1919 году было отмечено наступление мира по окончании Первой мировой войны. В этот период выпуск почтовых марок столкнулся с рядом трудностей, в связи с чем в 1915 году и в 1921 году понадобились надпечатки новых почтовых тарифов. Пятидесятилетие ВПС было отмечено в 1924 году выпуском двух почтовых марок, одна с изображением здания ВПС в Берне, а другая — с изображением места проведения конгресса ВПС 1874 года.

Примерно в 1930 году Швейцария начала использовать «вафелированный клеевой слой», когда вместе с нанесением клея производилось лёгкое вафелирование с целью предотвращения скручивания марок с нанесённым клеевым слоем. Вафелирование наиболее заметно на негашеных марках, но чуть-чуть заметно и на гашеных марках. От этой практики отказались около 1944 года.

Очередным стандартным выпуском стала ландшафтная серия, выпущенная в 1934 году. Марки были напечатаны типографским способом, что привело к тому, что изображение выглядело резким, но несколько грубоватым, в связи с чем с 1936 года их сменили гравированные версии тех же базовых рисунков.

В 1930-е годы вышел ряд памятных марок, затем в 1941 году были эмитированы новые стандартные марки в честь военных героев Швейцарии. Выпуском ещё одной стандартной серии в 1945 году было отмечено окончание войны. Марки этой серии высоких номиналов были выпущены малым тиражом, поэтому сейчас они относительно дорогие.

На стандартной серии 1949 года представлены швейцарские технические достижения. С того времени почтовые марки Швейцарии, в целом, регулярно печатались по одной и той же схеме: выпуск примерно четырёх памятных марок в одну и ту же дату весной, эмиссия аналогичной группы марок осенью, а также эмиссия выпуска «Европа», как правило, весной. Начиная с 1980-х годов появились дополнительные тематические выпуски: например, в 1993 году состоялся выпуск четырёх почтовых марок с изображением произведений искусства работы швейцарских женщин.

Необычные марки

Швейцарские почтовые миниатюры известны в мире тем, что для их производства иногда применяются необычные материалы и экспериментальные способы изготовления.

• Примеры необычных швейцарских марок
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  2000: марка с вышивкой

• 

  2004: марка, сделанная из древесины

Серии стандартных марок

Хронология стандартных выпусков Швейцарии

Местная почта и Район (1849—1852)

«Сидящая Гельвеция», первый тип (1854—1862)

1854 — 5, 10, 15 и 20 раппенов

1855 — 1 франк

1862 — 2 раппена

«Сидящая Гельвеция», второй тип (1862—1881)

1862 — 2, 3, 5, 10, 20, 30, 40, 60 раппенов и 1 франк

В 1867 году марки в 2, 10, 30 и 40 раппенов были переизданы в измененном цвете, а также добавились марки в 15, 25 и 50 раппенов.

В 1881 году серия была переиздана.

«Герб и номинал» (1882—1906)

В 1882 году были выпущены 2, 3, 5, 10, 12 и 15 раппенов, в том-же году 5 и 15 раппенов были переизданы в измененном цвете.

В 1906 году серия была переиздана.

«Стоящая Гельвеция» (1882—1907)

1882 — 20, 25, 30, 40, 50 раппенов, 1 и 3 франка

1899 — 25, 40, 50 раппенов и 1 франк — в измененном цвете (за исключением 40 раппенов).

в 1905—1907 годах серия была переиздана (причем 50 раппенов и 3 франка — в измененном цвете).

«Вильгельм Телль», первая серия (1907)

1907 — 2, 3 и 5 раппенов

«Гельвеция с мечем» (1907—1932)

Серия имела два базовых дизайна — для мелких номиналов (до 15 раппенов) и более крупных.

1907 — 10, 12 и 15 раппенов

1908 — 20, 25, 30, 35, 40, 50, 70 раппенов, 1 и 3 франка

1917 — 60 и 80 раппенов

1921 — 40 и 70 раппенов

1924 — 40 раппенов

1932 — 3 франка

С 1915 по 1921 год на ряде марок осуществлялись надпечатки нового номинала, а в 1919—1920 годах — авиапочтовые надпечатки.

