История про Ричарда, Милорда и прекрасную Жар-птицу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
История про Ричарда, Милорда и прекрасную Жар-птицу
Жанр

криминальная комедия

Режиссёр

Нино Ахвледиани

Продюсер

Александр Голутва

Автор
сценария

Елена Прохорова

В главных
ролях

Михаил Вассербаум
Роман Дюдин

Оператор

Ломер Ахвледиани

Кинокомпания

Ленфильм (под управлением Госкино)

Длительность

85 мин.

Бюджет

RUR 2 млрд. (неденоминированных)

Страна

Россия Россия

Язык

русский

Год

1997

К:Фильмы 1997 года

История про Ричарда, Милорда и прекрасную Жар-птицуроссийская криминальная комедия 1997 года. Одна из последних ролей Александра Демьяненко.





Сюжет

Дмитрий Каменцев — руководитель детского театра. Однажды он находит кейс с миллионом долларов. Следуя своим, непонятным окружающим, внутренним убеждениям, Дмитрий объявляет о своей находке по телевидению и просит владельца кейса объявиться и забрать дипломат. Естественно, вскоре вокруг Дмитрия начинают крутиться жулики и проходимцы всех мастей, желающие прибрать миллион к своим рукам. Одна из банд идёт дальше всех: они внедряют в труппу Дмитрия своего человека — 14-летнего бандита Колю по кличке «Милорд».

Подросток оказывается весьма талантлив, и вскоре настолько втягивается в исполняемую им роль Ричарда, что начисто забывает и о кейсе, и о своей бывшей криминальной жизни…

В ролях

Награды и номинации

Напишите отзыв о статье "История про Ричарда, Милорда и прекрасную Жар-птицу"

Ссылки

  • [www.ruskino.ru/mov/4211 О фильме] на сайте ruskino.ru

Отрывок, характеризующий История про Ричарда, Милорда и прекрасную Жар-птицу

Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.