«Вильгельм Телль», вторая серия (1909—1925)

Серия имела два базовых дизайна — для мелких номиналов (до 7½ раппенов) и более крупных.

1909 — 3 раппена

1910 — 2 раппена

1911 — 5 раппенов

1914 — 10, 12 и 15 раппенов

1917 — 2½, 3, 7½ и 13 раппенов

1921 — 5, 10, 20, 25 и 30 раппенов

1924 — 2½, 3, 5, 7½, 10, 15 и 25 раппенов

1925 — 20 раппенов

С 1915 по 1930 год на ряде марок осуществлялись надпечатки нового номинала.

«Бюст Гельвеции» (1909)

В 1909 году были выпущены марки номиналом в 10, 12 и 15 раппенов, в 1915 году на марке в 12 раппенов была сделана надпечатка нового номинала (13 раппенов).

«Ландшафты», первая серия (1914—1928)

1914 — 3, 5 и 10 франков

1917 — 3 франка

1928 — 5 и 10 франков

Первый авиапочтовый стандарт (1923—1925)

1923 — 15, 25, 35, 40, 45 и 50 раппенов

1925 — 20 раппенов

В 1935 году на марке в 15 раппенов была сделана надпечатка нового номинала (10 раппенов).

Второй авиапочтовый стандарт (1924)

В 1924 году были выпущены марки в 65, 75 раппенов и 1 франк, в 1938 году на марке в 65 раппенов была сделана надпечатка нового номинала (10 раппенов).

«Герб» (1924)

1924 — 90 раппенов, 1 франк 20 раппенов, 1 франк 50 раппенов и 2 франка.

«Ландшафты», вторая серия (1928)

Выпуск представлен одной маркой номиналом в 3 франка

«Крылатое письмо» (авиапочтовый стандарт, 1929)

1929 — 35 и 40 раппенов

«Орёл с письмом» (авиапочтовый стандарт, 1930)

Выпуск представлен одной маркой номиналом в 2 франка.

«Ландшафты», третья серия (1934)

1934 — 3, 5, 10, 15, 20, 25 и 30 раппенов

«Ландшафты», четвертая серия (1936—1948)

1936 — 3, 5, 10, 15, 20, 25, 30, 35 и 40 раппенов

1938 — 20 раппенов

1939 — 10 раппенов

1948 — 5, 10, 20, 30 и 40 раппенов

«Основание Конфедерации» (1938)

1938 — 3, 5 и 10 франков

«Моменты истории» (1941—1959)

1941 — 50, 60, 70, 80, 90 раппенов, 1 франк, 1 франк 20 раппенов, 1 франк 50 раппенов и 2 франка

1959 — 80, 90 раппенов, 1 франк 20 раппенов и 2 франка

«Самолёт над ландшафтами» (авиапочтовый стандарт, 1941—1948)

1941 — 30, 40, 50, 60, 70 раппенов, 1, 2 и 5 франков

1948 — 30 и 40 раппенов

«Песталоцци» (1946)

Выпуск представлен одной маркой в 10 раппенов.

«Ландшафты и технологии» (1949)

1949 — 3, 5, 10, 15, 20, 25, 30, 35, 40, 50, 60 и 70 раппенов

«Почтовый транспорт и здания» (1960—1968)

1960 — 5, 10, 15, 20, 25, 30, 40, 50, 60, 70, 75, 80, 90 раппенов, 1 франк, 1 франк 20 раппенов, 1 франк 50 раппенов и 2 франка

1963 — 1 франк 30 раппенов, 1 франк 70 раппенов, 2 франка 20 раппенов и 2 франка 80 раппенов

1964 — 2 франка 20 раппенов

1966 — 1 франк 30 раппенов и 1 франк 70 раппенов

1967 — 70 раппенов, 2 франка, 2 франка 50 раппенов и 3 франка 50 раппенов

1968 — 5, 10, 15, 20, 30, 50 раппенов, 1 франк, 1 франк 20 раппенов и 1 франк 50 раппенов

«Знаменитые люди» (1969—1971)

1969 — 10, 20, 30, 50 и 80 раппенов

1971 — 10, 20, 30, 40 и 80 раппенов

«Фигуры» (1970)

1970 — 10, 20 и 50 раппенов

«Архитектурные детали» (1973—1979)

1973 — 1 франк 30 раппенов, 1 франк 70 раппенов и 1 франк 80 раппенов

1974 — 1 франк, 1 франк 20 раппенов, 1 франк 50 раппенов и 2 франка

1975 — 1 франк 10 раппенов и 2 франка 50 раппенов

1979 — 3 франка

«Ландшафты», пятая серия (1973—1975)

1973 — 5, 10, 15, 25, 30, 40, 50, 60, 70 и 80 раппенов

1975 — 35 раппенов

«Фольклор» (1977—1984)

1977 — 5, 10, 20, 35, 40, 50, 70, 80 и 90 раппенов

1982 — 30 раппенов

1984 — 25, 45 и 60 раппенов

«Знаки зодиака и пейзажи/сезоны» (1982—1986)

1982 — 1 франк, 1 франк 10 раппенов, 1 франк 20 раппенов, 1 франк 50раппен раппененов и 1 франк 60 раппененов

1983 — 1 франк 70 раппененов, 1 франк 80 раппененов и 2 франка

1984 — 4 франка и 4 франка 50 раппененов

1985 — 2 франка 50 раппененов и 3 франка

1986 — 1 франк 40 раппененов

«Доставка почты» (1986—1989)

1986 — 5, 10, 25, 35, 80 и 90 раппененов

1987 — 20, 45, 50 и 60 раппенов

1989 — 30 и 75 раппенов

«Животные» (1990—1995)

1990 — 50 раппенов

1991 — 70 и 80 раппенов

1992 — 10 раппенов и 1 франк 60 раппенов

1993 — 1 франк и 1 франк 20 раппенов

1994 — 1 франк 50 раппенов и 2 франка

1995 — 1 франк 10 раппенов, 1 франк 40 раппенов и 1 франк 70 раппенов

«Профессии» (1990—1994)

1990 — 3 франка 75 раппенов

1992 — 2 франка 80 раппенов и 3 франка 60 раппенов

1993 — 5 франков

1994 — 3 и 4 франка

«Горные озёра» (1991—1993)

1991 — 50 и 80 раппенов

1993 — 60 раппенов

«Литера А» (1993—2001)

1993 — 90 раппенов

1995 — 90 раппенов

2001 — 90 раппенов

«Музыкальные шкатулки и автоматы» (1996)

1996 — 70, 90 раппенов, 1 франк 10 раппенов и 1 франк 80 раппенов

«Картинки из Швейцарии» (1998)

1998 — 10, 20, 50, 70, 90 раппенов, 1 франк 10 раппенов, 1 франк 40 раппенов, 1 франк 70 раппенов и 1 франк 80 раппенов

«Туризм» (2000—2001)

2000 — 1 франк 20 раппенов, 1 франк 30 раппенов, 1 франк 80 раппенов, 2 и 3 франка

2001 — 1 франк, 1 франк 10 раппенов, 2 франка 20 раппенов и 4 франка

«Снежный шар» (2001)

Выпуск представлен одной маркой в 70 раппенов.

«Минералы» (2002—2003)

2002 — 2 и 5 франков

2003 — 3 и 4 франка

«Швейцарский дизайн» (2003—2005)

2003 — 15, 85 раппенов и 1 франк

2004 — 50 раппенов и 1 франк

2005 — 2 франка 20 раппенов

«Птицы» (2006—2009)

2006 — 2 франка 40 раппенов

2007 — 85 раппенов, 1 франк, 1 франк 10 раппенов и 1 франк 80 раппенов

2008 — 1 франк 20 раппенов, 1 франк 30 раппенов и 2 франка 20 раппенов

2009 — 1 франк 40 раппенов и 1 франк 90 раппенов

«Почтовые автобусы» (2006)

2006 — 85 раппенов, 1 франк и 1 франк 30 раппенов

«Фрукты» (2006—2008)

2006 — 4 франка

2008 — 5 франков

«Злаки» (2008)

2008 — 10, 15, 20 и 50 раппенов

«Ручная работа» (2010—2011)

2010 — 2 и 3 франка

2011 — 4 и 5 франков

«Цветущие овощи» (2011—2013)

2011 — 85 раппенов, 1 франк, 1 франк 10 раппенов и 2 франка 60 раппенов

2012 — 1 франк 40 раппенов, 1 франк 80 раппенов и 1 франк 90 раппенов

2013 — 1 франк 30 раппенов и 2 франка 20 раппенов

«Грибы» (2014)

2014 — 10, 15, 20 и 50 раппенов

«Пейзаж» (2014)

Выпуск представлен одной безноминальной маркой, предназначенной для франкировки международной корреспонденции.

«Домашние животные» (2015)

2015 — 85 раппенов, 1 франк, 1 франк 40 раппенов и 1 франк 90 раппенов

Другие виды почтовых марок

Служебные

В 1918—1959 годах швейцарская почта выпускала служебные марки.

В период с 1913 года по 1957 год для оплаты пересылки служебных почтовых отправлений также применялись специальные служебные марки железнодорожной администрации, продажа которых частным лицам была за­прещена.

Выпуски для международных организаций

Под этим названием объединены все выпущенные в Швейцарии служебные марки Лиги Наций и расположенных в Швейцарии специализированных учреждений ООН. В период с 1923 года по 1952 год на универсальных швейцарских почтовых марках делались надпечатки соответствующих надписей. Начиная с 1956 года, начался выпуск оригинальных марок с различными рисунками для специализированных учреждений ООН.

Лига Наций

Выпуск специальных почтовых марок производился для Лиги Наций с 1922 по 1944 год. До 1943 года это была надпечатка текста: «Societe des Nations» («Лига Наций») на швейцарских почтовых марках. В 1944 году появилась другая надпечатка: «Courrier de la Societe des Nations» («Курьер Лиги Наций»). Продажа почтовых марок Лиги Наций коллекционерам производилась только в гашеном виде.

В связи с созданием Организации Объединённых наций и ликвидацией Лиги Наций 18 апреля 1946 года все выпущенные для Лиги Наций почтовые марки вышли из обращения 31 марта 1947 года.

Европейское отделение ООН

В 1950 году в почтовом обращении появились марки для Европейского отделения ООН с надпе­чаткой текста: «Nations Unies. Office Européen» («Объединённые Нации. Европейское отделение»). С 1955 года по 1963 год для этой организации печатались марки оригинальных рисунков. 2 октября 1969 года в свя­зи с созданием Европейской почтовой администрации ООН, организовавшей эмиссию собственных почтовых марок, все марки Европейского отделения ООН вышли из обращения.

Международная организация труда

Первые марки для Международной организации труда (МОТ) были выпущены в 1923 году: на почтовых мар­ках Швейцарии была сделана надпечатка. Эмитированные до 1943 года марки были изъяты из обращения в 1944 году.

В 1956 году были эмитированы марки оригинальных рисун­ков. На марках надпись: «Bureau international du Travail» («Международное бюро труда»). С тех пор такие марки продолжают выпускаться регулярно.

Международное бюро просвещения

Выпуск почтовых марок для Международного бюро просвещения производится с 1944 года. До 1958 года делались надпечатки на почтовых мар­ках Швейцарии, а после 1958 года выпускались оригинальные марки. На марках надпись: «Courrier du Bureau international d’Education» («Корреспонденция Международного Бюро по просвещению»). Не следует путать с марками две специальные четырёхцветные виньетки и блок, выпуще­нные в 1940—1944 годах, которые не были в почтовом обращении.

Международный союз электросвязи

С 1958 года осуществляется вы­пуск оригинальных марок для Международного союза электросвязи (МСЭ — UIT). На марках надпись: «Union internationale des telecommunications» («Международный союз электросвязи»). В связи с открытием нового здания этой организации в 1973 году была эмитирована памятная марка.

Международная организация по делам беженцев

В 1950 году вышла серия марок с надпечат­ками для Международной организации по делам беженцев, которая была изъята из почтового обращения уже 31 января 1951 года. На марках текст: «Organisations internationale pour les refugies» («Международная организация по делам беженцев»).

Всемирная метеорологическая организа­ция

С 1956 года осуществляется выпуск оригинальных марок Всемирной метеорологической организа­ции. На марках надпись: «Organisation meteorologique Mondiale» («Всемирная метеорологическая организация»).

Всемирная организация здравоохране­ния

Первые марки Всемирной организации здравоохране­ния (ВОЗ) увидели свет в 1948 году. Это были надпечатки на швейцарских марках. С 1957 года начался выпуск марок оригинальных рисунков и в следующем, 1958 году марки с надпечатками были изъяты из обращения. На марках текст: «Organisation Mondiale de la Sante» («Всемирная организация здравоохранения»).

Всемирный почтовый союз

В 1957—1960 годах вышла первая серия стандартных марок для ВПС. На марках надпись: «Union Postale Universelle» («Всемирный почтовый союз»). В 1976 году были выпущены четыре марки, освещающие деятельность этой международной организации. Выпуск марок продолжается.

Почтовые отделения за границей

Швейцарские почтовые отделения работали во Франции (1852—1913), Италии (1857—1921) и Австрии (1872—1915). На почтовых штемпелях, использовавшихся в этих почтовых отделениях, помимо названия соответствующего почтового отделения указывалась его принадлеж­ность к Швейцарии.

Непочтовые марки

Среди различных непочтовых марок, увидевших свет в Швейцарии, особый интерес вызывают агитационные марки-виньетки политического, пропагандистского характера и революционного содержания, которые издавались, например, в годы Первой мировой войны. Так, в 1912 году в Швейцарии были изготовлены марки с портретами Карла Маркса и надписью (на трёх языках): «РСДРП. На избирательную кампанию». Они служили для сбора большевиками средств на агитацию во время выборов в Государственную думу. Эти марки распространялись не только за границей, но и в России в условиях преследования со стороны полиции и сыскного отделения.

Развитие филателии

В Швейцарии с 1909 года издаётся каталог почтовых марок «Цумштейн», описывающий марки Европы.

Швейцария много раз принимала международные филателистические выставки. Так, например, 7—11 августа 1977 года в Берне проходила Международная молодёжная филателистическая выставка «Юфилекс-77» («JUPHILEX 77»), куда были приглашены коллекционеры из 50 стран. Там же была организована конференция представителей Международной федерации филателии по молодёжной филателии.

См. также

• Базельская голубка (почтовая марка)
• Двойная Женева
• История Швейцарии
• Цюрихские четвёрка и шестёрка
• 5c Rayed Star
• PostBus Switzerland
• Категория:Изображения:Швейцарские марки

Литература

• Швейцария // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/2839/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 296. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

• Ascat. Schweizer Briefmarken Katalog 2003. — Ascat, Reinach, 2002. — 693 S. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1424-3652&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1424-3652]. (англ.) [Каталог почтовых марок Швейцарии.]
• Rossiter S., Fowler J. The Stamp Atlas: A Unique Assembly of Geography, Social and Political History, and Postal Information. — 1st edn. — L., Sydney: Macdonald, 1986. — 336 p. — ISBN 0-356-10862-7. (англ.)
• Stanley Gibbons Limited: различные каталоги «Стэнли Гиббонс». (англ.)

Ссылки

• [www.swiss-stamps.us American Helvetia Philatelic Society]
• [www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/home.html Encyclopaedia of Postal History]. [archive.is/cTw5G Архивировано из первоисточника 10 октября 2012].

Портал «Филателия»   Портал «Швейцария»   Портал «История»

Отрывок, характеризующий История почты и почтовых марок Швейцарии

– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.